Эдем (Книги 1-3)
Шрифт:
Глава двадцать четвертая
Только миг саммадар был счастлив, увидев сразу обе части Керрик-саммада, явно старавшиеся держаться подальше друг от друга. Он выпряг мастодонта из травоиса и отвел под деревья, где слон с удовольствием захрустел свежими ветками. Теперь он создавал только проблемы - с воздуха его легко заметить. Выход был очевидным: слона убить, а мясо закоптить. Это придется сделать, но можно не торопиться. Вокруг и так одна только смерть. Армун развела под ветвистым раскидистым деревом небольшой и бездымный костерок, дети играли рядом с огнем. Ортнар уснул, Харл отправился на охоту, - скользнув в лес с противоположной от иилане стороны. Мир и спокойствие, время подумать. И поговорить с самцами. Стараясь держаться в тени, Керрик подошел к сооруженной самцами на берегу хижине. Особенно понравилась ему плотная, заросшая листвой крыша.– Ваша работа?– спросил он.– Вы ее сделали, чтобы не было заметно с воздуха?– Грубая сила самкам, разум самцам, - самодовольно проговорил Надаске, усаживаясь на хвост.– Резать свежие ветви каждый день трудно, - добавил Имехеи.– Они сохнут, быстро меняют цвет. И мы нарезали шестов, а между ними посадили плющ.– Дело разума, беспредельное-восхищение. Слова свои Керрик подкрепил превосходными степенями. Двое самцов оказались в непривычных условиях, перед лицом трудностей, неведомых им в ханане. Они соорудили себе жилье и, судя по внешности, не голодали.– Хороша ли охота?– Мы - мастера и в рыбалке.– Имехеи потянулся к яме, наполненной влажными листьями и, пошарив в ней, извлек двух крупных пресноводных раков.– Ловим их... Хочешь есть?– Потом. Голод-утолен.– Куда вкуснее мяса, - проговорил Имехеи, передавая второго Надаске. Острые конические зубы мгновенно расправились с раками. Оба самце с воодушевлением жевали, выплевывая кусочки панциря. Надаске первым закончил жевать, выплюнул остатки в кусты.– Не будь их, мы питались бы хуже. Известно ли тебе, как готовят мясо? Мы вот не знаем. Керрик жестом выразил отрицание.– Я видел, как это делают в городе. Свежее мясо укладывают в баки с жидкостью. Она и преобразует его, но я не знаю, что такое эта жидкость.– Вкусное-мясо-желе, - проговорил Имехеи, Надаске жестами соглашался с ним.– Только его нам здесь не хватает. Но главное - свобода духа и тела.– Видели ли вы здесь иилане?– спросил Керрик.– Слыхали что-нибудь о городе?– Ничего?– отвечал Имехеи не без раздражения.– Мы не хотим слышать о нем. Мы здесь здоровые, сильные, знать не хотим о родильных пляжах. Последние слова вышли неразборчиво - он выковыривал скорлупу рака из зубов.– Мы гордимся тем, что сделали, и часто говорили обо всем. Ненависть и смерть устузоу, погубившим наш город. Благодарность Керрику-устузоу, освободившему наши тела, защитившему нас.– С многократной силой, - добавил Надаске. Оба иилане умолкли и застыли в благодарной позе. После проведенной среди парамутанов зимы самцы казались Керрику приземистыми и уродливыми: огромные когти и зубы... глаза, которые могут смотреть в разные стороны. Такими их видят тану - для него же они верные друзья, умные и благодарные.– Эфенселс, - не думая проговорил Керрик, жестами подчеркивая благодарность и приязнь. Их ответная симпатия была выражена без всякой задержки. Возвращаясь в лагерь тану, Керрик ощущал важность совершенного им. Но чувство это было недолгим. Когда они разбили лагерь, он почувствовал, что мысли его устремляются к городу и судьбе его. Следовало бы собственными глазами увидеть, что там случилось. Он сдерживал нетерпение, понимая, что не может оставить вместе столь разные существа, пока они не привыкли друг к другу. Даррас не желала даже подходить к самцам и, увидев их, немедленнр ударялась в слезы - горе еще не утихло. Ведь подобные им мургу погубили ее саммад. Харл подобно Ортнару, относился к самцам с опаской. Только Арнхвит не боялся иилане, они его тоже. Иилане звали ребенка "маленький-безопасный" и "только-что-из-моря". Они понимали, что с Керриком мальчика связывает нечто глубокое, но, конечно, не могли уяснить, что общего может быть у ребенка и отца. Ведь иилане рождались из оплодотворенных яиц в сумке самца и почти сразу же попадали в море. Они помнили только эфенбуру - тех, с кем выросли в океане. Но самцы и о тех днях мало что помнили, - ведь их сразу же отделяли от самок. Арнхвит всегда сопровождал Керрика, когда тот отправлялся разговаривать с самцами: он усаживался рядышком, наблюдая за их извивающимися телами, и вслушивался в шипящие голоса. Это было так интересно. Дни шли, тану и иилане держались друг от друга на расстоянии, и Керрик перестал уже надеяться на успех. Как-то раз, когда все заснули, он попытался уговорить хотя бы Армун.– Зачем мне эти мургу?– возмутилась она, окаменев всем телом под его ладонью.– После всего, что было, их можно только убивать.– Но ведь самцы ни в чем не виноваты, они жили в городе как в заточении...– Хорошо. Вот и свяжи их. А лучше убей. Я и сама могу это сделать, если ты не хочешь. Зачем тебе говорить с ними, что тебя туда тянет? Извиваешься всем телом, издаешь эти ужасные звуки. Незачем это делать.– Но они друзья мне. Он уже не надеялся на слова - слишком часто приходилось повторять все это. Он погладил ее по голове и прикоснулся языком к очаровательной раздвоенной губе. Армун хихикнула. Так лучше, так, конечно же, лучше. Но как ни хорошо с ней, он хотел быть довольным и остатком дней своих.– Мне нужно идти в Деифобен, - сказал он Армун на следующий день.– Надо выяснить, что там произошло.– Я пойду с тобой.– Нет, ты останешься здесь. Меня не будет всего несколько дней - просто туда и обратно.– Но это опасно. Зачем ты торопишься?– Ничего не изменится. Долго я не задержусь, обещаю тебе. Я предельно осторожно подберусь к городу, а потом вернусь. Вы будете ждать меня здесь мяса хватит на всех.– Он заметил направление ее взгляда.– Нет, эти двое не принесут вам вреда, я тебе обещаю. Самцы другие. Они боятся тебя не меньше, чем ты их. Он пошел к своим иилане - сообщить, что уходит. Реакцию нетрудно было предвидеть.– Мгновенная смерть, конец жизни!– застонал Надаске.– Без тебя устузоу будут убивать. Они всегда убивают. Но я обещаю - они умрут вместе с нами, с мрачной решимостью жестикулировал Надаске.– Мы не так сильны, как самки, мы всего лишь самцы, но уже научились защищать себя.– Довольно!– доведенный до белого каления, замахал руками Керрик, прибегая к форме приказа высшей самки всегда низшему самцу. Что еще он мог придумать в этой странной ситуации?– Смерти не будет. Я приказал им.– Но как ты, простой самец, можешь указывать самке устузоу?– с ехидцей осведомился Имехеи. Гнев Керрика сразу утих, и он захохотал. Самцы так и не поняли, что глава всему не женщина Армун и он говорит не от ее лица.– Уважительная просьба, - знаком показал он.– Держитесь подальше от них, а сами они не подойдут к вам. Сделаете ли вы это для меня? Оба нерешительно выразили согласие.– Хорошо. То же самое я скажу устузоу. Но, прежде чем отправиться в путь, я прошу у вас
Керрик ушел на рассвете, прихватив с собой немного копченого мяса. Кроме еды и хесотсана у него ничего не было, так что он шел быстро. Дорогу трудно было потерять из виду, он торопился. И только подойдя к границе внешних полей, Керрик замедлил ход. Теперь надо быть осторожным. Это была граница Алпеасака, но обитавший здесь скот иилане давно уже умер, ограды зачахли. Впереди зеленел терновник внешней ограды. Он оказался куда более зеленым, чей помнилось Керрику. Живая стена была покрыта огромными влажными листьями. А на ддиниых шипах гнили трупики птиц и мелких животных. Иилане. Но зачем они вырастили эту стену, - чтобы не впустить в город врага или не выпустить? Кому сейчас принадлежит город? Как его называть: Деифобен или снова Алпеасак? В глубь суши идти было незачем. Конечно же, барьер окружал весь город. Чтобы незаметно обойти его по суше, потребуется не один день, и все равио он ничего не узнает. К морю! Остается идти к морю. Забыв про осторожность, он пустился бежать. И только когда весь вспотел и запыхался, он осторожно опустился на траву в тени дерева. Не дело. Так двигаться дальше самоубийство. Надо красться, приглядываться. К тому же уже стемнело. Надо найти воду и устроиться на ночлег - и с первыми лучами солнца продолжать путь. Он жевал мясо и думал, что не сумеет заснуть. Но день был тяжелым и длинным. Проснувшись на следующее утро, он увидел серое небо и обнаружил, что все его тело покрыто капельками росы. До берега было недалеко, но туман там был гуще, и ничего не было видно. Где-то рядом плескались волны. Осторожно, прячась за кустами, он выполз к знакомым дюнам. Придется переждать здесь, пока не рассеется туман. День обещал быть жарким, солнце припекало. Когда туман рассеялся, он заметил в воде берега темный силуэт. Из-под кустов он следил за его неторопливым