Джубал Сэкетт
Шрифт:
Мое каноэ находилось в одном дне пути отсюда, но я ему ничего не сказал. Достаточно и того, что мы скоро дойдем туда, где оно спрятано. Никогда не следует много говорить. Информация, знание – это сила. Я знал эти тропы и наблюдал за ним, чтобы понять, знакомы ли они и ему, но он ничем не выдал себя.
Наблюдая за Кеокотаа, я удивлялся. Казалось, он никогда не сосредоточивает внимание на чем-то определенном, но весь настороже.
Его предчувствие подействовало на меня. Что он ощутил? Чего ожидал?
Позади нас остался небольшой лесок,
Я хотел сделать шаг, но Кеокотаа поднял руку. И в тот же момент из рощи у реки вышел индеец и остановился, внимательно оглядываясь кругом. В том, что перед нами индеец, я не сомневался, но такой одежды, как у него, еще не видел. На голове у воина красовался тюрбан. Пока мы наблюдали, вышли еще двое, один из них старик.
Старик посмотрел на склон холма в нашу сторону и что-то сказал своим спутникам. Что именно, мы не расслышали. Но первый индеец повернулся к нам.
– Сэк-етт? – спросил он.
Мне пришлось выйти вперед.
– Я Джубал Сэкетт.
Нас разделяла по крайней мере сотня шагов, но в чистом воздухе голоса звучали ясно.
– Наш отец хочет говорить с Сэкеттом, – произнес молодой индеец.
Он расстелил на траве сначала одно одеяло, затем другое – для меня, а затем отошел и стал ждать. Старик вышел вперед и сел, скрестив ноги.
Я собрался спуститься и сесть, но кикапу сказал:
– Это ловушка.
Еще двое индейцев вышли из-за деревьев и встали молча, выжидая.
– Их пятеро, но они не угрожают нам, – заметил я. – Они хотят говорить.
– Пять? Пять – недостаточно. Я – кикапу.
– А я – Сэкетт, – заявил я. – Они хотят говорить со мной. Ты поможешь нам разговаривать.
Он неохотно повиновался. Я спустился и уселся напротив старика.
Довольно долго мы молча смотрели друг на друга. Передо мной определенно сидел индеец, но тип лица его отличался от тех, которых я встречал до сих пор. В чем заключалось это отличие, я не мог сказать, вероятно, старик просто принадлежал к неизвестному мне племени.
Он был дряхл, очень дряхл, и годы смягчили его черты, но и сейчас его лицо выражало гордость и величие, а глаза не были старыми. Они сверкали молодо и настороженно. Его белую куртку из великолепно выделанной оленьей кожи, расшитую бисером и цветными перьями, украшали незнакомые мне узоры. Он тоже носил тюрбан, плотно накрученный и аккуратный. Из-под него виднелись волосы, седые и тонкие.
Он говорил на языке чероки, который я хорошо знал.
– Мы пришли издалека, чтобы увидеть Сэк-етта, – начал он.
В его глазах я увидел дружелюбие и мольбу.
– Мы пришли просить о помощи, хотя и не привыкли просить.
– Если я могу для вас что-нибудь сделать…
– Можешь. – Он снова помолчал. – Имя Сэк-етт известно, но я ожидал увидеть человека постарше.
– Моего отца, Барнабаса. Он
– Слышал. И не верил.
– Тем не менее я – Сэк-етт. Если есть что-то, что должен сделать мой отец, это будет сделано. О чем идет речь?
Один из индейцев уже разжег костер и теперь с помощью уголька зажег трубку. Сначала он подал ее старшему, тот глубоко затянулся и передал трубку мне. Я тоже глубоко затянулся и собирался передать трубку кикапу, но тот отступил. Мне показалось, что ритуал совместного курения трубки был для него непривычным, но наверняка я не знал этого. Теперь догадался, что старик принадлежит к племени начи, но мы почти не общались с ним, так как оно жило на Великой реке, далеко к югу.
Мне показалось, что старик старается соблюдать ритуал, свойственный другим племенам, и удивился, так как индейцы, насколько я представлял, хранили свои обычаи и редко перенимали их от других.
– День долог, – заметил я, – а путь твой далек.
– Я не пойду дальше. Я на месте. – Моя настороженность вызвала у него улыбку. – Я пришел, чтобы повидаться с Сэкеттом. – Он помолчал и отложил трубку, вероятно поняв, что ритуал непривычен как для меня, так и для него. – Мы знаем вас. Сэк-етты – великие воины, а также великие путешественники.
– Это так.
– Вы справедливые люди.
– Мы стараемся быть справедливыми.
– Вы пришли издалека, но берете не больше, чем нужно. Вы не снимаете скальпы. Не затеваете войну, пока войну не. затевают против вас. Вот что мы слышали.
– Это так.
– Ваш народ строит дома, возделывает поля, промышляет пищу в лесу.
– Это так.
– Говорят, что Джу-бал Сэк-етт идет в направлении заходящего солнца. Это ты?
– Я.
– Почему ты идешь туда?
– Возможно, потому, что я там никогда не был. Однажды ночью, проснувшись в темноте, я лежал без сна в тишине, прислушиваясь к чему-то, и тогда оно пришло ко мне. Какой-то голос сказал: «Иди!»
В другой раз днем бродил один в горах и посмотрел на запад. Вдруг какой-то голос произнес: «Приди!» Наверное, это голос моей судьбы.
Старик долго думал, но когда я, решив, что пауза слишком затянулась, хотел заговорить, поднял руку:
– Начи – сильный народ. Мы – дети Солнца. Но однажды среди нас появилась женщина и заговорила громко, голосом мужчины, который давно умер. Она сказала, что среди нас объявится враг, который покажется другом. Он принесет незнакомые товары и красивые подарки и будет говорить нам добрые слова, но однажды он разрушит наши святилища и выгонит нас с нашей земли, и мы будем жить как собаки, без веры, без обычаев, не помня о том, кто мы есть и кем были. Чтобы так не случилось, мы должны бросить все и идти в незнакомую, далекую страну, где солнце садится за горы, и найти себе место для жизни, прежде чем настанет безумное время. Странным, мужским голосом она описала это место и рассказала, как туда дойти.