Единственная призрака. По праву рождения
Шрифт:
Темно.
Картинка меняется. Я одна в комнате.
— Ты не сделаешь этого, Ирагар! — женщина, похоже, плачет.
Я подхожу к двери, к узкой полоске мерцающего света.
— Наверное, ты мне помешаешь? — в голосе мужчины слышны издевательские нотки.
Красавица в роскошном вечернем туалете падает на колени перед повёрнутым к огню креслом. Я не вижу того, кто в нём сидит. Она притягивает к своим губам мужскую ладонь, целует её.
— Она же твоя дочь!
— А вот этой лжи тебе лучше было не произносить, — холод в голосе мужчины пронизывает меня до костей.
Рука,
— Мама! Мама!
Мой голос тонкий, детский.
Мужчина поднимается (но я всё равно не вижу его лица) и идёт ко мне.
— Кто это у нас тут такой любопытный? — спрашивает он, открывая дверь и обнаруживая меня за ней.
Женщина лежит у камина и не шевелится.
Я плачу.
Темнота.
Вновь смена картинки.
— Я очень люблю тебя, дорогая! — та же красивая женщина ласкает мои волосы, гладит по голове, и я уже почти засыпаю. — Никто и никогда не причинит тебе зла. Это я тебе обещаю.
Что она там делает? Я не вижу, но мне очень интересно, над чем таким склонилась мама. Я приподнимаюсь на подушках и замечаю, как что-то красивое блестит у неё в руках. Она прячет это «что-то» в маленький мешочек и зашивает его.
— Это твой оберег, доченька, — она вкладывает мешочек в мою маленькую ручку. — Никому и никогда не показывай его, иначе его могут забрать. И тогда даже боги не ведают, что с тобой может случиться.
Острый предмет совсем не больно покалывает детскую ладошку сквозь стенки мешочка.
— Ты запомнила? — строго спрашивает мама. — Никто не должен видеть это. Никто на всём белом свете. Пообещай мне!
— Обещаю, — шепчу я и засыпаю, сжимая в ручках оберег, подаренный мамой.
Когда я проснусь, её уже не будет. Это был последний раз, когда я видела маму.
Темно.
Я погружаюсь в светящееся подземное озеро. Моя рука зажата в широкой ладони мужчины с тёмно-серыми глазами. Вода нежно обнимает нас, и погрузиться в неё вместе — это всё, чего я хочу. Поворачиваюсь к своему мужчине. Не могу разглядеть черт. Только чёрный силуэт, который склоняется надо мной, как и десятки раз до этого. Но я больше не боюсь. Целую мужчину в ответ, прижимаюсь к нему всё крепче.
Я больше не тону в озере, я тону в НЁМ.
Я больше не захлёбываюсь водой, я захлёбываюсь ИМ.
Темно.
— А что, если сейчас я просто сниму с неё кольцо и больше никогда о тебе не услышу? — куратор говорит тихо, явно боясь меня потревожить.
— А что, если, как только ты протянешь к Мари руку, я её тебе отрублю? — также тихо поясняет свою позицию Аран.
Притворяться спящей у меня не получается. Воспоминания о событиях последних суток, словно стая голодных псов, набрасываются на меня, разрывая на части. Мне не хватает дыхания, как будто бы на грудь положили огромный камень, и я судорожно хватаю воздух.
— Как ты? — мягкая рука Арана скользит по моему лбу, касается щёки.
— В порядке, — лгу я.
Едва хватает сил, чтобы открыть глаза. Как кружится голова. Вижу полог моей кровати, значит, меня уже успели доставить домой.
— Долго я спала? — приподнимаюсь
— Несколько часов, — отвечает Хаган. — Сейчас около полуночи.
Он стоит у окна, скрестив руки на груди, и философски вглядывается в даль.
— Она в порядке, — замечает Аран, обращаясь к полковнику. — Думаю, ты можешь идти. Всё равно Мари ещё стоит набраться сил.
Тот измеряет призрака неприязненным взглядом, но всё же сдаётся. Ирэ медленно подходит, ласково касается моей щеки. Я благодарно улыбаюсь ему. Таким же неспешным шагом он покидает мою комнату.
Несколько минут мы с воином молчим. Несмотря на то что Аран давно уже стал для меня самым близким человеком, сейчас меня тяготит даже его присутствие. Мне просто необходимо пережить и осмыслить всё лично, без Арана, куратора или кого бы то ни было ещё.
— Мари, я…
— Аран, я хочу побыть одна.
Мы заговорили одновременно, но, услышав мои слова, призрак обрывает свою речь.
— Хорошо, — после длительного молчания соглашается он. — Ты всегда можешь повернуть кольцо.
— Нет, ты не понял, — я отвожу взгляд, почему-то чувствуя себя виноватой перед ним за такую свою просьбу. — Я хочу на время снять кольцо.
— Нет.
— Пожалуйста, — прошу я. — Всего лишь до утра.
— Нет, это не безопасно, — мой призрак непреклонен.
— Аран! Тибо и Алиша мертвы, Лео тоже, — на последнем имени запинаюсь, но я справляюсь с собой и продолжаю. — Угрозы в Крепости для меня больше нет.
— Это не факт.
— Я прошу тебя, — сев на кровати, я обхватываю руками его лицо, заставляя посмотреть мне в глаза. — Ты же понимаешь, что я всё равно сниму кольцо. Я говорю с тобой об этом только потому, что очень дорожу тобой. Давай не будем спорить, я и вправду не имею на это ни сил, ни желания.
— Если с тобой что-то случится…
— Ничего не случится, — заверяю я. — Мне просто нужно немного… своего. Понимаешь?
Он сомневается, но не может меня не отпустить. Он тоже очень мной дорожит.
— Хорошо. Но только до утра.
— До утра, — обещаю я.
Я наклоняюсь к нему, благодарно касаюсь своими губами его губ. Мой воин приоткрывает рот, желая ответить на мой поцелуй, протягивает ко мне руки и исчезает.
Кольцо лежит передо мной на кровати.
— До утра, — повторяю я поднимаясь.
У меня мало времени.
25
Во всём, что происходит, слишком много нестыковок. Если отец хочет меня убить, то зачем делать это в Крепости? И зачем так изощрённо? Можно ведь просто подсыпать мне яд… Я замерла. Первое покушение было именно с помощью яда. Ладно, тут, может быть, всё складывается. Но зачем присылать Хагана? Ведь это именно он дал мне противоядие от Чёрной Пантеры. В том, что мастера Ирэ прислал именно родитель, я не сомневаюсь. У кого ещё столько власти, чтобы отправить легендарного полковника пусть в элитную, но всё же школу. На фронте он может принести гораздо больше пользы. Если только… Он не стал неудобен там. Но ведь получается так, что и здесь он мешал планам отца. Но ещё более странным выглядит другое обстоятельство: зачем отец подарил мне Арана, если собирался меня убить?