движением. Черная шкура, высокий плавник. Урукето. Он медленно плыл на юг к гавани. Появление урукето могло означать все что угодно. Это мог быть и патруль, следящий за побережьем. Или же иилане решили причалить здесь. Но все стало ясно, когда он заметил две отвалившие от берега додки с поблескивавшими раковинами на носах, в обоих были фарги, явно собиравшиеся за рыбой. Значит, Деифобен вновь стал Алпеасаком. И было нападеине, и сражение, и разрушение. И все это случилось, пока он отсутствовал. Но куда делись оставшиеся здесь тану и саску? Что с ними случилось? Усеянная смертоносными шипами стена исчезала вдали. За ней ничего не было видно. Но сцена на море свидетельствовала, что город вновь принадлежит иилане. Это доказательство тяжелой лапой отчаяния припечатало его к земле. Неужели все погибли? Щека его прижималась к песку, мимо носа торопливо пробежал паучок. Керрик хотел прихлопнуть его, но не сделал этого и лишь проводил глазами. Неужели все погибли, все до единого? Лежа здесь, он никогда ничего не узнает. Керрик прекрасно понимал это, но ощущение ужасной потери не давало ему шевельнуться. И только когда далекие крики разогнали охватившую его средь бела дня тоску, он шевельнулся и приподнял голову. Мимо плыли новые рыбацкие лодки, в одной из них стояла иилане и отдавала команды. Но они были слишком далеко, чтобы разглядеть их. Может быть, они плывут не за рыбой? Что если иилане затевают новый набег на север? Надо разузнать, нет ли поблизости тану. Прячась за дюнами, Керрик заторопился на север. Он бежал, пока не выдохся, потом, припав к песку, посмотрел на океан, ища глазами лодки. Ветер с востока усилился, гнал вперед темные дождевые облака. На песок упали первые капли. Керрик больше не бежал, - опустив голову, он брел, пряча лицо от ливня. Лодки - он старался не терять их из виду - плыли рядом в волнах прибоя. Около полудня он остановился, чтобы пожевать мяса. Сразу вернулось отчаяние. Зачем... что он делает? Лодки были здесь, в море, и он ничего не мог поделать. Зачем эта бессмысленная погоня? Когда он в очередной раз с опаской высунул голову из-за гребня дюны, оказалось, что лодки остановились, к ним присоединились и те, что рыбачили в неглубокой протоке, отделявшей берег от невысоких песчаных отмелей. Он видел, как затаскивают в них сети, как перегружают улов. Нападения можно не опасаться - они ловят рыбу. На море поднялись волны, ветер крепчал, близилась буря. Иилане в лодках понимали это и по какой-то команде, которой он не расслышал, разом повернули обратно к городу. Вскочив на ноги, Керрик следил, как медленно исчезают они за струями дождя. Сам он вымок насквозь, борода и волосы прилипли к лицу, но Керрик не замечал теплого дождя. Хесотсан шевельнулся в его руке, пытаясь поймать струйку воды крошечным ртом. Керрик и сам с наслаждением глотал капли воды, подняв лицо к небу. Все. Можно уходить. Что еще можно сделать? Ему ничего не приходило в голову. В воде, там, где недавно были лодки, мелькали темные силуэты. Разбивавшиеся о песчаные островки крутые волны высоко поднимали их. Волны перехлестывали отмель, выбегая на берег. Керрик узнал - это были энтиисенаты, он видел, как они играют возле пасти урукето. В одиночку они не плавают, значит, поблизости урукето. Так и оказалось. Из-за пелены дождя медленно появился силуэт урукето. Волны обрушивались на его бока, растекались вокруг плавника. Урукето плыл медленно и, похоже, не справлялся с разбушевавшимся морем. Огромному созданию негде было развернуться, чтобы уйти в открытое море. Лодки давно исчезли из виду, и очевидцами случившегося стали только Керрик и энтиисенаты. Урукето бил могучим хвостом, но не двигался. Он попал на мель. Могучие волны повалили гиганта на бок, повлекли по песку. Даже спинной плавник опустился в воду. Внутри были иилане, захлестывающая полость темная вода выбрасывала их в волны. Когда вода отхлынула, Керрик увидел обращенный к берегу невидящий огромный глаз. Гигант погибал на мели. В разбивавшемся рядом прибое суетились энтиисенаты, выпрыгивая из воды. Искусные пловцы, они были в безопасности. Но их урукето погибал. Новая огромная волна протащила гиганта по песку, приблизила к берегу. Спинной плавник распластался по воде. Спасения не было. Огромный грудной плавник поднимался к небу и уже слабо дергался. Керрик видел, как вода то втекает в полость спинного плавника, то вытекает оттуда. Откатилась назад волна, на ней замелькали головы экипажа. Они отчаянно боролись с волнами, стараясь приблизиться к берегу. Одна из иилане уже поднялась на ноги, волоча за собой обмякшее тело товарки, когда огромная волна поглотила обеих. Вскоре она отхлынула, но несчастные исчезли. Урукето погибал, плавники его еле дергались, но экипаж боролся за жизнь. Волны уже бушевали не с такой губительной силой, ветер начал ослабевать. Керрик видел, как одна из иилане, капитан должно быть, стоя по грудь в воде, отдавала распоряжения уцелевшим. Они извлекали из плавника какие-то свертки, вытаскивали их на берег, возвращались за новыми. Многого спасти не удалось. Отверстие в плавнике судорожно закрылось, да так крепко, что пришлось даже высвобождать последнюю иилане. Наконец пятеро увидевших устало опустились на песок рядом с пожитками, которые удалось спасти. Четверо лежали, а одна стояла, не в силах отвести взгляда от гибнущего гиганта. Взяв хесотсан на изготовку, Керрик медленно пошел к ним, А почему бы и нет? Оружия не видно, они измучены борьбой со стихией, сопротивления не будет. Но говорить они в состоянии. И они расскажут ему обо всем, что произошло в городе. Он слышал, как кровь стучит в висках. Сейчас он узнает. Он подошел ближе и увидел, как стоявшая нагнулась вперед. Знакомая манера... Конечно же!– Зрефнаис!– окликнул он и, когда капитан, не скрывая удивления, обернулась к нему, сухо улыбнулся.– Ты должна помнить меня. Вряд ли тебе приходилось разговаривать с другим устузоу.
Глава двадцать пятая
Онемев от изумления, Эрефнаис глядела на возвышавшуюся над ней рослую фигуру. Мысли путались, голова была тяжелой. Опустив на глаза прозрачные мембраны, она очистила их от соленой воды.– Керрик...– тупо промолвила она.– Он самый. Уцелевшие иилане обернулись на голос, знаками выражая смятение и озабоченность.– Прикажи им, - начал Керрик в манере высочайшей, обращающейся к нижайшим, - не делать никаких глупостей. Если ничего не будут делать останутся в живых. Пусть слушаются тебя. Поняла? Онемевшая Эрефнаис, казалось, совсем не понимала, о чем идет речь. Все они такие, подумал Керрик. Указав на погибшего, или еще чуть живого, зверя с простотой фарги, Эрефнаис проговорила: - Мой первый. Когда он проклюнулся, я сама кормила его свежей рыбой из рук. Так делают все капитаны. Урукето немного соображают, в какой-то степени их можно считать разумными. Он знал меня. Я научила его всему, что им положено знать. Да, я понимаю, он стар, ему уже пятьдесят пять, почти пятьдесят шесть, больше они не жлвут. Будь мы в открытом море, этого не случилось бы. Если бы не эта узкая протока... Но таков был приказ.– Она с отчаянием поглядела на Керрика.– Помню, ты тоже плавал в нем. Мы тогда удачно пересекли океан, и даже шторм не мог помешать нам. Все члены экипажа поднялись на ноги и слушали ее слова, они жили внутри урукето. Он был их домом. Одна из иилане нагнулась, движение привлекло внимание Керрика. Она не села, а искала что-то среди наваленных кучей пузырей и других емкостей.– Отойди!– рявкнул Керрик, делая жест смертельной угрозы и спешки. Не слушая, она подняла с песка хесотсан. С криком Керрик выстрелил, шип попал в один из контейнеров. Она направила на него оружие. Керрик бросился на песок и опять выстрелил. На этот раз выстрел оказался удачным. Игла попала в грудь, и стрелявшая повалилась лицом в песок. Керрик рванулся вперед и, прежде чем члены экипажа успели отреагировать, подхватил второй хесотсан. Прошло какое-то мгновение, но все переменилось. Неподалеку от убитой безжизненно осела на песок другая иилане, ее сразила игла, предназначавшаяся Керрику. Ткнув пальцем в Эрефнаис и двух оставшихся, Керрик крикнул: - Я же приказывал тебе, просил удержать их. Ненужная смерть. А теперь все вы - отойдите от вещей. Двое погибли. Довольно!– А восемь погибло в урукето, - чуть шевеля конечностями, тихо молвила Эрефнаис, так что он еле расслышал ее слова.– Расскажи мне, что в городе, - громко сказал Керрик, настойчиво требуя информацию движениями рук.– Что там произошло? Расскажи мне об Алпеасаке.– Так ты там не был?– спросила Эрефнаис, словно наконец осознав смысл его слов. Сделав резкий отрицательный жест, Керрик быстро взглянул на членов экипажа, потом на капитана.– Я был очень далеко и недавно вернулся. Что случилось?