Эдера
Шрифт:
— Из нас двоих безумная — ты! — раздражённо заметила Леона. — Оставь меня. Я устала.
— Бедная Леона! Надеюсь увидеть тебя когда-нибудь в мире и в добром здравии.
— Да уйдёшь ты, наконец? — крикнула Леона. — Я ненавижу тебя!
Навестил Леону и Андреа, когда Валерио немного полегчало. Сыну она обрадовалась, стала говорить о том, как любит его, потом пожаловалась на врачей, которые обращаются с ней, словно с безумной.
— Я постараюсь вызволить тебя отсюда, — пообещал Андреа.
— Спасибо, милый, — растрогалась Леона. — Но ты должен
— Не думаю. Они добрые, — возразил Андреа.
— Не верь им, сынок. Эдера очень коварная. Она не гнушалась ничем, чтобы заполучить тебя в мужья, а главная её цель — прикарманить твои деньги.
— Мама, Эдера рассказала мне историю нашего знакомства, и я ей верю! — раздражённо сказал Андреа. — Прости, я должен идти, выздоравливай.
— Не забудь сказать врачам, чтобы они меня поскорее отсюда выпустили! — напомнила Леона.
— Не забуду, — грустно промолвил Андреа и добавил: — Ты говорила со мной о чём угодно, только не спросила, как чувствует себя мой сын…
— Я как раз хотела спросить, но ты вдруг собрался уходить, — попыталась оправдаться Леона. — Надеюсь, он поправляется?
— Да. Ему уже полегчало.
Когда врач сказал Эдере, что малыш полностью преодолел кризис, она тотчас же сообщила об этом отцу.
— Боже мой, какая радость! Какое счастье! — повторял Валерио, положив трубку. — Матильда! Скоро я увижу моего дорогого внучонка. И каждый день буду видеть, как улыбается моя доченька.
— Интересно, понравится ли Лало этот дом? — мечтательно произнесла Матильда.
— Ты называешь его Лало? — спросил Валерио.
— Да, так зовёт его дочка Чинции, Эдерина. И мне это имя нравится. А когда я произношу: «Валерио», то сразу же вспоминаю одного упрямца и ворчуна.
— Кто бы говорил! — рассмеялся Валерио. — Я представляю, как перепугается Лало, услышав твой голосище! Ребёнку надо будет специально объяснять, что ты — не чудище, которое пожирает детей.
— Будьте спокойны! Со мной он поладит! Все дети любят Матильду.
— Это правда, — согласился Валерио и добавил уже другим топом: — Знаешь, Эдера и Андреа просят, чтобы я позаботился об адвокате для Леоны. Они не хотят возбуждать против неё иск.
— Ох, — горестно вздохнула Матильда. — Я их, конечно, понимаю. Но вообще-то эту злодейку следовало бы засадить за решётку и близко не подпускать к людям.
— Матильда, её надо лечить, а не держать в тюрьме! Ты же видишь, что она в последнее время поступает как больной человек.
— Да. Она и прежде была змеёй, а теперь совсем свихнулась от злобы. Ну ладно, пусть лечится. Теперь, когда Лало выздоравливает, я могу, пожалуй, простить её, — великодушно согласилась Матильда.
— Бианка, ты слышишь меня? — шептал Валерио, оставшись один. — Наша девочка снова обрела своё счастье. Наш внучёк жив и скоро будет совсем здоровеньким. Порадуйся со мною, Бианка!..
Глава 18
По ходатайству Валерио Леону выпустили
— Спасибо, сынок, — растроганно говорила Леона, покидая больницу. — В деревне мне будет спокойнее. Но на прощанье… не могла бы я поблагодарить Эдеру и увидеть ребёночка?
— Нет, — твёрдо сказал Андреа.
— Понимаю, — огорчилась Леона. — Эдера до конца меня не простила.
— Дело не в Эдере, — возразил Андреа. — Я сам считаю, что тебе не следует сейчас тревожить Лало.
— Ну, если так думаешь ты, то я повинуюсь. Видишь, какая у тебя добрая и отходчивая мать? Не верь тому, что обо мне говорят злые люди.
Возвращение Леоны в Пертику оказалось тяжёлым ударом для Аделины, которая сразу же заявила, что уйдёт из этого дома.
— Но тебе же некуда идти, — напомнила Леона.
— Погощу пока у знакомых, а там видно будет, — стояла на своём Аделина.
Леона попыталась изложить ей свою версию случившегося, делая упор на коварство и лицемерие Эдеры, но неожиданно получила гневную отповедь:
— Я провела с синьорой Эдерой не одни сутки у постели Лало! Вам не понять, что это такое, когда малыш на твоих глазах умирает, а ты ничем не можешь ему помочь!.. Синьора Эдера готова была отдать свою жизнь, только бы её сын выжил! Она святая!..
— Так-то уж и святая! — ядовито бросила Леона. — Вижу, ей удалось очаровать даже тебя. Вот как ты заговорила, робкая овечка! Но, я дам тебе много денег. Только не уходи!
— Простите, синьора. После всего, что случилось, я не могу вам прислуживать.
— Что ж, спасибо и на том, — грустно сказала Леона. — Я не забуду, как ты была добра со мною.
Лало был очень ослаблен и поправлялся медленно, поэтому Эдере и Андреа пришлось ещё какое-то время оставаться в Милане. Обоим доставляло большое удовольствие наблюдать, как малыш улыбается и что-то лопочет на своём, младенческом языке.
— Сыночек, ты, наверное, говоришь: «Мама»? — пошутила однажды Эдера.
— Нет, я точно знаю, что он говорит: «Папа», — рассмеялся Андреа.
— Почему ты так уверен?
— А потому, что он заметил в моих руках игрушки и сказал: «Папа, дай!»
— Да, он и в самом деле смотрит на игрушку, — согласилась Эдера.
— Возьми, мой миленький, — Андреа протянул мальчику игрушку. — Давай с тобой поиграем. Знаешь, она умеет пищать! Возьми её в ручки, сожми кулачок! Слышишь? Это белочка говорит тебе: «Здравствуй, Лало!»
Здесь, у кроватки сына, оба чувствовали себя легко, спокойно и не тяготились присутствием друг друга. Но как только они выходили за пределы больницы, игра в папу и маму тут же начинала отдавать фальшью, а потому становилась вовсе невозможной. Чем дальше, тем противоестественней выглядело их пребывание под одной крышей. Как-то Эдера, ложась спать, робко предложила Андреа устроиться рядом с нею, на что получила ответ: