Единственная любовь королевы
Шрифт:
Однако час расставания приближался.
Королева и Альберт пытались утешить себя, постоянно повторяя, что молодые любят друг друга. Однако, как записала в своем дневнике королева, разлука «нависла над нами подобно грозовой туче».
У бедной Вики глаза то и дело были, что называется, на мокром месте.
В минуту слабости, прильнув к матери, она чуть слышно сказала:
— Прощание с папочкой, наверно, убьет меня.
Они обе и плакали, и утешали друг друга.
И вот он настал, этот ужасный день, второе
Принцесса пришла в комнату родителей, и все трое отчаянно пытались делать вид, что им ни капельки не грустно, оживленно болтали обо всем, кроме отъезда, пока наконец принцессе не пришлось оставить их, чтобы собраться в дорогу.
Альберт убедил королеву не ездить в порт.
— Для вас это будет слишком тяжело, — сказал он. — Вы не сможете сдержать свое горе.
Она знала, он говорит правду. Так что пусть Альберт берет с собой Берти, Альфреда и свиту, а она останется дома.
В зале для аудиенций вся в слезах ждала вместе с остальными членами семьи герцогиня Кентская. Ах, как трудно сказать «до свидания»! Мать и дочь напоследок прильнули друг к другу в прощальном объятии.
— Нам пора, — сказал Альберт и прошептал королеве: — Я скоро вернусь. Мне больно видеть вас в таком состоянии.
И вот под звуки оркестра все отправились в путь, а королева, бросившись к себе в комнату, упала на кровать и забилась в рыданиях.
Пошел снег. Как грустно стоять у окна и смотреть на падающие снежинки! Скоро они превратятся в большие хлопья — все небо уже заволокло тяжелыми тучами, снегу будет много. Но даже тучи не такие тяжелые, как тяжело у меня на сердце, подумала королева. Алиса принесла матери крошку Беатрису, но и ее присутствие не смогло успокоить Викторию.
— Еще вчера, — рыдала она, — Вики так весело с ней играла.
Наконец вернулся Альберт с мальчиками: они немного задержались, ожидая, пока корабль отплывет.
Ни он, ни она старались не говорить о Вики, но их мысли были заняты только ею.
Именно Альберт сказал:
— Наша девочка с нами. Мы не лишились ее. Господи, да вскоре она уже начнет собираться к нам в гости. Ох и славный же будет денек, когда она приедет!
— Да уж, наверное, — сказала королева и взяла Альберта за руку. — Я могу вынести что угодно, — добавила она, — пока вы со мной.
Альберт пошел к себе в комнату и написал Вики:
«Вчера, когда ты положила голову мне на грудь и дала волю слезам, моя душа разрывалась от боли. Я не из тех, кто дает волю чувствам, а потому вряд ли ты можешь знать, как дорога ты всегда мне была и какую пустоту оставила, однако не в сердце, ибо там ты будешь и дальше обитать, как и прежде, а в моей повседневной жизни, которая постоянно напоминает сердцу о твоем отсутствии».
БЕРТИ
Теперь, когда Вики вышла замуж, неотложной проблемой стало будущее принца Уэльского.
— Охо-хо, — вздыхал Альберт, — имел бы Берти хоть половину мозгов своей сестры.
— Неужели он так никогда и не научится работать? — вторила ему королева.
Мистер Гиббс постоянно жаловался на Берти, который никак не хотел «сосредоточиться». Создавалось впечатление, что его сопротивление намеренное. «Мог бы учиться гораздо лучше», — нередко фигурировало в отзывах мистера Гиббса.
Проконсультировались с бароном Штокмаром, который снова оказался в Англии. Людей, которые не желают трудиться, следует заставлять — таково было его мнение. Но попробуйте заставить битьем подчиняться молодого человека семнадцати лет!
Вероятно, настала пора сменить метод обучения Берти. Что, если он теперь будет иметь не преподавателя, а наставника? Сторонник строгой дисциплины — вот кто ему нужен; он быстро выбьет из Берти присущее его натуре легкомыслие. Нужно разработать для него курс обучения, который бы не давал ему возможности понапрасну тратить время.
Наметив как можно более полную программу, которой должен придерживаться принц, Штокмар засобирался в Кобург: его здоровье, о котором он всегда заботился в первую очередь и поправка которого стала у него чуть ли не пунктиком, быстро сдавало, и он хотел побыстрее вернуться в семью, где бы его выходили.
Когда Берти услышал, что старик уезжает, радости его не было предела. Он схватил в охапку Алису и стал кружиться с нею по комнате.
— Смотри, чтобы папа не увидел, что ты вытворяешь, — предупредила она.
— Подумаешь! Что бы я ни делал, по мнению папы, все плохо, так что какая разница!
Эти холодные глаза больше не будут устремлены на него, подвергая сомнению все, что бы он ни делал, а ему самому уже не придется составлять огромные учебные планы (для осуществления которых ему надо было бы быть математиком, теологом, историком и Бог его знает, кем еще), обещать, что он их выполнит, признаваться, что у него буйный нрав (а как насчет маминого?) и что он совершенно никчемный человек.
По сути, все это было напрасной тратой времени, поскольку изменить дурное мнение родителей о себе ему все равно не удастся. Однако далеко не все его разделяли. Например, его братья и сестры, а также некоторые из домочадцев, а старый лорд Пальмерстон, когда королева решила пожаловаться ему на плохой характер сына, дружески подмигнул Берти; он своими ушами слышал, как премьер-министр сказал, что, по его мнению, принц Уэльский весьма неглупый молодой человек.
Но, разумеется, в счет шли только те, кто имел власть над ним, и тому, что самый главный его враг, противный старый барон, вот-вот уедет, можно было только радоваться.