– Вейнте говорила, что сражения не будет, но она ошиблась. Эйстаа слушала ее и помогала во всем, ведь зимние ветры уже дуют на Икхалменетс, и ей так хотелось верить Вейнте. Она рассказала эйстаа об этом городе, заручилась ее поддержкой и, уже оказавшись здесь, обещала, что битвы не будет. Семена посеяли, устузоу стали гибнуть, и Алпеасак должен был вновь вернуться к иилане. Но устузоу напали с моря на остров, мы отбили атаку. Вейнте плыла со мной на этом урукето, и я помню, как она торжествовала, как наслаждалась победой и как потом разъярилась, когда оказалось, что устузоу обманули ее, - оказавшаяся рядом могучая фарги даже умерла от страха.– Обманули... Как обманули?– воскликнул Керрик.– На остров напало малое войско. Говорили, что все они погибли. Но тем временем остальные бежали из города; они оставили только следы, мы никого не поймали. Так что война не закончилась.– Выпрямившись, насколько позволяла кривая спина. Эрефнаис посмотрела Керрику в лицо. Керрик-устузоу, зачем она делает это? Ты знаешь ее. Какая ненависть гонит ее? Город вновь в руках иилане, ради этого мы пришли сюда, ради этого так много погибло. А она говорит эйстаа, убеждает ее, что устузоу вернутся. Они говорили об этом в плавнике моего урукето, так что я знаю. И эйстаа согласна, они хотят преследовать устузоу и напасть на них. Опять иилане погибнут.– И устузоу тоже погибнут, Эрефнаис, - проговорил Керрик, опуская хесотсан.– Я тоже хочу, чтобы побоища прекратились. Эрефнаис словно забыла о его присутствии. Она глядела в море, на безжизненную тушу урукето.– Вот и энтиисенаты расстроились - погляди, как высоко прыгают. Умные создания. Они здесь не останутся. Энтиисенаты вернутся в гавань. Там их можно будет приучить кормить другого урукето и следовать за ним. А нам пора идти. Мы должны рассказать обо всем.– Нет!– воскликнул Керрик, поднимая оружие.– Вы не сделаете этого. Вейнте не должна узнать обо мне. Ты ведь все должна ей рассказать, не так ли? Эрефнаис жестом показала, что не понимает его.– Когда мы доложим, о твоем присутствии станет известно.– Знаю. Ты не солжешь, даже если бы умерла.– "Солжешь" - что значит это слово? Я не понимаю. Объясни.– Этот термин изобрела Вейнте, чтобы описать особенность поведения устузоу, несвойственную иилане. Это неважно. Важно, что я не могу отпустить вас. Она станет искать меня, разошлет птиц, и нас поймают. Самцов, наверное, оставят в живых... Ненадолго. Я знаю, какую цену заплатят они за свою недолгую свободу. Пляжи - столько раз, на сколько у них хватит сил. Извини, я не могу отпустить вас.– Мы возьмем карты - сказала Эрефнаис.– Их нельзя здесь оставлять. Прочее пусть полежит, придут остальные, заберут все ценное.– Стой!– приказал Керрик.– Что ты делаешь?– Беру карты, - отвечала Эрефиаис.– Это очень точные и редкие карты.– И куда ты собираешься их нести?– В Алпеасак.– Нельзя.– Он прицелился.– Ты была мне другом, никогда не обижала меня. Но дело не в моей жизни. Попробуешь уйти и погибиешь. Понятио?– Но мой урукето умер, остался один только город.– Нет. Раздался пронзительный крик. Керрик обернулся. Одна из членов экипажа убегала по пляжу, он прицелился, выстрелил, она упала. Он быстро повернулся к другой, но слишком поздно - та была уже далеко. Керрик прицелился... Открыв рот, она осела на песок, глаза ее остекленели.– Ты понимаешь, - проговорила Эрефнаис, - урукето умер. Она была бы жива, если бы ты не вмешался. Ты не дал ей вернуться в город, и она умерла как отвергнутая эйстаа.– Она тревожно посмотрела на Керрика.– Мне тоже теперь не командовать.– Нет!– крикнул Керрик.– Не надо! Отдернувшись от него, Эрефиаис тяжело осела на песок. Он подбежал к ней... Он не хотел, чтобы она умирала, но жизнь успела оставить ее прежде, чем он оказался рядом. Взглянув на три свежих трупа иилане, он пришел в отчаяние. Он не хотел их смерти, но не смог это предотвратить. Новая потеря, ужасная и бессмысленная. Энтиисенаты дружно направились к городу, они торопились. Урукето умер, больше им нечего было здесь делать. Поглядев на энтиисенатов, Керрик ощутил беспокойство. Когда они вернутся одни, в городе поднимут тревогу, ведь так просто урукето они не оставляют. Вышлют на поиски лодки, может быть, даже еще одного урукето. Он взглянул на небо - еще не начинало вечереть, иилане могут оказаться здесь до темноты. Он заставил себя унять подступающую тревогу. Надо думать, торопиться рано. Впереди полдня, больше ему и не нужно. Первое и самое очевидное - он не должен оставить здесь ни одного следа. Подумав об этом, он посмотрел на четкую цепочку следов, протянувшихся от гребня дюны. Ливень стихал, может бить, он смоет еледы, а может и нет. Керрик отложил хесотсан и осторожно вернулся по своим следам наэад - туда, где начиналась трава. Нагнувшись, он пошел обратно, на ходу затирая следы руками. Дождь доделает остальное. Теперь следует позаботитьея о мертвых. Он извлек шипы иэ кожи убитых и зарыл их в песок. А потом по очереди перетащил тела к воде, туда, где плескались волны, Эрефнаис была последней. Пальцы ее не разжала и сама смерть - ему пришлось потрудиться, чтобы вытащить карты и бросить их в песок. Покопавшись в пожитках, он не обнаружил ничего полезного. Еда и вода, лучше не трогать. Но хесотсан надо взять. Он перетаскал оставшиеся припасы к океану, поближе к телам. Пусть волны выбросят их на берег. Оставалось разровнять за собой следы на песке. Обратно, на север, он пройдет по воде. Если он ничем не выдал себя, все сочтут происшедшее просто несчастным случаем. В шторм урукето выбросило на мель, экипаж утонул, пытаясь спасти снаряжение. А следы нужно уничтожить. Что делать с картами? Он хотел выбросить их в океан, но передумал. Может быть, из них он сможет узнать о новой зйстаа? Все иилане были родом из Икхалмеиетса, так сказала Эрефнаис. Название он помнил, но где располагался город, не знал. Вирочем, это неважно, - нельзя просто выбросить их, не разобравшись, а времени на изучение уже не оставалось. Придется взять с собой вместе с оружием. По колени зайдя в воду, он напоследок окинул песок долгим взглядом. Сойдет. Войдя в воду поглубже, он двинулся на север. Теперь он все вспомиил. Все эти хлоноты на берегу так и не позволили ему осознать главное. Они уцелели! Оставили город без боя, и, как говорила Эрефнаис, остались в живых почти все. Должно быть, саску вернулись в свою долину, тану отправились вместе с ними. Вейнте поклялась отправиться следом, но пока медлила. Значит, они живы. Всю ночь шел дождь и перестал только перед рассветом. Керрик хотел идти побыстрее, но в тени деревьев было душно и жарко. Солнце яркими пальцами света перебирало листву, но с веток все еще капало. Земля под ногами была покрыта мхом и травой, ступать было легко, особенно если не забывать смотреть под ноги. Он держал хесотсан наготове - здесь водились крупные хищники, - второй вместе с картами лежал в мешке за плечами. Вокруг было много дичи, но Керрик не хотел тратить время на охоту. Надо было побыстрее вернуться в лагерь у озера...
– А я услышал твои шаги, - проговорил Харл, выходя из-за дерева, подумал, что это мараг. Вздрогнув, Керрик повернулся к мальчику и улыбнулся. Харл вырос в лесу. Керрик понимал, что самому ему уже не стать таким следопытом и охотником.– Скажи мне, что в лагере.– попросил он.– Вчера я убил оленя, бычка. Целых семь веток на рогах.– Значит, мы будем сыты. Ну а... неприятностей никаких не было?– Ты спрашиваешь о мургу? Они держались в сторонке, мы их даже не видели.– Глаза мальчика все время на ходу внимательно оглядывали лес. И хотя он будто и не глядел под ноги, шаги его были беззвучны. А вот под ногами Керрика изредка похрустывали ветки.– Пойду вперед, - объявил Харл, предупрежу всех, что ты вернулся. Когда Керрик вошел в лагерь, все уже были готовы к встрече. Повизгивая от восторга, Арнхвит выбежал ему навстречу. Керрик радостно подбросил мальчонку в воздух. Армун улыбалась, опиравшийся на костыль Ортнар как всегда был невесел. Керрик сразу же рассказал обо всем, что случилось.– Саммадов в Деифобене нет, но они живы. Я добыл стреляющую палку и карты. Есть и еще новости... Только дайте сперва попить, я пришел издалека. Он пил большими глотками, отфыркивался, поливал водой голову. А потом уселся и рассказал обо всем, что видел.– Но ты не узнал, где саммады, - сказал Ортнар, когда Керрик закончил.– Им некуда идти, кроме долины саску. Дорога известная. У них много стреляющих палок. Для мургу они окажутся крепким орешком.– Но мараг, о котором ты говорил, сказал, что за ними будет погоня, озабоченно проговорила Армун.– Надо бы пойти туда, предупредить.– Они знают все сами, - сурово ответил Керрик. Что делать? Можно ли что-то сделать? Или кровопролитие никогда не кончится? Все дело в Вейнте. Умри она - и взаимное истребление прекратится. Но она далеко и от копья его, и от стрелы. Так что сделать ничего нельзя - вот и весь ответ. Ничего. И саммады будут убегать, а мургу - преследовать. Жестокая, но неизбежная истина.
