Джузеппе Бальзамо (Записки врача). Том 1
Шрифт:
– Скомпрометирован, и очень сильно. Вот уже целую неделю я не был в Версале, так что вчера графиня даже послала за мной в мой Ганноверский особняк, чтобы справиться, не болен ли я. И вы знаете, что ответил Рафте? Что я настолько хорошо себя чувствую, что даже не ночевал дома. Впрочем, я отказываюсь от своих прав, у меня нет никаких амбиций, я уступаю вам место вождя и готов помочь вам занять его. Вы все это начали, вы зачинщица, вы посеяли дух возмущения в умах, вам и жезл командующего.
– Но только после их высочеств, – почтительно произнесла
– Оставьте нам пассивную роль, – сказала принцесса Аделаида. – Мы поедем навестить нашу сестру Луизу в Сен-Дени; она задержит нас у себя, и мы не вернемся ночевать в Версаль. И никто ничего не сможет сказать.
– Ну конечно! Что тут можно сказать! – отозвался герцог. – Или действительно нужно иметь извращенный ум.
– Я займусь уборкой сена в Шантеру, – сказала графиня.
– Браво! – вскричал герцог. – В добрый час. Вот прекрасный предлог!
– А у меня, – сказала де Гемене, – заболел ребенок, и я никуда не выезжаю, потому что ухаживаю за ним.
– А я сегодня вечером что-то чувствую себя усталой, – подхватила г-жа де Поластрон. – И если Троншен не пустит мне кровь, завтра я могу опасно заболеть.
– Ну а я, – сказала величественно г-жа де Мирпуа, – не поеду в Версаль потому, что не хочу, вот моя причина: свобода выбора.
– Прекрасно, превосходно! – сказал Ришелье, – но нужно поклясться.
– Как? Нужно поклясться?
– Конечно, в заговорах всегда клянутся: начиная с заговора Катилины до заговора Селламара, в котором я имел честь принимать участие, всегда давали клятву.
Правда, это ничего не меняло, но традицию нужно соблюдать. Итак, давайте поклянемся! Это придаст заговору торжественность, вы сами в том убедитесь.
Он протянул руку и, окруженный группой дам, торжественно произнес: «Клянусь!»
Все присутствующие повторили за ним клятву, за исключением принцесс, которые незаметно исчезли.
– Ну, вот и все, – сказал герцог. – Заговорщики произнесли клятву, и больше ничего делать не надо.
– Как же она будет разгневана, когда окажется в пустом зале! – вскричала де Гемене.
– Гм! Король, конечно, отправит нас в ссылку, – заметил Ришелье.
– Да что вы, герцог! – отозвалась де Гемене. – Что же будет со двором, если нас сошлют? Разве при дворе не ожидают прибытия его величества короля Дании? Кого же ему представят? Разве не готовятся к приезду ее высочества? Кому ее будут показывать?
– Кроме того, весь двор сослать нельзя, всегда кого-нибудь выбирают…
– Я прекрасно знаю, что всегда кого-нибудь выбирают, более того: мне везет, всегда выбирают именно меня. Уже выбирали четыре раза, ведь это мой пятый заговор, сударыни.
– Ну что вы, герцог! – сказала де Граммон. – Не огорчайтесь, на этот раз в жертву принесут меня.
– Или господина Шуазеля, – добавил маршал, – берегитесь, герцогиня!
– Господин де Шуазель, как и я, вынесет немилость, но не потерпит оскорбления.
– Сошлют не вас, герцог, не вас, герцогиня, и не господина де Шуазеля, – сказала де Мирпуа, – сошлют меня.
– Это правда, – сказал герцог, – вас всегда называли фавориткой фаворитки. Бедная госпожа де Мирпуа! Нас сошлют вместе!
– Нас всех отправят в ссылку, – сказала, поднимаясь, г-жа де Гемене, – потому что, надеюсь, ни одна из нас не изменит своего решения.
– И данной клятве, – добавил герцог.
– Кроме того, – сказала де Граммон, – на всякий случай я приму меры…
– Меры?.. – переспросил герцог.
– Да. Ведь чтобы быть завтра вечером в Версале, ей необходимы три вещи.
– Какие же?
– Парикмахер, платье, карета.
– Да, конечно, вы правы.
– И что же?
– А то, что она не приедет в Версаль к десяти часам. Король потеряет терпение, отпустит двор, и представление ко двору этой дамы будет отложено Бог знает на какой срок из-за церемоний по поводу приезда ее высочества.
Взрыв аплодисментов и возгласы «браво» приветствовали этот новый эпизод заговора. Но, аплодируя больше других, герцог де Ришелье и г-жа де Мирпуа обменялись взглядами. Старые придворные поняли, что им обоим пришла в голову одна и та же мысль.
В одиннадцать часов вечера все заговорщики мчались в своих экипажах по дороге в Версаль или в Сен-Жермен, залитой изумительным лунным светом.
Только герцог де Ришелье взял лошадь своего курьера и, в то время как его карета с задернутыми шторами на виду у всех следовала по дороге в Версаль, сам он во весь опор верхом скакал в Париж по проселочной дороге.
Глава 4.
НИ ЦИРЮЛЬНИКА, НИ ПЛАТЬЯ, НИ КАРЕТЫ
Было бы дурным тоном со стороны графини Дю Барри, если бы она отправилась на церемонию представления ко двору в парадную залу версальского дворца прямо из своих покоев.
К тому же Версаль был неподходящ для столь торжественного дня.
И, что самое главное, это не было в обычаях того времени. Избранники выезжали с большой пышностью либо из своего особняка в Версале, либо из своего дома в Париже.
Графиня Дю Барри выбрала второй путь.
Уже в одиннадцать часов утра она прибыла на улицу Валуа в сопровождении графини де Беарн, которую она постоянно держала во власти своей улыбки или же под замком; к ране графини беспрестанно прикладывали все возможные снадобья, какими только располагала медицина и химия.
Накануне Жан Дю Барри, Шон и Доре принялись за дело. Те, кто не видел их в действии, с трудом могут представить себе, насколько велика власть золота и мощь человеческого разума.
Одна из них заручилась услугами парикмахера, другая подгоняла портних. Жан заказывал карету, а также взял на себя труд приглядывать за швеями и доставить к сроку парикмахера. Графиня, выбиравшая цветы, кружева и брильянты, была завалена футлярами и каждый час получала с курьером вести из Версаля о том, что был отдан приказ зажечь огни в салоне королевы; никаких изменений не ожидалось.