Единственная призрака. По праву рождения
Шрифт:
Моя рука скользит по руке мужа, обводит мускулистый рельеф и ложится на его плечо. Аэртер замирает, словно боясь спугнуть неожиданную ответную ласку. Я лежу на его плече, дыхание Аэрта шевелит мои волосы. Он поворачивает ко мне своё лицо, скользнув кончиком носа по краю моего уха. Электрический разряд от его дыхания и прикосновения проносится по всему моему телу… Я буду убеждать себя позднее, что мои действия были неосознанными или же нарочно рассчитанными, притворными, но… на самом деле я сейчас искренна и не могу противиться своим чувствам.
Я тоже
Я ощущаю на своём лице лёгкие касания его губ, кончика носа, и эта незамысловатая ласка вызывает в моём теле невероятные ощущения. Моё дыхание становится всё более неровным, мысли путаются, желание удушливой волной поднимается и закипает во мне даже от невинных прикосновений Аэрта. Моя рука взлетает вверх и зарывается в его чёрных волосах. И тогда он целует меня. Это лёгкий поцелуй в шею, за которым следует ещё один, и ещё. Каждый последующий всё более продолжительный, влажный и возбуждающий, под этими поцелуями я всё больше отдаляюсь от реальности. Кожа пылает, а внутри меня будто просыпается вулкан, который может закипеть в любое мгновенье.
Тёплые, нежные касания губ Аэрта поднимаются до подбородка и прерываются. Я открываю глаза, сквозь туман в голове я не понимаю, что случилось. Его глаза оказываются прямо напротив моих. Расширившиеся зрачки почти полностью закрывают собой золотистую радужку, и это производит просто непередаваемый эффект, словно я смотрю на затмение двух солнц. Но почему он остановился? И, вглядываясь в две чёрных бездны, я вдруг понимаю: он спрашивает разрешения продолжить. Я сама тянусь к его губам, и это то единственное, что ему нужно.
От нежности и целомудренности не остаётся и следа. Поцелуй сразу становится глубоким и ужасно неприличным. Его рука ложится под мой затылок. Аэрт слегка тянет за собранные в высокую причёску волосы, отчего во все стороны сыплются шпильки, искусно инкрустированные драгоценными камнями. Мои руки прижимают его всё крепче, а огненный кот все целует мои губы, лицо, шею, плечи, всё ближе подбираясь к краю корсета, плотно сжимающего мою грудь. Я чувствую, что мне его так же мало, как и ему меня. Мои руки сами находят первую застёжку на форме повелителя огненных котов, и это служит очередным сигналом к его действиям. Не отрываясь от моих губ, Аэрт поспешно расстёгивает свою одежду. По треску рвущихся ниток и ткани понятно, что половина фурнитурных элементов не переживёт этого расстёгивания. Аэртер в мгновение ока обнажает свой безупречный торс. Он оказывается на коленях рядом со мной в одних брюках, и я невольно любуюсь им. Моя ладонь ложится на его широкую
«Что я делаю?» — проносится в моей голове, когда я, подцепив пальцами край его брюк, притягиваю теперь уже моего мужчину на себя. Он склоняется надо мной, заставляя задрожать всем телом от одного только осознания его близости.
— Я люблю тебя, — шёпотом произносит Аэрт, и я, чтобы не сказать ему того, о чём потом пожалею, целую его.
Острый, словно лезвие ножа, коготь, вспарывает полотно моего корсета, освобождая не только моё тело, но и что-то гораздо большее во мне…
42
Свадебное платье неприличным сугробом валяется на полу рядом с кроватью. Воздух комнаты наполнен неведомыми мне ранее запахами, напоминавшими о том, что теперь я жена огненного кота. Сам Аэрт лежит, положив голову мне на живот, и скользит пальцами по моим торчащим рёбрам. Я вижу, что ему хочется что-то сказать, но он сдерживается всеми силами. Перебирая его чёрные волосы и глядя на его аристократический профиль, я всё пытаюсь решить для себя, должна ли я чувствовать себя виноватой за то, что случилось между нами. Должна ли я сказать обо всём Арану или он поймёт сам? И что он скажет об этом? Почувствует ли себя преданным? Будет ли он говорить со мной после этого?
— Это не любовь, Мари, — вдруг тихо произносит Аэрт. — Любовь другая. Она не обвиняет и не обязывает. Она дарит покой, а не то… То, что испытываешь ты к нему.
— Откуда ты знаешь, что я испытываю? — резче, чем хотела, спрашиваю я.
— Я вижу больше, чем ты думаешь.
— Давай не будем это обсуждать, — прошу я.
— Хорошо, — соглашается он. — Но знаешь… Однажды я уже видел, как навязанные обязательства чуть не разрушили миры. И это далеко не метафора. Ты никому ничего не должна.
— Даже тебе? — спрашиваю я, ощущая поднимающуюся волну раздражения.
Не могу спокойно реагировать на те высокопарные слова, которые он сейчас говорит о долге. Как он может мне говорить, что я должна делать, после того, что сделал сам?
— Тем более мне, — он напряжённо сжимает зубы.
— Что-то ты забыл мне об этом сказать перед тем, как насильно взял меня в жены, — язвительность густой и грязной жижей сочится из моих слов помимо моей воли. — Знаешь, что? Он хотя бы мне не врёт. Он не строит из себя героя для того, чтобы повлиять на меня. В отличие от тебя, спешу напомнить.
Аэрт молча поднимается, натягивает штаны, повернувшись ко мне спиной.
— И я не хочу больше говорить с тобой о чём-либо подобном! — я знаю, что нужно остановиться, но не в силах. — Всё, что я могла тебе отдать, я уже отдала, так оставь мне хотя бы что-то!
Он резко оборачивается, сверкнув золотыми глазами.
— Я не просил у тебя того, о чём ты говоришь!
— Конечно, — закатываю глаза я.
Аэртер секунду сверлит меня яростным взглядом, но после резко направляется к двери.