Глава двадцать шестая
Вечером Керрик пересек невидимую границу, отделявшую тану от иилане, чтобы вернуть самцам хесотсан. Оружие необходимо им для охоты - с копьем или луком они ничего не сумеют добыть. Заметив, что он уходит, Арнхвит окликнул отца и припустил следом. Одна из карт Эрефнаис была у него под мышкой - раскрашенные картинки просто завораживали мальчугана. Кроме самого Керрика, только его интересовали всякие изделия иилане. Взяв сына эа руку, Керрик направился в лес: детская ладошка, теплая и мягкая, подбадривала его. Впрочем, присутствие сына не могло развеять грустных дум и отчаяния.– Ушедший возвращается!– крикнул Керрик, завидев Имехеи.– Есть информация великой важности. Услышав его голос, Надаске высунул голову из зеленой спальни, чтобы видеть, как говорит Керрик.– Рад-видеть-снова, - проговорил он, сопровождая слова жестами облегчения.– Согласен, - отозвался Имехеи.– После того как ты ушел, смерть от рук коварных устузоу нас ждала каждое мгновение. Не обращая внимания на очевидное преувеличение, Керрик вернул хесотсан с жестами благодарности. В ответ на вопросительные движения, он рассказал им, что случилось в Алпеасаке.– Усгузоу бежали, там опять иилане.– Так близко... самки и смерть совсем рядом, - застонал Имехеи.– Когда город принадлежал устузоу, тебе тоже не нравилось, - напомнил ему Керрик.– Решай, что тебе больше по вкусу.– Плохо и то и другое, - отозвался Надаске.– Смерть ждет нас: от острого камня или на родильных пляжах.– Тогда держитесь подальше от города.– Посмотри, видишь, - проговорил Арнхвит, пролезая между ними с картой в руках. Имехеи взял ее, дивясь ярким краскам. Керрик открыл было рот... и умолк в изумлении. Арнхвит говорил на иилане. Неправильно и просто - но на иилане! Имехеи и Надаске радовались цветам и тонко прорисованным деталям, а мальчик гордо следил за ними. Он слушал их речь и явно отчасти понимал, что они говорили. От радости Керрик подхватил мальчонку с земли, подкинул в воздух, усадил на плечи. А почему бы ему и не понимать иилане? Малыш учился говорить, как все дети: приглядываясь и прислушиваясь... Сам Керрик выучил иилане тоже мальчиком, хоть и постарше. Он был горд сыном, более чем горд. Произошло важное событие. До сих пор только он один на всем свете умел говорить на марбаке и иилане. Теперь их двое.– Предмет великого искусства, - проговорил Имехеи, поворачивая карту к свету, чтобы насладиться яркой раскраской.– Великое мастерство, посмотри на эти линии, протянувшиеся от одного края до другого.– У них есть назначение, - отвечал Керрик.– Они помогают вести урукето через океан.– Нет смысла, нет назначения, - отвечал Имехеи.– Они нужны на урукето, который привез вас сюда, - ехидным тоном ответил Керрик.– Без них вы бы окончили свои дни в холодном море.– Они бесполезны, ведь я никогда больше не спущусь в вонючее-скучное нутро урукето. Годится, чтобы повесить па стенку, украсить жилище... возле фигурки ненитеска, о чем вежливо просим.– Нет, - ответил Керрик.– Сначала я хочу изучить их. Они из Икхолменстса, - знаете ли вы, где это?– Далеко, много рыбы.– Остров невеликой важности. Как всегда, самцов не интересовало ничего выходящее за пределы повседневного быта, личных удобств. Что с них взять?– подумал Керрик. В ханане у них не было никаких обязанностей. Но они сумели перемениться и выжить, и он уважал их за это. В странной задумчивости возвращался он с Арнхвитом на плечах и картой в руках. Очень важно, что мальчик качал осваивать иилане. Он чувствовал это, но не мог умом понять - почему. Когда все уснули, он коротко рассказал об этом на ухо Армун.– Знаешь, Арнхвит уже немного научился разговаривать с мургу и будет говорить еще лучше.– Зачем он к ним ходит, к этим гадким созданиям? Я прослежу, чтобы Даррас побольше играла с ним. Когда мы возвратимся к саммадам?– Не знаю... Я просто не знаю, что делать.– В темноте они тесно прижимались друг к другу, и он делился с женой своими сомнениями и страхами.– Долина далеко, мургу будут следить за всеми дорогами к ней. Как спрятаться от них? Ортнар не может ходить. Я не думаю, что он отправится с нами, зная, что ему придется лежать на травоисе, словно младенцу. В этом случае он просто уйдет в лес пешком. Что тогда с нами будет? Дети... И только Харл может охотиться. Он знает охоту лучше меня.– У меня сильные руки и крепкое копье.– Знаю.– Он зарылся носом в пахнувшие свежестью волосы.– В тебе моя сила. Но об охоте ты знаешь не больше меня. Нам будет нужна еда. Здесь много дичи, и Харл добывает нам пропитание, к тому же в озере много рыбы. Если мы уйдем, в пути нам придется трудно. Я думаю, что таких дорог мы прошли более чем достаточно. Слишком много.– Значит, ты хочешь, чтобы мы остались здесь?– Не знаю, я сам не понимаю, чего хочу. Когда я пытаюсь серьезно все обдумать, сразу становится тяжело на душе... Пока мы здесь в безопасности. Нужно время, чтобы решить, что делать. Нужно подумать о саммадах - не можем ли мы чем-нибудь помочь им, мургу будут преследовать их.– Охотники сильны. Они сумеют позаботиться о себе. Это не твое дело, рассудила Армун. Точный и практичный ответ. Она разделяла его чувства... кроме ответственности за всех тану. Она готова была биться за то, что дала ей жизнь. За Керрика, сына, за их крохотный саммад. Это ее мир. Пусть он невелик, но ей нет дела до других. Жить с ними и выжить - больше она ничего не хотела. Что ей до саммадов? Но для Керрика все было не так просто. Покрутившись с боку на бок, он наконец заснул. Проснувшись поутру, он спустился к озеру и уселся на берегу, глядя на спокойные воды. По поверхности пробегала рябь - в озере было много рыбы. Пролетела, вереща, стая больших птиц с коралловыми перьями. По крайней мере, в этот миг на земле царил мир. Арнхвит разбросал карты иилане по всему лагерю, и Керрику пришлось подбирать их с земли. Он расправил самую верхнюю и попытался разобраться в ней. Бесполезно. Наверное, одним цветом была обозначена суша, другим море, но краски переплетались самым причудливым образом, напоминая связанные из костей карты-сетки парамутанов. Те хоть можно было как-то понять. Калалекв показал ему вечные льды, землю на той стороне океана, и Керрик понял его. Но все прочее выходило за рамки его понимания. Вероятно, парамутаны и сумели бы разобраться во всех этих цветных пятнах, но он не мог. Может быть, лучше отдать все карты самцам, - чтобы те украсили ими свое жилище. Он бросил карты на землю и невидящими глазами уставился на непонятные завитки. Что делать? Будущее покрыто мраком. Здесь, у озера, можно было укрыться лишь на время. Словно звери, запрятались они в эту нору, стараясь укрыться от врага. Повсюду разлетятся птицы-соглядатаи, и бдительные иилане рано или поздно проведают про их убежище. И тогда - конец. Но что им еще остается? Бежать на запад, в долину? Опасное путешествие, но там их ждут Друзья, все саммады. И тоже грозит беда, ведь Вейнте идет за ними по следам. Что нужно делать? Что можно сделать? Ничего... ничего, куда ни кинь, всюду клин! И впереди ничего, кроме отчаяния и неизбежной смерти. Что он может сделать? Выхода нет. Он сидел у воды, пока солнце не поднялось высоко и мухи не стали лезть ему в рот и глаза. Он машинально отмахивался, и страх его был велик. Потом они ели оленью ногу и похваливали удачливого Харла, так что наконец мальчик покраснел и отвернулся. Но Ортнар был не согласен.– Стыдись. Тебе понадобилось три стрелы.– Но там были густые кусты, и мне мешали ветки, - оправдывался Харл.– Кусты всегда густые. Иди-ка, принеси сюда лук... Пусть это дерево будет оленем. Убей его. Ортнар двигался с огромным трудом. С луком он управиться не мог, но копьем орудовал превосходно. Он знал охоту и многому мог научить Харла. И Арнхвита, надеялся Керрик. Мальчуган частенько увязывался за старшим приятелем и внимательно смотрел и слушал.– Ортнару еще не время идти одному в лес, - сказал Керрик, обращаясь к Армун. Проследив за его взглядом, она согласно кивнула.– Мальчики должны учиться. И охотник Ортнар знает важные вещи.– А я не знаю. Она рассердилась.– Это глупые охотники не знают всего, что известно тебе. Ты умеешь говорить с мургу, ты пересек океан. Ты вел саммады к победе. Конечно, любой охотник умеет стрелять из лука и бросать копье.– но разве они знали, что делать со стреляющими палками, пока ты не научил их? Ты - больше, чем все они вместе, - Гнев ее быстро утих, и она улыбнулась.– Я тебе правду говорю.– Пусть так. Но теперь я ничего не могу понять. Я гляжу на солнце и вижу тьму. Если мы останемся здесь, однажды нас непременно обнаружат мургу. Если уйдем к саммадам, нас тоже ждет смерть, когда Вейнте нападет на нас. Что делать?– Он вспомнил ее слова. В них было что-то важное...– Ты сказала, что я пересек океан. Но я совершил это путешествие во чреве твари, созданной мургу. Но есть и люди, которые плавают по воде.– Парамутаны.– кивнула Армун.– Они плавают по воде и охотятся на уларуаква - так они сами говорили.– Да, они способны на это. Парамутаны, которые привезли нас сюда, сказали, что вернутся осенью рыбачить. Вот если бы мы могли уплыть с ними... Но мы не знаем, что ждет нас у того берега океана. Смерть может подкараулить нас и в далеких краях. И нечего соваться неизвестно куда. Но тогда можно опоздать. Что делать? Надо было оставаться с ними. Переплыть на другую сторону океана. Они говорят, что там холодные земли. Но к югу от них найдутся края потеплее. Я знаю это.– ведь я был за морем в стране мургу, а они живут лишь там, где жарко. Но, может быть. нам удастся отыскать страну между жарой и холодом, где мы могли бы плыть и охотиться? Может быть... Вздрагивая от возбуждения, он взял жену за руки.– Я могу поплыть с парамутанами и поискать за океаном безопасное местечко, где-нибудь южнее льдов и севернее мургу. где можно будет охотиться. А потом я вернусь за вами. А пока вы останетесь здесь и будете остерегаться птиц. Еды вам хватит до моего возвращения. Что ты думаешь об этом? В поисках выхода из ловушки, поглощенный новыми планами. Керрик даже не заметил, что улыбка на лице Армун сменилась отстраненным выражением, и не догадался ни о чем, пока она не ответила: - Нет. этого не будет. Больше ты не оставишь меня. Он взглянул на жену, удивленный таким отпором, и почувствовал раздражение.– Ты не можешь приказывать мне. Я поплыву по холодному морю, чтобы всем нам... Она мягко прикрыла его рот теплой ладонью.– Ты неправильно понял меня, это я виновата. Но я испугалась. Я просто хотела тебе сказать, что никогда больше не оставлю тебя. Если ты отправишься в путь, я последую за тобой. Однажды мы уже разлучались, и оба чуть не погибли в пути, стремясь друг к другу. Это было ужасно и не должно повториться. Ты мой саммадар, а я твой саммад. Хочешь отправиться за море едем за море. Но все вместе. Я последую за тобой повсюду. Я помогу тебе чем только смогу и прошу лишь об одном: не оставляй меня. Мы не должны разлучаться. Керрик понимал ее, ведь и сам он чувствовал то же самое. Он прожил в одиночестве целую жизнь - и она тоже. И так недолго они были вместе. Ни слова не говоря, он крепко прижал ее к себе. Но нужно было считаться с опасностями.– Я должен уйти, - сказал он.– Если ты пойдешь со мной, тем лучше. Но мы не можем взять с собой детей, ведь мы не знаем, найдется ли там безопасное место. Его предложение не обрадовало Армун. Неужели придется оставить здесь сына? Неужели нет другого выхода? Она не могла ничего придумать. Плохо, но ничего не приходило в голову. Надо быть практичной и сильной. И, тщательно все обдумав, она сказала: - Что ж, ты сам сказал, что здесь безопасно. Пусть Харл охотится - он уже не ребенок. Ортнар будет приглядывать за ними до нашего возвращения. Арнхвит и девочка уже не нуждаются в присмотре. Даррас умеет искать в лесу травы и коренья, делать всю женскую работу.– Ты оставляешь мальчика здесь?– изумленно спросил Керрик. Эта мысль не приходила ему в голову.– Придется. Он - все для меня, и я не хочу расставаться, но его придется оставить. Пусть поживет под присмотром до нашего возвращения. Я согласна на это. потому что не могу расстаться с тобой.– Надо подумать...– пробормотал Керрик, неожидавший столь решительного ответа.– Нечего думать, - не терпящим возражения тоном сказала Армун.– Решено, обдумывай подробности и в путь. Ее уверенность укрепила Керрика в мысли, что все будет хорошо. Есть ли иной выход? Тащиться за саммадами в долину? Если они не погибнут в пути, смерть придет вместе с Вейнте и ее бесчисленными фарги, ядом терновых шипов хесотсанов. Остаться здесь? Ничего хорошего это не обещало. Разве можно спрятаться на всю жизнь возле города иилане? Их рано или поздно обнаружат. Здесь могли жить только двое самцов, ибо им просто больше некуда деваться. Впрочем, он должен подумать и о них, планы свои ему придется обсудить и с ними. Когда Керрик пришел к самцам, Имехеи громко застонал: - Не уходи, это ужасно.– Здесь хорошо, просим тебя остаться, - твердо сказал Надаске. Приняв позу высочайшей при обращении к ничтожнейшим, Керрик сказал: - Вас не убьют и не съедят. Я хочу, чтобы вы вместе со мной пошли в лагерь устузоу, - там и будем вести разговор. Вы должны присутствовать, когда я буду говорить о будущем. Вы ведь не только что из моря, как Арнхвит, и вам уже приходилось идти вслед за Ортнаром. С вами ничего не случится. Идемте. Он долго уговаривал их и наконец убедил. Все было решено: надо отправляться за океан и отыскать там убежище для себя и своего саммада. Эти двое не должны помешать ему. Он заставил их прийти, но они старались держаться от людей как можно дальше и со страхом жались друг к другу. Керрик стоял посередине. С одной стороны оцепеневшие от ужаса иилане или изображавшие страх. С другой сидел хмурый Ортнар, привалившись к дереву, остальные тану, казалось, более не опасались мургу. Арнхвит даже бежал показывать Имехеи свое новое сокровище - костяной свисток, который для него смастерил Ортнар. Оружия у людей не было - Керрик позаботился об этом. Все будет хорошо.
