Джойленд
Шрифт:
И думаю до сих пор.
— Отвези меня к нему, мам, — попросил он. — Меня он послушает.
— Нет нужды, — сказал Лэйн. — Если у тебя есть поводок, я с удовольствием приведу Майло сюда.
— Он в кармане, на спинке кресла, — сказала Энни.
— Хм, может, и нет, — сказал Майк. — Проверить стоит, но я, кажется, забыл его дома.
Энни проверила, а я подумал: черта с два ты его забыл.
— Ох, Майк, — укоризненно произнесла Энни. — Твоя собака, ты и должен за нее отвечать. Сколько раз я тебе это говорила?
— Прости, мам, — ответил ей Майк, а Лэйну с Фредом добавил: — Просто
— Кроме тех случаев, когда он нам нужен. — Энни сложила руки рупором и прокричала: — Майло, ко мне! Пора домой!
И уже сладким голосом добавила:
— Печенюшка, Майло! Будешь печенюшку?
Этот голос и меня убедил бы бросить все и побежать — может даже с высунутым языком — но Майло все так же не шевелился.
— Пойдем, Дев, — сказал Майк. Словно я тоже участвовал в его плане, но каким-то образом позабыл об этом. Я взялся за рукояти кресла и покатил Майка по Джойленд-авеню к «Дому страха». Энни пошла следом. Фред и Лэйн остались на своих местах — Лэйн лишь оперся на стойку с ружьями. Котелок он снял и теперь вертел его на пальце.
Когда мы подошли к собаке, Энни раздраженно спросила:
— Что с тобой, Майло?
Услышав голос хозяйки, Майло завилял хвостом, но головы не повернул. Он стоял на страже, и собирался стоять до тех пор, пока его не оттащат.
— Майкл, пожалуйста, заставь своего пса подняться, и мы пойдем домой. Тебе нужен от…
Фразу она закончить не успела — ей помешали два события. Не уверен, какое из них случилось раньше. Я часто вспоминал эти мгновения — чаще всего ночами, когда не мог уснуть — и до сих пор не уверен. Думаю, сначала раздался грохот: звук покатившегося по рельсу вагончика. Но, возможно, первым упал навесной замок. Кто знает, может, и то, и другое случилось одновременно.
Замок упал с входных ворот «Дома страха» и остался лежать на дощатом настиле, поблескивая в лучах октябрьского солнца. Фред Дин позже высказал предположение, что дужка замка была вставлена неплотно, и вибрация приближающегося вагончика расшатала его окончательно.
В этом был смысл, потому что дужка, когда я ее проверил, и в самом деле были откинута.
И все равно — чушь какая-то.
Я сам вешал этот замок, и хорошо помню щелчок, с которым дужка вошла в паз. Я даже помню, как дернул его, чтобы проверить, все ли нормально — как мы все обычно и делаем, когда закрываем замки. И это уж не говоря о вопросе, на который Фред даже и не пытался ответить: как вообще вагончик мог куда-то покатиться без электричества? А вот что случилось потом…
Поездка по «Дому страха» заканчивалась следующим образом. В самом конце «Камеры пыток», когда вам казалось, что все закончилось, наперерез вагончику вылетал вопящий скелет (салаги прозвали его Хагаром Ужасным). Скелет пролетал мимо, и перед вами возникала каменная стена со светящимся в темноте рисунком: гниющий зомби и надгробие с надписью КОНЕЦ ПУТИ. Само собой, каменная преграда распахивалась как раз вовремя, но такой двойной удар по психике был очень эффективным. Когда вагончик выезжал на улицу, делая небольшой полукруг перед тем, как проехать еще через одни ворота и остановиться, даже взрослые мужики орали как бешеные. Эти вопли (сопровождаемые неизменными смешками —
Криков в тот день не было. Их и не могло быть, потому что выехавший наружу вагончик был пуст. Сделав полукруг, он уперся носом в другие ворота и замер.
— Та-ак, — сказал Майк. Не сказала даже, а прошептал — я едва его расслышал, а Энни, уверен, не услышала вовсе: все ее внимание было приковано к вагончику. Мальчик улыбался.
— Почему он поехал? — спросила Энни.
— Понятия не имею, — ответил я. — Может, короткое замыкание. Или какой-то скачок напряжения.
И то, и другое объяснение звучали веско, если, конечно, вы не знали о выключенных генераторах.
Я встал на цыпочки и заглянул в остановившийся вагончик. Сперва я заметил поднятую перекладину. Если Эдди Паркс или один из его салаг-помощников забывал ее опустить, она опускалась сама, едва вагончик приходил в движение: этого требовали обязательные правила безопасности. Поднятая перекладина выглядела глупо, но в этом был свой смысл: ведь питание подавалось лишь на те аттракционы, которые Фред и Лэйн запустили для Майка.
А потом я заметил еще кое-что — под полукруглым сиденьем, такое же настоящее, как и розы, которые Фред подарил Энни… только не красное.
Голубая лента.
Мы отправились назад к фургону. Майло, демонстрируя свое лучшее поведение, семенил рядом с креслом Майка.
— Вернусь, как только отвезу их домой, — сказал я Фреду. — Отработаю свои часы.
Он покачал головой.
— Сегодня с тебя хватит. Лучше ляг пораньше и приходи завтра к шести. Захвати пару сэндвичей, потому что работать придется допоздна. Похоже, шторм надвигается быстрее, чем прогнозировали.
Энни выглядела встревоженной.
— Может, мне стоит собрать вещи и увезти Майка в город? Конечно, он так устал, но…
— Следите за радиопередачами этим вечером, — посоветовал Фред. — Если объявят эвакуацию, у вас будет достаточно времени… впрочем, не думаю, что до этого дойдет. Для вас все ограничится сильным ветром. Я немного беспокоюсь за высокие аттракционы — «Шаровую молнию», «Мозготряс» и «Колесо».
— Все с ними будет хорошо, — сказал Лэйн. — Выстояли же в прошлом году во время «Агнессы», а ведь тогда был тот еще ураган.
— А у этого шторма есть имя? — спросил Майк.
— Его зовут «Гильда», — ответил Лэйн. — Только это не ураган, а так, небольшое субтропическое завихрение.
— Ветер начнет крепчать около полуночи, а спустя час или два зарядит ливень. Может, Лэйн и прав насчет высоких аттракционов, но день нас все равно ждет тяжелый. У тебя есть дождевик, Дев?
— Конечно.
— Тогда, думаю, завтра он тебе пригодится.
В машине мы послушали прогноз погоды, который слегка Энни успокоил. Ожидалось, что средняя скорость ветра не превысит тридцати миль в час, и что лишь редкие его порывы перейдут эту отметку. Также ожидалась некоторая эрозия берега с небольшими затоплениями на материке. Вот, собственно, и всё. Ди-джей назвал такую погоду «идеальной для запуска воздушных змеев», и мы засмеялись. Приятно было осознавать, что у нас уже накопилось довольно много общих впечатлений.