Дзынь
Шрифт:
«Или опять обман…» – всё бормотал, всё спрашивал себя.
Он шёл вперёд. Ласковый летний ветерок по-утреннему, как всегда, приятен. Но не ему. Он слышит молодые голоса, смех девушек, парней. Встречает утро молодёжь после весёлых вечеринок. Помимо смеха их, в любви признаний, слов «пиши», «звони», «пока» и «жду» ещё и «дзынь» позвякивает кое-где.
– Не от Алёнки ли? – стремится он спросить, но юные создания его в упор не видят.
Вдруг люди начались.
8 часов, восьмёрка, бесконечность. И люди начинают покидать дома со своими «дзынь», «рр-ра», «клок», «пинг», «тук», «цок» и прочими «пам-пам» и «тралала».
– Рр-ра – прорычал менее популярный мессенджер Frider на его всё
В настройках мессенджера Frider звук «дзынь» отсутствовал.
У него дернулись обе губы, и он устремил свой взгляд в даль. А потом губы невольно изобразили кривую улыбку на его лице.
Он посмотрел на экран и понял, что это была она. На экране светилась фраза: «я зьдес». Да, сюда она ему давно не писала. Он открыл переписку и ответил: «я тоже».
Одна галочка.
Но это не важно. Может быть, она включила режим «невидимки», или забыла его отключить.
Утро 22-го. Он уже на остановке. Он безостановочно смотрит на экран. Автобус наполняется желающими прокатиться по кругу. Он уже в нём, в автобусе, держится за поручень, возможно, левой рукой, и, вероятно, правой, будучи правшой, пишет ей бесконечное письмо в своём всё ещё живом кайфоне: «Здравствуй, солнце! Помнишь, год тому назад я говорил тебе, что наступает время солнцестояния? И знаешь, прошёл год, и вот я проснулся оттого, что услышал твой «дзынь»…
Уста истины
– Патрон, я не понимаю, как такое могло случиться?
– What’s happened, 1 – доносился голос плачущего молодого скандинава из-за ширмы.
– Where is my arm? 2 – продолжал вопрошать молодой скандинав.
– Патрон, патрон, но это же сказка, миф, я сто раз там гулял с Марией, и много раз засовывал руку ему в пасть.
– Джованни, ты чист, как слеза младенца. Сейчас приступим к осмотру. – Ответил патрон.
1
Что случилось (англ.)
2
Где моя рука (англ.)
– Да, а вот Мария не решалась, – не унимался Джованни, – она боится, патрон, представляете, вот трусишка.
Патрон с укоризной посмотрел на Джованни и предложил ему сосредоточиться на пациенте:
– Не время, Джованни, не время. Как зовут пострадавшего?
– Эрик, – ответил Джованни.
Патрон, вооружившись стетоскопом для пущей важности, направился к пациенту за ширму.
В то самое время в фойе больницы ходила из стороны в сторону и едва сдерживала слёзы молодая скандинавка.
– Успокойтесь, calm down, – просила её успокоиться миниатюрная медсестра Карла.
– Всё образуется, – продолжала Карла, all will be fine, ok, understand? 3
Но скандинавка не реагировала на увещевания Карлы. Она постепенно погрузилась в тягостные размышления о себе и своём возлюбленном.
«Что случилось?» – спрашивала скандинавка неизвестно кого.
«Это же наш медовый месяц длиной в пять дней. Он много работает, задерживается допоздна. Как радовались мы тому, что наши желания опять совпали. Рим. Конечно, Рим. Где же еще можно провести короткий отпуск, как не в Риме, городе влюблённых? У нас всё совпадает. Год рождения. Знак зодиака. Только он на пять дней меня старше. Он любит пасту с креветками. О, а как я люблю пасту с креветками! Наши общие любимчики: Тарантино, Питер Мёрфи,
3
Всё будет хорошо, ок, понимаете? (англ.)
– Ok? Please, don’t cry, 4 – Карла пыталась успокоить уже почти расплакавшуюся скандинавку.
– Это регистратура, здесь нельзя плакать, – Карла не знала, что делать.
Молодая скандинавка, наконец, присела на каменную скамью возле широкого окна старой клиники Ospedale San Giovanni Calibita Fatebenefratelli на острове Тиберина.
Патрон был поражён, но не более.
– Такое ощущение, будто кто-то облизал его руку и оставил то, что мы видим сейчас.
4
Ок? пожалуйста, не плачьте (англ.)
– Да, патрон, – поддакивал патрону Джованни, – первый раз такое вижу, надо бы сфотографировать.
Джованни уже достал свой смартфон и приготовился к фотосъемке.
– Да, Джованни, только возьми мой, там камера лучше. Он там на столе, – дал патрон совет своему ассистенту.
– Да, патрон.
Вскоре Джованни усердно и методично приступил к наполнению фотогалереи патрона фотографиями культи пациента.
«У нас даже цвет глаз одинаковый, не говоря уже о веснушках и цвете волос. А имя? Имя… Когда я услышала «Эрик», я не поверила своим ушам, а он мне так, между прочим, радостным голосом сказал: «Эрика и Эрик – легко запомнить», и слегка приобнял меня без намёка на пошлость, нежно».
– Она нам тут сейчас потоп устроит, – резонно заметила Лючия, старшая медсестра.
Эрика уже рыдала навзрыд. Карла пыталась обнять молодую скандинавку, приговаривая:
– Ну, полно… don’t cry… all right? 5
Видимо, у Эрики начали заканчиваться слёзы, и она уже погрузилась в объятия Карлы, продолжая всхлипывать.
«А вчера. Это был самый счастливый день в моей жизни. Прогулки в парке Вилла Боргезе, обед с нашей любимой пастой в ресторане, где обедал порой Феллини, а после обеда мы целовались и, как дети, плескались в фонтанах. А на холме Авентино мы встречали закат, а потом смотрели на звёзды, а потом встречали рассвет. И вот это утро… Это злосчастное утро…»
5
Не плачьте… хорошо? (англ.)
– Ни шрамика, ни царапины, – удивлялся патрон.
– Да, – поддакивал ему Джованни.
– What is it, doctor? I just put my arm in… 6
– Ммммм… – патрон не знал, что ответить.
– Но ведь не болит же? – всё же решился спросить патрон.
– What? 7 – переспросил молодой скандинав.
– Он не понимает, патрон. – Джованни напомнил патрону.
– Hurt? 8 – патрон начал вспоминать английский.
6
Что это, доктор? Я просто засунул свою руку в… (англ.)
7
Что? (англ.)
8
Болит? (англ.)