Глава двадцать седьмая
Umituniheikel tsanapsomud marikekso.
Не убив зверя, вкусного мяса
не приготовишь.
Апофема иилане
Что это?– спросила Вейнте, раскладывая перед собой снимки.– Только что получили и изготовили, - ответила Анатемпе, располагая отпечатки по порядку. Она показала на модель Гендаси.– Птица высоко летела над этой частью побережья, почти прямо на запад от нас. Бежавшие устузоу могли идти вдоль берега.– Ничего не видно, - проговорила Вейнте, сопровождая слова жестами разочарования и досады.– Повсюду одни облака.– К сожалению, это правда. Но мы послали другую птицу...– И к тому времени, когда она прилетит куда нужно, устузоу скроются! Мне нужны снимки устузоу, а не облаков! Ее руки тряслись, выражая силу эмоций. Движением пальцев Вейнте смахнула снимки на землю.– Я слежу за птицами, а не за облаками, - коротко ответила Анатемпе, позволяя чувствам проявиться в движениях тела. Она больше не хотела, чтобы Вейнте срывала на ней скверное настроение. Заметив это, Вейнте предалась более холодному и опасному гневу.– Ты подвергаешь сомнению мои приказы? Ты находишь их оскорбительными?– Я подчиняюсь тебе, потому что так велела мне Укхереб по приказу эйстаа. Я только выполняю свой долг.– Она закончила знаками вечной службы и повиновения. Вейнте хотела возразить, но безмолвно застыла и, резким движением отпустив ученую, дала волю своим чувствам, лишь когда та обратилась к ней спиной. Будь она снова эйстаа, подобное оскорбление повлекло бы за собой смерть провинившейся. Но в словах ученой было слишком много правды. Эйстаа была Ланефенуу, которая приказывала всем - и ей в том числе. С этим нужно смириться. Недовольно оглянувшись, она заметила фарги, топтавшуюся возле входа. Она терпеливо ожидала, пока Вейнте соизволит обратить на нее внимание.– Послание для Вейнте высочайшей...– косноязычно начала фарги. Вейнте сдерживала гнев - иначе тупое создание все позабудет или тут же умрет от отчаяния, если поймет чувства Вейнте.– Я Вейнте. Говори медленно-осторожно. Я вся внимание.– Иилане Наалпе урукето в гавани требуется сообщение. Это было уже слишком, но, дивясь своему долготерпению. Вейнте ответила: - Требуется разъяснение. Ты сообщаешь мне, что Наалпе сейчас в гавани на своем урукето и желает говорить со мною?– Согласие.– Тело фарги задергалось от удовольствия, что ее поняли. По знаку Вейнте безмозглое создание покорно отправилось восвояси, не замечая презрительных жестов, которыми Вейнте оценила ее способности. Едва она ушла, появилась вторая фарги, также изъявившая желание общаться.– Общайся!– резко приказала Вейнте.– Требую говорить лучше, чем предыдущая вестница. Вторая фарги говорила вразумительнее, ибо ее прислала эйстаа, которая использовала лишь тех, кого всегда можно было понять.– Требование от высочайшей, переданное через нижайшую, к знатной Вейнте. Теплые приветствия и желание видеть на амбесиде после завершения трудов.– Передай эйстаа удовольствие и повиновение, извести о немедленном прибытии. Несмотря на то что эйстаа обращалась к Вейнте вежливо, повиноваться надлежало немедленно. Ей очень хотелось поговорить с Наалпе, однако с этим приходилось повременить. Впрочем Вейнте не намеревалась торопиться и сломя голову мчаться на амбесид, чтобы появиться запыхавшейся и онемевшей. Стараясь держаться в тени, она направилась к амбесиду, зная, что посыльная опередит ее и доложит о ее повиновении приказу эйстаа. Идти по знакомым переходам было горько и сладко одновременно. Сладко потому, что город вновь был в руках иилане, горько потому, что большая часть его все еще лежала в руинах, и еще потому, что устузоу сбежали. Этого не должно быть. Они убежали, но их надо найти. Большой амбесид был почти пуст - из-за моря приплыли только передовые отряды. Столько всего нужно еще починить и исправить, прежде чем Икхалменетс придет в Алпеасак. Первое - оборона, это самое главное. Ни один устузоу не должен более вступить в этот город. Развалившись на троне у дальней стены, Ланефенуу грелась на солнце. Здесь сидела благородная Малсас, здесь сидела и сама Вейнте и вершила дела, когда город был совсем юным. Странно видеть Ланефенуу на своем месте, но Вейнте мгновенно прогнала ревность. Никогда! Она больше не эйстаа и не хочет править. Ланефенуу - могучая правительница, привыкшая к власти и повиновению. Она великодушно разрешила Вейнте подготовить войско и воспользоваться силами науки, чтобы овладеть городом. И убить устузоу. Ланефенуу была эйстаа двух городов, правительницей из правительниц. Когда Вейнте появилась, Ланефенуу мгновенно уловила эти ее мысли и восприняла их спокойно. Советницы расступились, чтобы Вейнте могла подойти поближе.– Прибыл урукето с вопросами и сообщениями, - сказала Ланефенуу.– Мысль об этом волнует меня, и я ощущаю желание вновь вдохнуть воздух окруженного морем Икхалменетса. Я слишком долго пробыла здесь, и перепонки в моем носу не дают вздохнуть спокойно - так надоела вонь, оставшаяся от устузоу, и запах дыма, пропитавший весь город.– Мы очистим город от запахов, эйстаа, как ты очистила его от устузоу, осквернивших наши улицы.– Верно сказано, я оценила. Укхереб останется здесь и приглядит за всем. Здесь будут работать ученые - это под ее ответственность. А ты будешь охранять город до прибытия иилане. Ясно ли я сказала?– Безусловно, эйстаа. Мы будем не править, а работать вместе. Одна строит, другая охраняет. В городе должна быть одна правительница.– Верно. Теперь расскажи мне об устузоу.– Те, кто убежал на север, погибли. Но мы бдительно стережем все подходы к городу на случай, если они притаились неподалеку, словно ядовитые змеи в траве. Ланефенуу жестами выразила согласие и понимание, добавив к ним чуточку печали.– Кому, как не мне, знать об этом. В городе погибло слишком много иилане, которые могли бы наслаждаться жизнью.– Не убив зверя, вкусного мяса не приготовишь, - с пониманием отозвалась Вейнте, пытаясь утешить эйстаа. Но Ланефенуу сегодня была раздражительна.– Слишком много здесь погибло, гораздо больше, чем ты мне обещала. Но все это в прошлом, - впрочем я до сих пор скорблю об Эрефнаис, которая была так близка мне. Гибель ее и огромного урукето большая потеря для меня. Эйстаа дала понять, что более она печалится об урукето, а не о капитане. Присутствующие неподвижно стояли вокруг эйстаа и преданно внимали ей. Ланефенуу часто напоминала, что, прежде чем стать эйстаа, она командовала урукето, так что в искренности ее чувств сомневаться не приходилось. И когда в знак скорби и потери Ланефенуу прикоснулась большим пальцем к другой руке, все дружно повторили ее жест. Но, будучи иилане дела, эйстаа недолго предавалась скорби. Она вопросительно взглянула на Вейнте.– Значит, все твои устузоу скрылись?– Бежали в страхе и отчаянии, мы все время следим за ними.– Поблизости никого?– Нет. Те, что убежали на север, погибли, а на западе смерть следует за ними по пятам и ждет своего часа.– Знаешь ли ты, куда они направились?– Знаю, потому что уже была там и видела их город своими глазами. Он станет ловушкой для них. Устузоу не спасутся.– А в тот раз они уцелели, - злорадно ответила Ланефенуу. Вейнте задвигалась, выражая стыд, признавая справедливость укора и надеясь, что чувства эти смогут скрыть наполнивший ее гнев.– Я знаю и принимаю укор, эйстаа. Но прошлые поражения не прошли даром они готовят пути к победе. На этот раз мы будем умнее и предусмотрительнее. Мы окружим город ядовитыми лианами, и они задушат его. Там останутся только трупы.– Хорошо, если это будут только трупы устузоу. Ты не дорожила фарги, когда была там в последний раз. Чтобы возместить эту потерю, надо вывести на пляжи целое эфенбуру самцов. Как и остальные, Вейнте выражала только почтительное внимание. Эйстаа умела выражаться не хуже грубиянок из экипажей урукето, - но она была эйстаа и вольна была поступать как хотела.– И теперь я оставляю в твоем распоряжении иилане и фарги моего города. Помни, что мне дорога самая нижайшая из них.– Я ценю их жизнь, - отвечала Вейнте, - и готова отдать за них свою. И я благодарна тебе за то, что ты разрешила преследовать этих тварей, пока они не вернулись и не напали на город. Я выполню твой приказ, понимая, как дороги тебе все, кто живет в Икхалменетсе. Большe говорить было не о чем, и, когда Вейнте почтительно попросила отпустить ее, эйстаа дала согласие движением большого пальца. Вейнте оставила амбесид, не проявляя неприличной поспешности, но, оказавшись за его пределами, заторопилась: уже темнело, и она хотела успеть поговорить с Наалпе. Урукето стоял в гавани, а груз все еще таскали на берег. Капитан приглядывала за разгрузкой, но, заметив Вейнте, приказала одной из помощниц подменить ее.– Приветствую тебя, Вейнте, - начала она, сопровождая слова знаками глубочайшего уважения.– Есть информация, требуется уединение. Они отошли подальше от любопытных глаз, и Наалпе заговорила: - Как было приказано, я осталась, в Йибейске на обратном, пути из Икхалмбнетса. Я переговорила со многими и быстро разузнала о той, которая интересует тебя, - там никто не говорит, ни о ком, кроме нее: - Требуются разъяснения, - сказала Вейнте, вежливо-скрывая, растущее нетерпение..– Эта Дочь Смерти Энге, явилась к эйстаа и объявила о своей вере. За это ее арестовали со всеми ее подругами.– Великолепная, очень хорошая, просто согревающая, информация, добрая Наалпе.... Заметив знаки возбуждения и тревоги, Вейнте умолкла..– Это не так, вовсе не так. Как, это случилось, неизвестно, - подробности запутало время и множество мнений.. Но за точность сообщения, ручаюсь, потому-что сама говорила с капитаном урукето. Со мной она была откровенна, - ведь нас объединяет общее дело.– Но что же случилось?– Энге, которой ты интересовалась, и ее подруги - все Дочери Смерти Йибейска - сели в урукето и уплыли. Никто не преследовал их, и неизвестно, куда они девались. Не в силах вымолвить слова, Вейнте застыла на месте, лихорадочно соображая. Что это значит? Как они сделали это? Кто помогал им? Сколько их? И куда они направились? Последние слова она произнесла вслух, но никто ей не ответил.– Бежали... Но куда?!
