Джулия

Модиньяни Ева

— Не ломай комедию, — невозмутимо бросила она. — Когда я уходила в полдевятого, Теа спала. — Марта закурила сигарету. — Да, дома никого не было, но я уходила ненадолго и, как видишь, уже вернулась. Сколько сейчас? — она посмотрела на часы. — Всего только одиннадцать. И вообще, ты живешь своей жизнью, а я имею право жить своей, и нечего изображать из себя ангела, я знаю, что ты спишь со всеми подряд, ни одну юбку не пропускаешь.

Она затушила в пепельнице окурок и налила себе виски. Гермесу было стыдно и за себя, и за жену.

— С завтрашнего

дня этой няньки здесь больше не будет, — решительно заявил Гермес. — Я найду другую, которая будет заботиться о девочке как следует.

Марта не обратила внимания на слова мужа и молча ушла в свою комнату.

Гермес прекрасно понимал, что смена няньки ничего не решит. Теа не только боялась оставаться одна в квартире, она боялась собственного одиночества, потому что, имея отца и мать, она была одинока. Очень одинока.

Сегодня

Глава 1

Джулия преодолела секундный страх и посмотрела на себя в зеркало. Вот это да! Губы непроизвольно расплылись в улыбке. Из зеркала на нее смотрела уже не юная, но очень привлекательная женщина, чья красота достигла полного расцвета. Витторио, как всегда, постриг ее отлично; густые, несмотря на облучение, волосы блестели живым здоровым блеском, редкие серебряные нити, вплетенные в каштановые пряди, вовсе не старили ее. Да если бы и старили, Джулия ни за что на свете не стала бы их красить — слишком это муторное занятие. К седине и к морщинам она относилась как к отметинам, оставляемым прожитой жизнью, и не старалась их скрыть. Что ж, годы проходят не бесследно, но это лишь доказывает, что она живет, а не прозябает. Искусный макияж, который сделала ей Тереза, был почти незаметен, только ее большие темные глаза стали казаться еще больше и глубже, а синева под глазами, появившаяся после первых сеансов радиотерапии, почти исчезла.

Витторио снял с Джулии накидку и удовлетворенно улыбнулся. Потом помог ей подняться с кресла, подал норковую шубку и проводил до лифта.

Джулия вышла на улицу и полной грудью вдохнула свежий морозный воздух. Стоял один из тех солнечных зимних дней, когда воздух чист и прозрачен, точно хрусталь, и трудно поверить, что Милан — один из самых загрязненных европейских городов. Но сейчас Джулии не хотелось думать о неприятных вещах. Город был красив, и она была красива и в прекрасном настроении шла на свидание.

Свидание ей назначил Гермес, и она торопилась, боясь опоздать. Они не виделись ровно неделю, со дня операции Теодолинды. Сейчас опасность уже миновала, девушка быстро шла на поправку.

Сегодня утром Гермес позвонил очень рано.

— Как дела? — спросил он смущенно, чувствуя себя виноватым за то, что столько дней не объявлялся.

— У меня все в порядке, — ответила Джулия, — скажи лучше, как Теа?

— Лучше не бывает.

— Ты даже не представляешь себе, как я рада это слышать.

— Ты не выкроишь сегодня немного времени, чтобы повидаться со старым другом?

— Я в полном твоем распоряжении.

На всю жизнь.

Сказав это, Джулия почувствовала грусть. Кто знает, сколько продлится ее жизнь? Мысли о смерти возвращались к ней постоянно, но сейчас она отмахнулась от них, как от назойливой мухи.

— В любое удобное для тебя время, — поправилась она.

— Пообедаем вместе?

— С удовольствием.

— «Тула» тебя устроит?

— Возражений нет.

Идя по хорошо знакомым улицам, Джулия чувствовала себя спокойной и счастливой. Такого настроения у нее не было уже несколько месяцев. Она останавливалась у витрин, любуясь великолепными ювелирными украшениями, разглядывая модную одежду, сумки, обувь. Проходя мимо магазина «Бригатти», она приглядела себе очень миленький тренировочный костюм для занятий гимнастикой, поскольку уже возобновила посещения спортзала. Потом, задержавшись на минуту перед витриной «Шанель», решила, что стоит, пожалуй, зайти сюда после обеда и примерить элегантный костюм — он должен ей пойти. Но в первую очередь надо сменить сумку. Она свернула на корсо Эуропа и в магазине «Каравель» купила сногсшибательный кожаный мешок из разноцветной кожи, который оживлял ее темно-коричневую норковую шубу. Старую сумку через плечо со сломанной «молнией» она оставила в магазине.

У нее был пунктик: она никогда не опаздывала, поэтому, придя в ресторан «Тула» с десятиминутным опозданием, чувствовала себя виноватой. Метрдотель, увидев, как она входит в обеденный зал, поспешил к ней навстречу. Галантно поцеловав ей руку, он засуетился, не зная, как угодить известной писательнице, которая к тому же стала в последнее время героиней светских сплетен. Его глаза горели нездоровым любопытством, когда он спросил:

— Синьора де Бласко, вас устроит тот укромный столик в углу? Сейчас я распоряжусь насчет аперитива.

— Не беспокойтесь, — ответила Джулия, оглядываясь по сторонам в надежде увидеть Гермеса.

— Профессор звонил несколько минут назад, — словно отвечая на ее мысли, сообщил метрдотель.

— Сказал, конечно, что опаздывает, — не столько предположила, сколько констатировала факт Джулия.

— Профессор просил передать вам, — смущенно продолжал директор, — что не сможет прийти. Он очень извиняется и позвонит вам позже домой.

Ее радужное настроение лопнуло как мыльный пузырь, оставив лишь смутное воспоминание о мимолетном счастье. Она почувствовала слабость в ногах и опустилась в глубокое кресло.

— А теперь я с удовольствием воспользуюсь вашим предложением и что-нибудь выпью, — сказала она. Ей нужно было хоть немного времени, чтобы прийти в себя.

— Что синьора де Бласко желает?

— Принесите что-нибудь на свое усмотрение.

— Сию минуту.

Она выпила изысканный коктейль с шампанским, который почтительно подал ей метрдотель, одним залпом, как лекарство. В груди кольнуло, и она невольно затаила дыхание. На нее вновь нахлынули мысли о коварной болезни, с которой она вела борьбу не на жизнь, а на смерть.