Джонни, будь паинькой

Тун Пейдж

Подойдя ко мне, он усаживается на скамейку.

— Твое здоровье. — Мы чокаемся бокалами.

— Изумительное место, — говорю я.

— Мне здесь нравится.

— Часто тут бываешь?

— Нередко. Приезжаю сюда уже несколько лет. Проясняет мысли.

— Здесь так тихо и спокойно.

— Ты тоже заметила? Здорово иногда выбраться из города. А еще я люблю гонять по Первой магистрали.

— Не может быть, — поддразниваю я.

— Я ведь ехал не слишком быстро? — удивленно спрашивает он.

—

Да нет, нормально, — отмахиваюсь я. — Хотя ты мог бы посоперничать с Льюисом Хэмилтоном в одном из тех поворотов.

— Всегда хотел стать гонщиком, — при упоминании Льюиса сообщает Джонни.

— А ты не староват для гонок? — услужливо указываю я.

— Боже, Мег. Мне всего тридцать.

— Ну а я о чем — староват.

Он отвешивает мне легкий подзатыльник.

— Эй! — досадую я. — Не порти мне прическу.

Наклонившись, Джонни отводит прядь волос с моего лица и говорит:

— Да нет, она в порядке.

Я перевожу взгляд на океан и отпиваю глоток, не понимая, почему вдруг засмущалась.

Я не чувствовала близости с ним с того вечера в «Плюще». Случай с Серенгети заставил меня взглянуть на него другими глазами, но со мной Джонни всегда был сдержан. Ну да, он был занят, однако, если не принимать во внимание первые две недели, я никогда так не походила на прислугу. Снова смотрю на него и вижу, что он не сводит с меня глаз. Потом замираю, уловив движение у него за спиной. Три оленя тихо пробираются через подлесок к луговой траве, растущей на обрыве.

— Гляди! — шепчу я.

Джонни оборачивается, чтобы проследить за моим взглядом.

Услышав мой голос, два оленя припускают обратно в лес, а третий, не чувствуя угрозы, продолжает щипать траву. Мы молча наблюдаем за ним, пока он, насытившись, не исчезает из виду.

— Ух ты, — благоговейно произношу я.

Джонни смотрит на меня с улыбкой.

— Голодная? — спрашивает он.

Я обдумываю вопрос.

— Да, немного. Сходить за сыром и крекерами?

— Да! — восторженно восклицает он и забирает у меня бокал.

Я отправляюсь в номер за закусками из холодильника. Вернувшись, распаковываю крекеры и козий сыр, отрезаю кусочек маленьким ножом и протягиваю Джонни. Он тем временем доливает мне вина.

— Итак, Кристиан приедет завтра, — сообщаю я.

— Во сколько, по подсчетам Дейви, он будет здесь? — интересуется Джонни.

— Ну, он сказал, они тронутся в путь с утра пораньше, так что, скорее всего, где-то после полудня, — отвечаю я.

— Что за черт? — вдруг говорит он, указывая вниз на океан. — Не может…

— Что там?

— Это кит, — уверенно изрекает Джонни, кивая. — Точно, это синий кит.

— Не может быть!

— Правда, гляди!

Он наклоняется поближе, и мы соприкасаемся. Я перевожу взгляд туда, куда указывает его палец.

— О боже! — Я затаиваю дыхание. Кит

выпускает фонтан воды. Непосредственно за ним в воздух взмывает еще одна струя. — Их двое!

— Ничего себе. Я приезжаю сюда несколько лет и ни разу не видел синего кита. Они мигрируют в это время года, — глядя на меня сбоку, поясняет Джонни.

— Ты натуралист-любитель?

— Нет! — Он быстро мотает головой.

— Да, ведь верно же? — поддразниваю я. — Суперкрутой рок-идол Джонни Джефферсон в согласии с природой.

— Мег, ты только что назвала меня суперкрутым рок-идолом?

— Нет.

— А вот и да.

— Нет. Ты, должно быть, ослышался. Я не говорила ничего подобного.

Он посмеивается.

— Детка, дай мне еще кусочек сыра.

— Перебьешь аппетит. — Протягиваю ему сыр и отрезаю кусочек себе.

— Ну и ладно. Открой пакет с чипсами.

Мы сидим еще сорок пять минут, сметая закуски и вино, пока не настает время либо отменить бронь, либо идти ужинать.

— Отменяй, — решает Джонни. — Давай лучше искупаемся в джакузи!

— Давай!

— Вино закончилось. Предпочитаешь белое? — спрашивает он.

— Да. А ты — красное?

— Да. Ты прихватишь бутылку красного, а я белого. Встречаемся здесь через пять минут.

Мы расходимся по номерам. Поднимаясь по ступенькам в лесной домик, понимаю, что вино ударило мне в голову. Выбросив пустые бутылки и упаковки, ставлю приветственную бутылку красного вина рядом с дверью, потом откапываю бикини, надеваю белый махровый гостиничный халат и тапочки. Звоню, чтобы отменить бронь, и возвращаюсь к джакузи. Поблизости нет других постояльцев. Видимо, все ушли в ресторан.

Джонни уже в воде. Он сидит, опершись о край, и глядит вниз на океан. Руки покоятся на бортиках, а свет подводной лампочки отбрасывает мягкие отблески на его спину.

Почувствовав мое присутствие, он оборачивается и наблюдает, как я ставлю наши бутылки рядом с джакузи и скидываю халат.

— Только что видел еще одного кита, — говорит он, пока я иду к ступенькам.

— Правда? — улыбаюсь я, потом ступаю в воду и восклицаю: — Боже, как горячо.

Джонни уже у другого бортика, разливает вино, возвращается и, когда я погружаюсь в воду по плечи, передает мне бокал.

— Спасибо.

Мы перебираемся к дальнему бортику, откуда открывается вид на океан. Солнце почти зашло. Некоторое время мы молча любуемся прекрасным закатом. Мое тело привыкает к горячей воде. В джакузи жарко, как в парилке.

— Красиво, — наконец выдыхает Джонни.

— Изумительно, — соглашаюсь я. — Спасибо, что привез меня сюда.

— Не за что. — Он корчит рожу, потом поворачивается ко мне и второй раз за вечер чокается со мной бокалом. — Твое здоровье.

— Твое здоровье, — отзываюсь я. — Что ты думаешь о турне?