Глава двадцать восьмая
Низкая дельта оказалась наполовину заболоченной. Но на южном берегу реки рос высокий кипарис, который во все стороны раскинул могучие ветви. В их тени можно было укрыться от жгучего солнца. Усевшись в кружок, Дочери наслаждались словами Угуненапсы. Внимательные ученицы, замерев, следили за каждым словом и движением Энге. Когда она закончила, воцарилась тишина все внимательно вглядывались в себя, пытаясь понять, правильно ли они поняли слова Угуненапсы.– Вопросы есть?– спросила Энге. После продолжительной паузы одна из учениц, стройная молодая иилане, нерешительным жестом попросила внимания. Энге жестом разрешила говорить. Ученица собралась с мыслями и начала: - Прежде чем Угуненапса обрела свои мысли, прежде чем ей явилось откровение, возможно, жили другие, кто усилием разума... Тут она умолкла, и Энге пришла ей на помощь.– Ты спрашиваешь, была ли учительница наша, Угуненапса, первой во всем, или же пришлось и ей черпать из знаний прежних мыслительниц?– Ученица ответила жестом согласия и благодарности.– Если ты обратишься к трудам Угуненапсы, то найдешь ответ на свой вопрос. Она искала знаний у всех мыслительниц-иилане, размышлявших над вопросами жизни и смерти, но так и не нашла ответа, даже намека на возмождый выход из положения. Тогда она стала искать объяснение этому, потому что по смирению своему полагала, что не может быть одарена неведомыми прежде познаниями, и пришла к известному выводу. Она спросила себя: что живет, а что умирает? Одна иилане может умереть, но город будет жить вечно. И как раз тогда умер первый город иилане. Она пыталась узнать, не было ли уже таких случаев, но сведений не было. Город умер от холода. Тогда она попыталась посмотреть на вопрос с другой стороны. Если город может жить и не умирать, почему иилане обязательно должны умереть? Ведь и город умер, как умирают иилане. В смирении своем она не могла догадаться, что город умер для того, чтобы она обрела эту мудрость. Но с благодарностью поняла, что обретает жизнь в смерти...– Внимание, важная информация. Слушательницы с тревогой забормотали и зашевелились - Амбаласи загородила собой Энге и не дала ей договорить. Но Энге не обратила внимания на нелюбезный поступок.– Чем мы можем быть полезны Амбаласи, которая спасла нас всех?– громко спросила она, давая всем понять, что ученой следует выказывать высшее почтение.– Я терпеливо ждала, пока вы закончите, но поняла, что этот разговор бесконечен. Поэтому - перерыв. Есть работа, с которой необходимо справиться до темноты. Мне нужны крепкие пальцы.– Просят помощи, нужно помочь.– Энге окинула взглядом свою аудиторию. Кто из вас первой поспешит помочь Амбаласи? Но, хотя Энге просила помочь, сестры не разделяли ее энтузиазма. Им совсем не понравилась бесцеремонность ученой и не хотелось от философии обращаться к тяжелому труду. Никто не пошевелился, а одна ученица жестом изобразила важность-учения. Энге смутилась, но не разгневалась.– Значит, я плохая учительница, - сказала она.– Угуненапса учила нас, что все формы жизни равны, что среди иилане все равны, и просьбу о помощи следует понимать как просьбу ради жизни.– Обернувшись к Амбаласи, она смиренно склонилась перед ней.– Я первая поспешу тебе на помощь. Тут и ученицы, позабыв недавнее недовольство, с готовностью бросились вперед, выражая понимание и сочувствие.– Без наставлений Энге вы будете глупы как фврги, - сказала неисправимая Амбаласи.– Мне необходимы пятеро, чтобы носить и помогать в посадке. Она критически оглядела сестер, по большей части хрупких, выбрала тех, кто выглядел покрепче, и вместе с помощницей отослало за необходимым.– Прости их, - произнесла Энге.– В стремлении к познаниям они позабыли об обязательных дневных трудах.– Все вы тратите время попусту. Отойдем, нужно кое-что обсудить.– Испытываю удовольствие, повинуясь твоему желанию.– Наверное, ты искренне говорила. Но только ты, Энге, только ты одна. Мне еще не приходилось иметь дело с созданиями, столь же не склонными повиноваться, как твои Дочери Лени. Энге знаками выразила понимание и извинения.– Тому есть причина, как и у всего на свете: удовольствие от пребывания вместе, от возможности беспрепятственно говорить о вере. Трудно противиться этому чувству. К тому же трудно отвлечься от возвышенных мыслей ради тяжелой работы.– Возможно. Но ведь ее следует выполнять. Кто не работает, тот не ест. Приведи им этот аргумент. Разве Угуненапса не говорила об этом?– Никогда.– Очень жаль. Это было бы лучше для нас. Теперь встань здесь и посмотри туда. Видишь тот мыс?– Плохо, - ответила Энге, вглядываясь вдаль над мутными водами. Плоский остров невысоко выступал над водой, как и другие островки вокруг. С жестом недовольства Амбаласи указала на плавник урукето невдалеке.– Сверху будет лучше видно. На берегу, конечно, не было никакого причала, но, приманивая свежей рыбой, урукето заставили прорыть глубокую борозду в иле. Теперь он отдыхал, а в приоткрытый клюв бросали еду. Энге и Амбаласи осторожно ступили на скользкую, покрытую илом, шкуру. Круглый, окруженный костистым ободком глаз урукето покосился на них, другой реакции не последовало. Цепляясь когтями рук и ног за грубую кожу, они полезли наверх. Энге не торопилась, чтобы не обгонять немолодую ученую.– Временами мне становится жалко, что я оставила Йибейск, - пропыхтела Амбаласи, - но знания превыше всего. Мы с тобой это знаем, но твоим последовательницам разума не хватает. Уважая возраст и мудрость Амбаласи, Энге молча ответила жестом согласия. К тому же она уже поняла, что следует во всем соглашаться с ученой, чтобы не дошло до перепалки. Пропыхтев еще, Амбаласи с неудовольствием огляделась и наконец, заговорила: - Смотри-ка, - видишь, там, на полуострове, зеленое пятно. Отсюда был хорошо виден узкий перешеек, место будущего города. Растительность там пожелтела и погибла, только зеленая полоса виднелась вдалеке.– Терновая стена, - с удовлетворением - в первый раз за весь день проговорила Амбаласи.– Грибковая инфекция поразила всю растительность. Конечно я могу тебе не говорить, что терновник ей не подвержен; а животные погибли от голода или убежали. Пора нам внедряться в освободившуюся экологическую нишу.– Ты посадишь семя города, и он вырастет могучим и высоким. Энге изобразила великое удовольствие, но не встретила никакого отклика у Амбаласи.– Конец-разума, окостенение мысли. Я вот пытаюсь понять вашу абсурдную философию. А тебе разве трудно послушать меня и понять основы биологических знаний? Почему мы обитаем на этом болотистом островке с такими неудобствами? Потому только, что он окружен со всех сторон водою. Быстрое течение ограждает нас от хищников. Нам приходится спать здесь под открытым небом и есть безвкусную рыбу, которую твои сестры не рвутся ловить. Нам приходится ждать, когда вырастет колючая стена, которая окружит город. И пока мы должны кормить и выхаживать маленькие хесотсаны, что-бы они выросли побыстрее и у нас появилось оружие. И выращивать в пруду лодки, потому что урукето непригоден для плавания по реке. А вот чего мы не должны делать это сажать драгоценное семя города!– Вопрос, выраженный со смиренным стремлением к познанию. Почему?– Почему-почему!– Зубчатый гребень на голове Амбаласи стал красным, как и ее ладони.– Если мы посадим его сейчас, его съедят черви и жуки, или погубит грибок, или же одна из твоих неуклюжих Дочерей раздавит его ногою.– Теперь я понимаю, - невозмутимо ответила Энге.