Джонделл

Табб Эдвин Чарльз

— Хегельты, — определил Тамболт. — Должно быть, некоторые из них жили здесь еще до прихода мелевганиан, а остальных завезли потом. Размножаются они быстро, и работники из них выходят послушные.

Дюмарест всматривался вперед. Теперь они тянули рафт на буксире; у двигателя едва хватало мощности, чтобы удерживать аппарат в нескольких футах над землей. Такое передвижение было медленным, зато безопасным. К тому же Дюмаресту хотелось создать впечатление, что рафт поврежден. Своего рода предосторожность против кражи или конфискации, ведь на исправный рафт могли покуситься мелевганиане, тогда как

поврежденный аппарат не представлял для них особой ценности.

— Вот он! — воскликнул шагавший рядом с Дюмарестом Тамболт. — Я вижу город.

Мелевган оказался невысоким, вытянутым в длину беспорядочным нагромождением зданий самых различных архитектурных стилей и направлений. Тяжелые каменные блоки, словно плечи, удерживали на себе изящно изогнутые канелюрные крыши, многоярусные пагоды и замысловатые спирали непонятного назначения. Большинство зданий имело наружные широкие лестницы, просторные балконы и поддерживаемые колоннами переходы. Окна обрамляли кованые металлические наличники с прямоугольным орнаментом. Оконные стекла поражали обилием форм и цветов — широкие, из светоотражающего кристалла, округлые, словно налитые кровью бычьи глаза, замысловато изогнутые или абстрактные без какого-либо намека на симметрию. Плоские, заостренные или куполообразные крыши увенчивались ребристыми шпилями с флажками, яркими лентами, фигурками разных животных и выгнутыми конструкциями, разукрашенными всеми цветами радуги.

Настоящий парк аттракционов, подумал Дюмарест. Выставка индивидуального дизайна вперемешку с фонтанами, выбрасывающими целый дождь сверкающих водяных брызг, с цветочными клумбами и лужайками, украшенными подвижными фигурами, которые, поворачиваясь, вызванивали нежные мелодии. Детская площадка для игр или город, построенный людьми с детскими капризами.

Когда они приблизились к городу, им навстречу поднялся рафт. В катере находились облаченные в хорошо знакомые ненавистные доспехи «рыцари», вооруженные пиками, наставленными на застывших путников. Один из мелевганиан, без доспехов, вышел из рафта, поджидая их.

Ни дать ни взять комитет по организации торжественного приема. Бросив свою веревку, Тамболт схватил за руку Дюмареста, направившегося было навстречу мелевганианину.

— Позволь мне самому обо всем договориться, Эрл. Не забывай, они ведь ненормальные. Достаточно одного слова, чтобы тебе вцепились в глотку. Но то же слово, произнесенное другим тоном и в другой момент, может настолько расположить их к тебе, что они отдадут все, что имеют. Законы логики здесь не действуют. По крайней мере, нашей с тобой логики.

Дюмарест ничего не ответил, продолжая смотреть на мелевганианина без доспехов. Высокий, худощавый, с раскрашенным мелкой россыпью пятен лицом, темные волосы зачесаны назад и схвачены обручем с драгоценными камнями. Одет он был в мягкие ботинки, штаны с широким поясом, из-за которого торчала также украшенная драгоценностями рукоятка ножа, и короткую распахнутую куртку, обнажавшую разрисованную грудь. За пухлыми чувственными губами поблескивали остро заточенные зубы.

— Эта земля принадлежит мелевганианам, — заявил тот. — Вы здесь чужие.

— Мы всего лишь торговцы, — вежливо поклонился Тамболт. — Мы те, кто привозит предметы, которые могут

вас заинтересовать. Мы прибыли, дабы предложить вам свои услуги и насладиться счастьем пребывания под солнцем Мелевгана.

— Которое будет сиять вечно.

— Которое будет сиять вечно, — послушно повторил Тамболт. — Вы позволите нам задержаться здесь?

— А если мы вам откажем?

— Тогда мы вернемся назад.

Дюмарест заметил, как дернулась разукрашенная физиономия, плотно сжались губы, и тонкая рука потянулась к ножу. Он поспешил вмешаться:

— Мой господин, если мы невзначай оскорбили вас, то покорнейше просим прощения. Солнце избранных своим сиянием слепит наши глаза и помрачает рассудок. Конечно, мы не посмеем вернуться без вашего высочайшего дозволения. Ведь прежде всего — мы ваши покорнейшие слуги.

— Однако ты учтив. — Мелевганианин расслабился, рука оставила рукоятку ножа, а скрипучий голос зазвучал мягче. — Ты нам угодил. Говоришь, вы везете товары?

— Так, недорогие вещицы… хотя вы могли бы найти их забавными.

— Что ж, вполне возможно.

— Стоит вам пожелать осмотреть их, и тюки будут распакованы.

— Позже. Стражи Мелевгана не обременяют себя подобными мелочами.

— Как вам будет угодно, мой господин.

— Ты умеешь говорить учтиво, — пробормотал мелевганианин. — И, как я уже сказал, ты нам угодил. А избранные щедры к тем, кто готов им служить. Ступайте теперь в дом, на котором красуется виселица. Там вас накормят.

— Мой господин, — поклонился Дюмарест. — Не будет ли мне оказана честь узнать, с кем я сейчас говорил?

— Тарс Барас. Командор Стражей и благородный дворянин Мелевгана. Мы еще увидимся.

И лишь когда мелевганианин вернулся в свой рафт и улетел, Тамболт с облегчением вздохнул:

— Тебе повезло, Эрл. Взять да и спросить его имя! Он мог бы всех нас убить.

— Но не убил же.

— Однако мог. Я же просил тебя предоставить все мне. Потому что знаю, как обращаться с ними.

— Возможно, — вмешался Джаскин. — Но мне показалось, что он едва не взорвался, и если бы не Эрл… — Мрачным взглядом он проводил удалявшийся рафт Стражей. — Высокомерная свинья! И не таких видали! Думают, что если у них богатство и сила, то вся Галактика у них в кармане. Остальные для них — что грязь под ногами. Погодите, мы научим вас хорошим манерам.

— Нет, — оборвал его Дюмарест.

— В чем дело, Эрл?

— Не смей и думать об этом. Нам надо кое-что узнать от этих людей, и, если для этого понадобится есть землю, мы станем ее жрать. А теперь пошли искать дом этого висельника.

Дом оказался в самой глубине города. Это был приземистый конус с наружной спиральной лестницей, поднимавшейся к самой вершине, с виселицей и фигуркой повешенного. В широченные двери свободно прошел даже рафт, а внутренняя лестница привела их наверх, в полукруглое помещение, все в ярких разноцветных пятнах света, льющегося из множества окон с подкрашенными стеклами. Из него можно было попасть в другие комнаты с ваннами и мягкими кушетками. В одной из них путешественников ожидал стол, заставленный горячей дымящейся едой. За обедом им прислуживали женщины из хегельтов — босые, безмолвные, в бесформенных, не поддающихся описанию серых балахонах.