Джонни Бахман возвращается домой

Зенкбейль Гейнц

Джонни перевернулся на живот и потихоньку отодвинул в сторону край брезента. Совсем рядом с его ложем полукругом около ванны сидели пленные немцы и чистили картошку. Среди них был и ефрейтор-связист, которого Джонни уже знал. К расположенным напротив арки воротам подъехал грузовик. Флаги с красным крестом висели над входом. С машины разгружали металлические койки и носили в лазарет. На Фридрихштрассе на своем месте, на огневой позиции, стояла советская самоходка. Четыре танкиста, удобно устроившись на решетке мотора, казалось,

спали беспробудным сном. Неподалеку от самоходки не спеша расхаживал солдат с карабином. Ни кухонной машины, ни самой кухни с дядей Колей нигде не было видно.

— Это в самом деле уму непостижимо! — громко смеялся ефрейтор.

Перед чистящими картошку пленными в мятой военной форме маячила знакомая Джонни фигура: унтер-офицер из лазарета. На бледном и небритом пористом лице растерянно блестели маленькие, покрасневшие глазки.

— Да, такое не часто бывает, — заметил сидящий здесь же верзила-пехотинец. — Со всех сторон стреляют, тысячелетний рейх разползся по всем швам, русские захватили столицу и хозяйничают, как у себя дома, и только этот толстяк ничего не замечает.

— Так он же был мертвецки пьян, — ухмыльнулся связист-ефрейтор, — пьян в стельку!

— Это действительно чрезвычайно удобный способ попасть в плен!

Унтер посмотрел в сторону часового, который, прислонившись к гусенице самоходки, спокойно наблюдал за разгрузкой коек.

— Ну, ничего страшного, камерад, — заметил через некоторое время ефрейтор и сделал приглашающий жест ножом для чистки картофеля. Ты спокойно можешь нам помочь. Прежде чем повар вернется из своего путешествия, ванна должна быть полной! Таков приказ!

Унтер послушно принял приглашение. Придвинув к себе скамеечку, он, охая, уселся на нее.

— Как вы вообще сюда попали? — поинтересовался он у пленных.

— Пойманы на улице, — за всех ответил ефрейтор.

— Я, например, спрятался в подвале, среди руин, так как начался сильный обстрел, — стал объяснять верзила-пехотинец. — Когда я решил выйти оттуда, русские стояли передо мной, словно они из-под земли появились. У одного в руке зажата ручная граната. Вот я и подумал, что будет, пожалуй, лучше, если я подниму руки вверх, чем он меня вмиг превратит в кровавое месиво. Как-никак шесть лет пробыл на фронте и цел остался.

Унтер-офицер покачал своей массивной головой.

— Я имел в виду не только вас. — Он поднял руку и показал на самоходку. — Я прежде всего думал о них…

— О русских?

— Да.

— Они оказались здесь совершенно случайно, — пробормотал один из пленных. — Но являются, так сказать, хозяевами положения…

— Нет, подожди-ка, — перебил его связист-ефрейтор, — не совсем уж и случайно они здесь оказались. — Он подтолкнул локтем пехотинца и спросил: — Разве здесь сначала с нами не было одной женщины?

— Женщины?

— Да, немки. Она-то и разыскала где-то русских, а потом привела их сюда…

— Сейчас, как ты сказал,

я тоже вспомнил, что так оно и было.

— Не седые ли были у нее волосы? — спросил унтер.

— Да, — подтвердил ефрейтор, — она была совсем седая, хотя и не такая уж старая.

— Ах!

— Что такое?!

— Она здесь работала, — пояснил унтер. И он рассказал то, что Джонни уже знал. Несмотря на это, мальчик слушал его особенно внимательно.

— Я уже думал, что она удрала, как и, остальные, как только погиб главный врач. Где же она теперь околачивается?

— Не имею ни малейшего представления, — ответил унтеру пехотинец.

Джонни проворно выбрался из-под брезента и крикнул:

— Попытайтесь вспомнить, ну, пожалуйста!

— Ну, ты уже проснулся? — спросил ефрейтор. Он указал на ящик, который стоял на бортике тротуара за горой картофеля и был накрыт куском белого полотна. — Там стоит твой завтрак. Это тебе от старого повара, Ты, кажется, у него на хорошем счету.

Мальчик мельком взглянул. На тарелке лежали куски хлеба и несколько тонких полосок сала. Рядом стояла кружка с каким-то питьем.

— Пожалуйста! — попросил он еще раз. — Где она?

— Почему ты интересуешься той женщиной? — спросил пехотинец.

— Я ищу свою маму, — начал Джонни. — Ее след теряется где-то здесь. Я точно не знаю, но вполне может быть, что это моя мама.

Взгляды пленных скрестились на мальчугане.

Только унтер-офицер из лазарета изумленно выпучил глаза.

«Он меня, конечно, не узнал, — подумал об унтере Джонни. — Он был так пьян, что ничего не помнит».

— Ну да, — растерянно пробормотал верзила-пехотинец, — здесь мы ничем тебе помочь не можем.

— Я хорошо помню, как она под конец появилась там, на той стороне. — Ефрейтор указал на открытую железную дверь. — Мы построились и не знали, что они собираются с нами делать. Вот тогда-то на той стороне и появилась женщина.

Джонни поглядел на другую сторону улицы, откуда тем временем отъехал грузовик. Под флагом с красным крестом стоял советский военный врач. Сняв пенсне, он тер рукою глаза.

— Вряд ли это может тебе помочь в поисках, — продолжал ефрейтор, — но, несмотря ни на что, я скажу тебе. Мне кажется, что она была чем-то сильно взволнована.

— Взволнована?

— Да, она была совершенно вне себя, когда быстро прошла мимо нас. Только я не знаю, почему…

— А я, пожалуй, догадываюсь, — быстро заметил Джонни. Его сердце бешено заколотилось в груди.

— Вот как?

Внезапно на Джонни нашло какое-то затмение: все для него сразу потеряло всякий интерес.

«Что же я должен теперь делать? Что-то же я должен делать?! Ганка, наверно, может мне помочь!» — подумал Джонни.

— Эй, а твой завтрак!

Но Джонни уже не слышал. Он быстро пошел на улицу, на которой вчера встретил девушку. Перед каждым домом стоял советский часовой,