– Прошу прощения за невежество. Бормоча и дергая конечностями, Амбаласи отвернулась и стала смотреть на реку. Овладев собой, она заговорила вновь: - Я думаю, что теперь терновая стена уже достаточно выросла. Теперь мне нужны иилане, по меньшей мере половина. Утром мы отправимся на тот берег. Если перешеек уже прегражден терновой стеной, начнем очень нужный труд расчистку земли, для чего внесем в нее выращенных нами личинок. Потом добавим азотфиксирующие бактерии и быстрорастущие-быстро-увядающие кусты в качестве удобрения. И только тогда, - если все будет в порядке и я увижу, что время пришло, - мы высадим семя. Возможно ли, чтобы на этот раз ты хоть что-нибудь поняла из моих слов?– Я восхищаюсь, - с величественной невозмутимостью отвечала Энге на новую колкость.– И благодарю тебя за подробные объяснения. Жду твоих приказов.– Хотелось бы, чтобы и другие ждали. Вот следующая проблема. Нам нужна предводительница, та, что будет руководить этими пустяковыми созданиями.– Это действительно проблема, - согласилась Энге, - потому-то мы и оказались здесь. Мои сестры, решившие умереть за свою веру, сначала понимают, что эйстаа не способна погубить их, а потом предаются радости от обретенной свободы. Они будут работать вместе, им даже не нужно будет приказывать.– Если некому их возглавить, за кем же они последуют?– Это очень серьезный вопрос, и я долго размышляла над этим.– Лучше бы ты размышляла над ним не так долго, а побыстрее, - недовольно проворчала Амбаласи.– Или же все мы умрем, прежде чем ты отыщешь решение. У всех общественных животных есть вожак, который принимает решения. Посмотри.– Она указала на стайку пестрых крошечных рыбок на мелководье у берега. Что-то испугало их, и рыбешки дружно метнулись в сторону.– Одна из них всегда впереди, - сказала Амбаласи.– У муравьев есть царица, чье плодовитое лоно порождает их всех. Сестры - те же муравьи. Их надо возглавить.– Я понимаю...– Нет, ты не понимаешь. Иначе ты уделяла бы этому все свое внимание. Надо прекратить все эти игры и разговоры, чтобы ты могла целиком обратиться к этой проблеме и не отвлекаться ни на что, пока не примешь решения. Должна быть предводительница, которой дана власть, должны быть помощницы.– Получается эйстаа со своей свитой, - спокойно произнесла Энге.– Это как раз то, что мы отвергли.– Тогда придумай что-нибудь другое, прежде чем мы умрем с голоду или нас пожрут ночные хищники.– Краешком глаза заметив просьбу о внимании к Элем, поднявшейся на плавник, она повернулась: - Говори.– Прошу прощения, что помешала, - дело большой важности. Урукето слишком долго пробыл у берега. Мы должны выйти в море, за пределы устья.– Невозможно!– отвечала Амбаласи, жестом приказывая Элем уйти.– Прошу разрешения объяснить причины, - возразила та.– Об этом мне говорила капитан урукето, когда я была у нее в экипаже. Я заметила, что энтиисенаты ныряют в воду и пронзительно кричат. Пора выходить в море из этой мутной воды, нужно как следует накормить урукето.– Завтра. Когда мы переплывем туда, где будет город.– Завтра будет слишком поздно. Мы отплывем с отливом. Пробудем в море один-два дня. Это очень важно. Застыв на месте, Энге со страхом ожидала, что Амбаласи немедленно покарает ослушницу. Но она забыла, что Амбаласи и в первую, и в последнюю очередь ученая.– Ну значит, ты права. Перед возвращением убедись, что урукете сыт, потому-что он потребуется здесь, и в будущем всегда сообщай мне о необходимости подобных, отлучек.– Повинуюсь, твоему приказу.– Наша вылазка а город подождет. Может быть, оно и к лучшему. У тебя, Энге, есть теперь два дня на решение твоей проблемы. Пошли на берег.– Боюсь, за такое время, я ничего не смогу придумать. Это нелегко, ибо касается наших убеждений. Спустившись на: берек, Амбаласи остановилась и, внезапно ощутив огромную усталость, села на хвост. Здесь было слишком много физической работы, к которой она не привыкла. Энге терпеливо ожидала, пока ученая в глубокой задумчивости глядела на реку, даже не заметив, как вниз по течению, тронулся урукето. Плескаясь в грязи и дергаясь, он высвободился из ила и повернул к морю, следом, за оживившимися энтиисенатами. Амбаласи долга сидела с закрытыми глазами, потом открыла их и повернула одно глазное яблоко к Энге.– Имею желание: продолжить.– Внимаю с уважением, к глубокой мудрости.– Пересмотри процесс принятия решения, взгляни на проблему с другой стороны, как говорила ваша Угуненапса. Пусть решение придет снизу, не сверху. Бы - Дочери Жизни, а значит, главное для вас - основные потребности жизни. Начнем, с одной из них. С пищи. Ты следишь, за ходом моих мыслей? С жестам уважения и понимания Энге ответила: - Я восторгаюсь четкостью твоей мысли и логикой.– Конечно, что тебе еще остается, - ведь весь груз ответственности лег здесь на мои крепкие плечи. Повторяю. Пища. Если они признают, что еда им необходима, чтобы выжить, пусть решают, как добывать ее: каждая для себя или все вместе.– Прекрасной - Энге излучала согласие и энтузиазм.– Разреши мне продолжить твою мысль. Как мы делали это в море, когда всем зфенбуру гонялись за рыбьими косяками, так и должны поступить Дочери. Пусть все ловят рыбу...– Нет! Ты не поняла. Теперь вы - не иилейбе, резвящиеся в океане, а иилане, что работают вместе для общего блага. Следует заняться рыбной ловлей, и пусть одна из них распоряжается.– Я понимаю и восхищаюсь. Но решить будет трудно, очень трудно. Амбаласи была совершенно согласна.– Речь идет о выживании - это нелегко. Города иилане существуют так давно, что мы уже успели позабыть, что когда-то нам приходилось на равных конкурировать со всеми жизненными формами. Придется подчинить сестер своей воле. Лучше убедить их, прежде чем они по одной погибнут в этих краях.
...Целый день Дочери посвятили дискуссии и наконец пришли к общему согласию. Амбаласи возилась со своими семенами и подрастающими животными, время от времени жестами выказывая крайнее неодобрение при взгляде на толкующее сборище.– Неужели у нас все-таки будет рыба?– Мы приняли решение, удовлетворяющее учению Угуненапсы. Равенство во всем и во всяком труде. Рыбной ловлей будут заниматься тен Дочерей, потому что тен - круглое число, равное числу пальцев на обеих руках. В первый день распоряжаться будет первая из Дочерей. На второй день командовать станет вторая, и так далее, пока не настанет черед распоряжаться последней из тена. Тогда их сменит другой тен, и так далее, пока не пройдет очередь каждой. Потом все начнется сначала. Разве это не округлое, не полное и не удовлетворяющее всех решение? Амбаласи ответила с жестами смятения и ужаса: - Абсолютная чушь! Самое глупое из всего, что мне приходилось слышать. Разве нельзя просто назначить ответственную на рыбную ловлю... Хорошо, я вижу по вашим исступленным жестам, что это не путь Угуненапсы. Делайте, как решили. Когда начнется рыбная ловля?– Сейчас. И я первая в тене. Мы с радостью отправляемся за пищей для всех.
Амбаласи смотрела вслед удалявшейся Энге. Та шагала гордо и прямо. Можно не верить. Но можно понять. И проанализировать. Впутавшись в тенета этой системы, приходится следовать ей до конца во всех ее вывихах. Иначе нужно отвергнуть ее. Она уже начала жалеть, что попала в самые глубины этой темной философии. Осторожными движениями она очистила корешки юного саженца. Какой же истинной и понятной является биология рядом с учением Угуненапсы! Но она не может позволить себе выказать слабость. Все-таки эта отвратительная философия давала вполне биологические результаты. И она давно решила исследовать ее и обнаружить причины. Трудно быть первой в науке, первой по уму, первой во всех отношениях. Амбаласи радостно вздохнула - подобный груз не обременял ее.
