Эдем (Книги 1-3)
Шрифт:
– Никогда!
– Скажешь!
Энги качнулась вперед и сжала руки Вайнти своими мощными пальцами, ее рот широко раскрылся в гневе. В то же мгновение она заметила слабые движения радости и выпустила Вайнти, оттолкнув ее от себя.
– Тебе нравится, что я использую насилие, не так ли?– сказала Энги, тяжело дыша.– Ты хочешь увидеть меня опустившейся до уровня насильника. Но И не унижу себя, как бы меня ни провоцировали. Я не присоединюсь к тебе в твоей подлой животной испорченности.
Терпение Вайнти кончилось, и весь гнев, сдерживаемый со дня возвращения,
– Ты не присоединишься ко мне - ведь ты уже присоединилась! Ты, как и я, поддалась гневу, значит, как и я, будешь убивать.
– Нет, - сказала Энги, снова спокойная.– Этого я никогда не сделаю, так низко я никогда не опущусь.
– Никогда? Ты будешь делать это... все вы будете. Те, что присоединились к Пелейн, уже делали. Они стреляли из своих хесотсанов и убивали устозоу. В эти минуты они были настоящими ийланами, а не жалобно ноющими, презренными изгнанниками.
– Они убивали - и умерли, - мягко сказала Энги.
– Да, они умерли. Подобно тебе, они не смогли перенести факта, что оказались не лучше всех остальных...
Тут Вайнти остановилась, поняв, что в гневе ответила на вопрос Энги, укрепив тем самым ее веру.
Когда Энги осознала правду, весь ее гнев испарился.
– Спасибо тебе, эфензеле, спасибо. Сегодня ты оказала мне и Дочерям Жизни огромную услугу. Ты сказала, что мы на правильном пути и должны идти по нему, не сворачивая. Только на этом пути можем мы достичь правды, о которой говорила Угуненапса. Те, что убивали, умерли сами после этого убийства, а другие, видя это, решили поступить иначе. Так и было, верно?
Вайнти ответила холодным гневом:
– Да, так было, но по другим причинам. Они умерли не потому, что были лучше, а для того, чтобы позволить выжить другим ийланам, потому что были точно такими, как те, первые. Они думали, что могут избежать смерти изгнанного из города, но они ошибались, и умерли точно так же. Вы не лучше всех прочих, а кое в чем гораздо хуже.
Молча, погрузившись в свои мысли, Энги повернулась и пошла, но у входа остаиовилась и оглянулась.
– Спасибо тебе, эфензеле, - сказала она, - спасибо за огромную правду. Жаль, что так много погибло, чтобы открыть ее, но, возможно, это был единственный путь. Может, даже ты в своем стремлении к смерти приносишь нам жизнь. Спасибо.
Вайнти зашипела от гнева и желания вцепиться Энги в горло, но быстро взяла себя в руки. Сейчас на вершине ее неопределенного положения ей приходилось многое сносить.
С этим нужно било что-то делать. Может, пойти на амбесед к Эйстаи и поговорить с ней? Нет, это может ничего не дать, а после такого публичного унижения ей уже не подняться. Но что тогда? Есть ли кто-нибудь, кого она может вызвать? Да, есть одна, которая, как и она, верит, что нет ничего важнее уничтожения устозоу. Она вышла, подозвала проходившую мимо фарги и проинструктировала ее.
Большая часть дня прошла, но никто не появился, и постепенно гнев Вайнти сменился полной пустотой, и она молча сидела, ни о чем не думая. Настолько темным и мрачным было ее настроение, что она с трудом пришла в себя и поднялась, когда наконец заметила, что рядом кто-то
– Это ты, Сталлан?
– Ты посылала за мной?
– Да. Ты не пришла навестить меня по своей воле.
– Нет. Это могли заметить и передать Малсас, а мне не нужно подобное внимание со стороны Эйстаи.
– Я верила, что ты поможешь мне, но ты, видимо, больше ценишь свою шкуру.
Сталлан стояла, широко расставив ноги, и уходить не собиралась.
– Нет, Вайнти, я не ценю свою шкуру. Мое дело убивать устозоу, и, когда ты вела, я шла следом. Сейчас ты в стороне, и я жду.
Плохое настроение Вайнти немного улучшилось.
– Я не ошиблась, приняв это за намек, Сталлан? За легчайший намек, что моя энергия нашла бы лучшее применение, устрой я резню ближайших устозоу? Что мне не стоило затевать большую кампанию, чтобы убить одного жалкого устозоу?
– Это твои слова, Вайнти, а не мои. Но знай, что я разделяю твое желание разорвать горло этому устозоу.
– Но преследовать его, куда бы он ни побежал, слишком мало?
Вайнти ходила по комнате взад и вперед, извиваясь от гнева, ее когти рвали плетеное покрытие пола.
– Я говорю это тебе, Сталлан. Возможно, наша последняя атака была ошибкой, но, начиная ее, никто из нас не знал результата, а у всех были честолюбивые стремления. Даже у той, что сейчас не хочет говорить со мной. Она повернулась и ткнула пальцем в Сталлан.
– Скажи мне, верная Сталлан, почему ты, все время избегавшая меня, пришла сюда?
– Потери забыты. Кроме того, большинство убитых просто фарги. Сейчас здесь говорят только о тех ийланах, которых устозоу убили в лесу, и о мертвых самцах на берегу. На многих снимках, которые приносят птицы, изображены устозоу. Ийланы смотрят на них, и гнев их растет. Они удивляются, почему прекратилось их уничтожение.
Вайнти от удовольствия запела.
– Верная Сталлан, я ошибалась в тебе. Пока я пряталась в темном гневе, ты сделала то, что приведет к концу моей ссылки. Ты напомнила им об устозоу, показала, что они делали и делают вновь. Скоро за мной придут, Сталлан, потому что вспомнят: уничтожение устозоу - одна из вещей, которые я делаю хорошо. Мы совершили свои ошибки - и научились на них. Теперь это будет спокойная, умелая резня устозоу. Как срывают с дерева плоды, чтобы накормить животных, так мы будем срывать этих животных и будем делать это до тех пор, пока дерево не опустеет и Гендаши не станет только ийланским.
– Я с тобой, Вайнти. Увидев первого устозоу, я сразу поняла, что кто-то из нас должен умереть. Или они - или мы...
– Это правда. Придет день, когда череп последнего устозоу повесят на шипы Стены Истории.
Сталлан ответила тихо, но с большой искренностью:
– Его повесят твои руки, Вайнти. Только твои.
Глава двадцать девятая
У Вайнти вошло в привычку каждый вечер перед заходом солнца приходить к макету Гендаши. Его создатели, закончив работу, уходили, и все это широкое, слабо освещенное пространство переходило в ее распоряжение. Здесь она могла изучать изменения, происшедшие за день, если птицы приносили интересные снимки.