Единственная
Шрифт:
— Это всего лишь коттедж на воде, — каждый раз небрежно говорил Спенсер, убеждая их посетить остров. Но его тон не оставлял сомнений, что их ждет нечто грандиозное.
И так оно и было. Величественное здание с широкой каменной террасой, опиравшейся на огромные белые колонны, с шестью спальнями, пятью ванными и застекленной верандой, пригодной для проведения крупных собраний. Прошедшая неделя у Спенсера была нерабочей, но Марисса осталась в городе, чтобы подготовить к печати одну из двух или трех статей, которые она писала каждый
— Я живу ради этих нескольких часов свободы, — пояснила она Карлин по телефону вечером в четверг.
«Интересно, — раздраженно спросила сама себя Карлин, — сколько же часов Марисса лишена свободы?»
— Между прочим, почему они называют его маршрутным такси? — тихо пробормотала Карлин, чтобы ни хозяйка, ни хозяин ее не слышали. — Это такой же автобус, каким я ездила из Вестерфилда в Коулвилл. Большой, набитый людьми автобус.
— Это автобус для богатых, — так же тихо ответил ей Дерик.
— Знаешь, Карлин, — окликнула ее Марисса с другого конца зала, — ты могла бы немного времени уделить диете, хотя, я полагаю, твоя компания предпочитает жареные пончики.
Карлин равнодушно посмотрела на нее.
— У кого что болит, тот о том и говорит, — буркнула она себе под нос.
Дерик покончил со своим пломбиром и, бросив стакан в большую корзину для мусора, обнял одной рукой Карлин за плечи, подошел к Мариссе и другой рукой обнял ее.
— Не пора ли вернуться к воде, милые дамы?
Усевшись в автомобиль, все четверо несколько минут молчали, но Марисса не выносила тишины.
— Что вы делаете во время патрулирования? — презрительно спросила она, но с таким видом, словно ее это и в самом деле интересовало.
— Я не участвую в патрулировании. С недавних пор я старший диспетчер, это означает, что я работаю с сержантом и всюду его сопровождаю.
— Если говорить откровенно, — с гордостью вставил Дерик, — Карлин сама сдала экзамен на сержанта, и очень успешно.
Дерик въехал в подъездную аллею Форхэмов и припарковался за красным автомобилем, на номерном знаке которого стояли буквы «Д.М.» — доктор медицины. Марисса дождалась, пока он заглушил мотор, и, выходя из машины, с улыбкой заметила:
— Уверена, состязание было очень трудным.
Карлин промолчала и осталась в автомобиле.
— Полагаю, — ответил за нее Дерик, — не таким трудным, как это бывало в Гарварде, — и, прежде чем открыть дверцу, нежно погладил Карлин по затылку.
— Карлин посещала Гарвард? — Марисса с удивлением обернулась, явно надеясь услышать отрицательный ответ.
— Закончила третьей из семи лучших, так, милая? — невинно спросил он Карлин, когда Спенсер присоединился к жене и они направились по аллее к двери, ведущей в кухню.
Карлин выбралась из автомобиля и подошла к Дерику.
— Спасибо, но в этом
— Ты обязана любить меня. — Дерик ласково потрепал ее по щеке.
— Бен, это ты! — раздался из дома восторженный возглас Мариссы. — Ты привез с собой ту очаровательную медсестру со «скорой помощи», о которой мы говорили с тобой на прошлой неделе?
Карлин похолодела. Не может быть. Этого просто не может быть. Но буквы «Д.М.» на номерком знаке, упоминание о «скорой помощи». Бен Дамирофф вполне мог знать Форхэмов; Таш несколько раз снималась для обложки журнала Спенсера и могла представить брата.
— Что-то случилось? — Дерик взглянул на Карлин и, как бы приходя ей на защиту, обнял ее за талию.
— Нет, нет, ничего. Должно быть, легкая дурнота после мороженого. Все в порядке. — Она заставила себя успокоиться и с благодарностью погладила его руку.
А внутри нее все, казалось, кричало. Пожалуйста, пусть это будет не Бен Дамирофф, пусть это будет другой доктор из другого отделения скорой помощи.
Идя к дому, она посмотрела на Дерика, выглядевшего очень элегантным в желтовато-коричневых шортах и темно-синей рубашке; он резко отличался от всех, кого она раньше знала, и был чертовски благовоспитанным, да, именно так. Карлин привлекал в нем веселый характер и заботливое отношение к ней. Ее жизнь наконец-то стабилизировалась. Пусть стабильность — это не самозабвенная страсть, но все же гораздо лучше, чем одиночество. Или неприятности, которые были еще раньше. «Пожалуйста, — молча умоляла она, — не появляйся здесь, не нарушай спокойствия, которое я наконец обрела».
— Бен Гинзбург. А это мой самый лучший фотограф Дерик Кингсли и его любимая девушка Карлин.
Карлин даже не обратила внимания, как покровительственно прозвучали слова Спенсера, она всматривалась в седого мужчину лет под пятьдесят, который с улыбкой обернулся к ней. «Спасибо», — молча поблагодарила она, пожимая протянутую руку.
— Ты уверен, что я не сошла бы за проститутку, если бы надела свою старую форму? — дрожащим от холода голосом прошептала Карлин в микрофон, спрятанный у нее в бюстгальтере.
Оранжевая мини-юбка, короткая черная кожаная куртка, не доходившая до талии, и даже белые сапоги выше колен не могли удержать тепло, когда с реки Гудзон дул ледяной февральский ветер.
— Да, прямо Кембридж, — услышала она голос Гарри Флойда из крошечного приемника, спрятанного у нее в ухе.
— Есть всего несколько вещей, кроме дубинки ночного полицейского, которые заставляют хулигана вести себя прилично, — это пощечина, баллончик газа «Мейс» и пушка.
— Нет, Гарри, — более высокий голос принадлежал офицеру Ричарду Овертону. — Настоящее перевоспитание — это десятифунтовые башмаки.