Глава двадцать девятая
Внимание и поспешность, внимание и поспешность!– бессвязно, точно фарги, повторяла иилане. Оторванная от дел Амбаласи уже готова была в очередной раз вспылить. Но заметив, что покрытое грязью создание трясется в смятении и страхе, ученая жестом потребовала подробных разъяснений.– Есть раненная во время ловли. Укус. Много крови.– Подожди, сейчас пойдем к ней.– Собрав все, что могло понадобиться в подобных случаях, Амбаласи вручила корзинку вестнице.– Неси и показывай путь. Пробившись сквозь кружок встревоженных Дочерей, они увидели внутри него Энге, поддерживавшую под голову залитую кровью иилане.– Быстрее, - попросила она.– Это Эфен, ближайшая ко мне. Чтобы уменьшить кровотечение, я наложила повязку. Взглянув на пучок окровавленных листьев, который Энге прижимала к ране, Амбаласи одобрила: - Правильно сделала, Энге. Подожди, я окажу ей помощь. В корзинке кольцом свернулась змейка. Амбаласи взяла ее сзади за голову и надавила так, чтобы открылась пасть с одним длинным торчащим зубом. Другой рукой она взяла нефмакел и протерла бедро Эфен. Это существо не только счищало грязь, но и уничтожало бактерии выделяемым секретом. Отбросив нефмакел, Амбаласи нащупала под кожей Эфен пульсирующую артерию и мягким движением ввела в нее острый клык. Целебный яд хлынул в кровь Эфен, и она мгновенно забылась. Только после этого Амбаласи обнажила рану.– Чистый укус - отхватил мышцу, не затронув сальник. Придется почистить.– Струнным ножом она срезала обрывки плоти. Рана закровоточила вновь, и, развернув нефмакел побольше, Амбаласи приложила его к ране. Существо сразу прилипло к ней, прекратив кровотечение и полностью закрыв рану.– Теперь отнесите ее, пусть полежит. Все будет в порядке.– Как всегда благодарим, Амбаласи, - проговорила Энге. медленно поднимаясь на ноги.– Умойся, ты вся в грязи и крови. А кто ее укусил?– Вон.– Энге показала на берег.– Запутался в нашей сети. Амбаласи обернулась - и впервые в жизни онемела от изумления. Еще живое существо извивалось на земле, ломая кусты и невысокие деревья. Длинное извивающееся серое тело толщиной с туловище фарги было вытащено на землю на два-три корпуса иилане; остальная часть, вероятно еще длиннее, скрывалась под водой. Усеянная костяными пластинами пасть, маленькие злые глаза слепо таращились на иилане.– Мы нашли его, - не без удовлетворения произнесла Амбаласи.– Его-то личинки и плавали посреди океана. А это взрослый.– Угорь, - с невольным трепетом согласилась Энге.– Мир Амбаласокеи полон чудес.– Как может быть иначе?– пожала плечами Амбаласи, возвращаясь к обычному наставительному тону, - удивление уже прошло.– Сомневаюсь, что ты могла бы понять теории тектонических плит и континентального дрейфа, поэтому не буду понапрасну перегружать твой ум. Но ты способна оценить выводы. Некогда эта земля и далекий Энтобан составляли единое целое. Тогда везде жили одни и те же создания. Так было в те времена, когда яйцо времен только что раскололось. Потом медленная селекция и дифференциация привели к значительным различиям в облике живых существ, обитающих на разделившихся континентах. Не сомневаюсь, что нам удастся найти и другие отличия, но уж наверняка не столь потрясающие. Через несколько дней Амбаласи пришлось вспомнить эти слове не без сожаления. Должно быть, она поспешила - более ошибочного заявления ей еще не приходилось делать. Рана Эфен заживала быстро. У несчастного случая оказалась и положительная сторона. Огромный угорь оказался очень вкусным. Его хватило на всех и много осталось. После побега они не ели ничего вкуснее размягченного энзимами рыбьего мяса. Когда подкормившийся урукето вернулся, иилане перебрались на нем через реку к месту нового города. Все Дочери хотели своими глазами увидеть это место, и от желающих совершить прогулку не было отбоя.– Куда уместнее выглядело бы стремление поработать, - ворчала Амбаласи, отбирая сильнейших и отгоняя остальных. Как только все погрузились, невзирая на протесты, она согнала их с плавника внутрь урукето и оставила рядом с собой лишь Энге и Элем.– Обращайте внимание, - приказала Амбаласи, - как ваши Дочери рвутся на прогулку, знать не желая никакой работы. Быть может, раз вы не можете приказывать им, следует предусмотреть систему поощрений?– В твоих словах много правды, и я подумаю над ними, - ответила Энге. Конечно, я понимаю их чувства, но нам придется найти способ разделения труда. Мне придется внимательнее подумать над учением Угуненапсы - не могла же она вовсе упустить эту проблему из виду.– Изучай побыстрее, или мы погибнем от голода. Полагаю, вы заметили, что ваша система добровольного участия в рыбной ловле и не думает работать. Первый тен уже высказывает недовольство от того, что работа последующих стала легче, когда мы освоили ловлю угрей? Они уже требуют реорганизации системы.– Я знаю, к сожалению, это так. Все мое внимание обращено к этим вопросам. Урукето дрогнул под ногами. Огромное существо повернуло в сторону, чтобы уклониться от плывущего навстречу по течению Дерева. Вода Подмыла корни лесного гиганта, и в ещё зеленой листве его над водой перепархивали птицы. Повинуясь командам Элем, урукето вновь повернулся и направился к перешейку, где поднимется новый город. Амбаласи первой спустилась вниз и зашлепала по воде к берегу. Земля была покрыта увядшими пожелтевшими листьями, торчали голые сучья. Резким знаком Амбаласи высказала удовлетворение.– Теперь жуки-древоточцы должны позаботиться о стволах и пнях. Пусть Дочери таскают сучья и деревья поменьше к реке и бросают их в воду, а мы сходим к терновой изгороди. Амбаласи шла впереди - неторопливо из-за жары. Пришлось даже передохнуть в редкой тени голых ветвей.– Жарко, - с трудом выговорила Энге и широко открыла рот.– Так и должно быть, ведь мы сейчас находимся в точности на экваторе. С этим географическим термином ты, конечно же, не знакома.– Экватором называется линия на поверхности сферы, равноудаленная от полюсов, соответствующих оси вращения.– Глядевшая на терновый барьер Энге не видела раздражения в жестах Амбаласи.– Пытаясь понять работы Угуненапсы, я обнаружила, что в основу их положены и некоторые достижения естественных наук. И я последовала ее прекрасному примеру.– Последуй-ка лучше моему прекрасному примеру - идем дальше. Следует убедиться, что в терновой стене нет брешей. Пошли. Пока они шли вдоль стены из плоских листьев и острых колючек, Амбаласи на ходу собирала свежие стручки с семенами и передавала их Энге. Выйдя к берегу реки, Амбаласи указала на пространство, отделявшее терновую стену от воды.– У берега всегда так получается, - проворчала она.– Я высажу здесь семена - начнем с этих, - они укореняются в воде. Подержи. Пожилая ученая привычно провела ногой в иле бороздки, а потом, согнувшись над ними, пыхтя и жалуясь на жару, принялась сажать семена. Энге смотрела на реку - внизу по течению в русло впадала боковая протока. Что-то шевельнулось в воде - должно быть, большая рыба. За ней на миг из воды высунулась другая.– Еще семян, - потребовала Амбаласи.– Острый приступ глухоты, - ехидно добавила она, обнаружив, что Энге молча глядит на реку.– В чем дело? осведомилась она, снова не получив ответа.– Я увидела что-то над водой, но это существо сразу исчезло, - ответила наконец Энге с жестом столь огромной важности, что и Амбаласи уставилась в ту же сторону.– Что это было? Энге повернулась к ученой с жестами жизни и смерти. Немного поколебавшись, она начала: - Я подумала и вспомнила известных мне живых существ. Просто не с кем спутать. Первого я видела мельком и даже не поняла, кто это. Второй выставил голову из воды. Я видела ее. И не могла ошибиться.– Требуются пояснения, - раздраженно сказала Амбаласи. Наступила тишина. Энге повернулась к ней лицом, безмолвно и неподвижно посмотрела в глаза ученой и наконец заговорила: - Я понимаю важность своих слов. Но я не ошиблась. Там в ручье я видела юных элининийл.– Но это невозможно! Мы первые иилане в этих краях. Здесь нет самцов, некому вынашивать яйца, нету молодняка, выходящего в море... Откуда здесь взяться элининийл, которые превратятся в фарги? Это невозможно. Или... Теперь уже Амбаласи умолкла и оцепенела, и тени мыслей пробегали по ее коже.– Такое может быть. Мои прежние слова была вызваны видовым этноцентризмом. Раз мы, иилане, находимся на самом верху экологической пирамиды, легко без лишних раздумий предположить, что мы здесь одни, как это только что сделала я. Единственные и неповторимые. Понимаешь ли ты, о чем я веду речь?– Нет. Заявляю об отсутствии специальных познаний.– Понятно. Я объясню. Далекий Энтобан принадлежит нам, и города наши занимают на нем все обитаемое пространство - от океана до океана. Но теперь мы пришли в другой мир, где обитают иные формы жизни. Нет причин считать, что наш вид живет лишь в Энтобане. Возможно, здесь обитают местные иилане.– Значит, я действительно видела элининийл?– Вполне вероятно. А теперь надо убедиться в этом. Если ты не ошиблась, это событие будет самым значительным, с тех пор как треснуло яйцо времен. Пошли. Спустившись к реке, Амбаласи со всем пылом исследовательской лихорадки плюхнулась в воду. Энге последовала ее примеру не без боязни - в этих мутных водах могла таиться любая опасность. Течение быстро несло их вперед, и Амбаласи свернула в протоку. Здесь вода доходила ей до груди, и она обнаружила, что идти легче, чем плыть. Энге поторопилась обогнать пожилую ученую, чтобы защитить ее от возможных опасностей. Над водой свисали длинные ветви, во влажном и жарком воздухе вились кусачие насекомые. В воде было прохладно, и, когда протока расширилась, они нырнули под воду, чтобы избавиться от мошкары. Вынырнув на поверхность, они огляделись, поднялись на ноги и направились к берегу, не имея возможности обратиться к сложным понятиям, пока под ногами не оказалась травянистая почва.– Мы на другом островке - от нашего его отделяет эта протока. Теплая вода, ровная температура. Мелководье не дает проникнуть сюда крупным хищникам. Если, - я подчеркиваю, - если здесь живут иилане, лучшего места для родильных пляжей просто не придумаешь. Надежно отгороженное от речного глубоководья место, много рыбы, чтобы молодняк не голодал. А когда вырастут и станут элининийл - легко выбраться в реку и в море.– А вот и тропа, - сказала Энге, указывая на землю.– Это может быть и звериная тропа. Пойдем по ней. Энге шла первой, уже сожалея о безрассудном походе. Они ведь были без оружия, а кто только не мог прятаться в джунглях. Идти по тропе было легко. Они обогнули ствол дерева с выступающими корнями, протянувшимися в реку, вышли на берег к песчаному пляжу, окруженному мягкой травой. Обе видели - лучшего места для родильного пляжа здесь не найти. В воде что-то плеснуло, но они успели заметить только круги, разбегавшиеся по поверхности.– Кажется, за нами следят, - проговорила Энге.– Иди дальше. Тропа огибала пляж и вела к густой роще. Они остановились на опушке, пытаясь разглядеть что-нибудь в густой тени. Энге жестом выразила сожаление.– Думаю, мы зашли достаточно далеко. Пора возвращаться. А сюда придем, когда лучше подготовимся.– Но нам нужны факты, - твердо сказала Амбаласи, жестами утверждая важность познания, и шагнула вперед мимо Энге. С громким воплем из-за деревьев выпрыгнуло какоето существо; зажав в пальцах огромного паука, оно ткнуло им в лицо Амбаласи.