Единственный конец злодейки — смерть. Том 4

Гёыль Квон

— Я тебе не верю. Ты думаешь, я не знаю, что последователи Лейлы все это время убивали только волшебников? А ты уже однажды предал соотечественников. Как тебе можно доверять?

Иклис резко ответил:

— Это было условием сделки.

— Сделки?

— Если я добуду и верну осколок зеркала, она не тронет вас и тех, кто вам дорог. Вам же будет грустно, если они умрут. Вы же добрая, госпожа…

Лицо Иклиса исказилось, словно он вот-вот заплачет. Мое удивление продлилось недолго: словно в доказательство,

что сочувствие мне померещилось, он бесстрастно проговорил:

— Мне безразлично, что вы мне не доверяете. В любом случае мне неважно, умрут они или нет, мне надо только привезти вас.

Сверлящие меня пепельные глаза ярко блеснули. В этом пристальном взгляде просматривалась навязчивая идея во что бы то ни стало забрать и увезти меня.

Некоторое время я колебалась, а не разрушить ли мне все вокруг и не сбежать ли. Но древнюю магию, ослаблявшую физические силы, нельзя было использовать как попало. Глупо растрачивать энергию, прежде чем я по-настоящему схлестнусь с Ивонной.

— Отдайте мне это и садитесь в карету.

Иклис заметил, что во время спора я крепко сжимала зеркальце, и протянул ко мне руку. Действительно, нельзя же похищать человека и оставлять ему оружие!

Деваться было некуда. Я протянула зеркальный жезл Иклису, а он швырнул его человеку в маске, который был поблизости.

Под его пристальным взглядом мне ничего не оставалось, кроме как сесть в карету. Иклис поднялся следом, сел напротив, и экипаж тут же тронулся.

Теперь надежда оставалась на заклинание слежения, которое наложил на меня Жан. Я прикрыла рукавом ладонь, чтобы Иклис ничего не заметил. Я попросила его наложить заклинание вовсе не потому, что предвидела такое…

Я вспомнила молодое лицо волшебника, который так умолял меня вернуться побыстрее, и с жалостью представила, как Каллисто будет орать на него за то, что он оставил меня одну.

Он с ума сойдет, как только узнает, что меня нет! Кронпринц был крайне озабочен моей безопасностью. Когда я представила, как он будет рвать и метать в поисках меня, на душе стало тяжело.

— Скоро в столице начнется серьезная битва, — неожиданно заговорил Иклис. Я перевела взгляд с окна на него. Он пристально на меня смотрел и явно хотел мне что-то сказать, но нервничал.

Внезапно меня охватило странное чувство. В те времена, когда шкала симпатии постоянно светилась над головой Иклиса, если мы ехали куда-то вдвоем в экипаже, то это я изо всех сил старалась разговорить молчаливого раба. А сейчас мы поменялись местами.

— Пока вы в безопасности, заложники не пострадают. — Иклис наконец-то подобрал слова, чтобы заговорить со мной.

— Разве с тобой безопасно?

— Да.

Я спросила из любопытства, но он ответил совершенно серьезно:

— Безопаснее, чем рядом с теми, кто умрет первым.

—

Что? Что это значит?

— Я же вам сказал, что убью всех, кто сделал вам больно.

— Ты…

— Когда начнется настоящее сражение, я планирую в первую очередь направить войско Дельмана в герцогское имение.

От его зловещего обещания я замерла. Одновременно с этим я вдруг вспомнила его слова, которые он произнес во дворе для сжигания мусора.

— Я отомщу тем, кто поступил так с вами, госпожа.

Иклис заучил имена, как безумный.

— Я уже расправился с Марком Альбертом и такими же придурками, как он.

Эти слова шокировали меня. Я думала, что он бормотал всякую всячину из-за промытых мозгов, но оказалось, что он решил сделать все это на самом деле.

— Теперь остались главные персонажи — герцог и его сыновья. Я вычищу каждый уголок того дома от крыс… И тогда вы простите меня?

Его лицо исказилось, и он взмолился о любви. Я почувствовала сильное головокружение.

— Ну, ты, в самом деле… — какое-то время мямлила я, не зная, что ответить. Кажется, Иклис действительно решил отомстить за меня.

Конечно, сейчас мне было безразлично, что произошло с второстепенными персонажами. Возможно, я даже хотела бы наказать тех, кто игнорировал меня и насмехался над «фальшивой благородной леди». Однако это ни в коем случае не было связано с такими радикальными способами, как убийство.

— А ты не подумал, что эти люди входят в число тех, кто мне дорог? Что я буду оплакивать их, если они умрут?

— Как эти люди могут быть вам дороги, госпожа? — резко отреагировал Иклис на мой вопрос. — Вы уже забыли, как они вас оскорбляли и унижали?

— Это не твое дело. Хоть мсти, хоть извиняйся, мне все равно.

— Я ваш единственный рыцарь, и все остальное меня не волнует.

Наверное, так ощущает себя человек, говорящий со стеной. Меня начинала утомлять однообразная беседа с Иклисом.

Я перестала возражать и посмотрела ему в глаза. На нем не было бинта, на красивом лбу краснела отвратительная рваная рана. Раньше я захотела бы ему помочь из сопереживания и чувства жалости.

— Почему ты не даешь мне даже повода почувствовать к тебе жалость?

От неожиданных слов глаза Иклиса медленно расширились. Но даже теперь я, как ни странно, не почувствовала никаких эмоций.

— Ты говоришь, делаешь это для меня? Но разве, прикрываясь мной, ты не мстишь обижавшим тебя людям из герцогского дома и империи, которая уничтожила твою страну?

— Госпожа…

— До каких пор ты будешь принуждать меня к своей любви? — спокойно сказала я.

— Принуждать?..

Иклис был оглушен, словно его окатили ледяной водой.

— Да, принуждать.