Единственный мой, или Не умею жить без тебя
Шрифт:
– Увела.
– Как давно?
– Семь месяцев назад.
Он замолчал, будто что-то прикидывал.
– И твой муж у тебя больше не появлялся?
– Нет. Несколько раз звонил дочкам. И все.
– Понятно, – с расстановкой произнес мужчина. – Образцовый папаша. Что еще скажешь? Как вы жили с мужем?
– Прекрасно…
– Сколько времени?
– Десять лет, – отчеканила я. И мой мозг пронзает мысль: неужели это было? Наша семья и десять лет безмятежного счастья, которые пролетели как один день…
– В Москве?
– Нет.
– Вы жили там?
– Да. В Москву переехали недавно. Чуть больше года назад.
– Как переехали?
– Просто один друг предложил ему высокооплачиваемую работу. Вот он и согласился. Мы переехали… А потом муж ушел из семьи. К Дашке.
Я не могу сказать, что она – мертва. У меня язык не поворачивается сказать это.
– Ты про нее ничего не знаешь?
Мужчина сверлит меня глазами. Но я выдержала его взгляд.
– Нет.
– А где сейчас твой муж?
– Не знаю.
– Я думал, ты в курсе. Все-таки муж. Наверняка любимый… Десять лет вместе, – в голосе слышалось явное издевательство.
– Представьте себе, – развела я руками. – Не знаю ничегошеньки.
– Давно вы с мужем были в Феодосии?
По моей спине пробежала дрожь.
– Давно, – шепчу я. – Лет пять назад.
– А с этим человеком, Рамилом, встречались?
Теперь он достает и показывает мне фотографию Рамила.
Мне кажется, что сейчас я упаду в обморок.
– Н-нет.
– Точно?
– Рада бы быть полезной.
– Не переигрывай. Если что-то утаила – пеняй на себя. Даже скажу больше: пенять тебе будет не на кого. Так что, если есть что сказать, говори. Неприятно будет узнать задним числом о твоих художествах.
– Я сказала все! – Я ощущала себя выпотрошенной, смятой, уничтоженной… Именно так и в таком порядке.
– Хотелось бы верить. – Теперь его палец был поднят вверх словно перст судьбы.
И снова по моей спине мурашки…
– О нашем разговоре никому.
Он молчит, а потом выпаливает:
– Ты знала, что твой муж убил Рамила?
– Убил? – Во рту скапливается горечь. А сверху меня словно накрывает жаркая удушливая волна, которая забивается в легкие, и мне нечем дышать.
– Именно так. Убил. Твой супруг. Хорошая работа, четкая. Это все, что могу сказать. Я и так открыл тебе слишком многое. – Он снова подходит ближе и смотрит на мои губы.
Мне становится не по себе, и я нервничаю. Мне почему-то кажется, что сейчас он достанет нож и проведет им по моим губам или по шее. Зачем оставлять в живых свидетельницу, которой он только что сказал многое? Но странное дело: мне почти не страшно. А если и страшно, то чуть-чуть, столько всего обрушилось на меня, что бояться уже нет смысла. Самое страшное уже произошло: рухнул мой привычный мир, который я теперь не склею… Если до последнего времени я еще питала надежду на возвращение к старому, то сейчас с беспощадной ясностью поняла, что у меня той семьи, которая была когда-то, больше нет. И никогда не будет.
Я почти угадываю его действия. Только вместо ножа – пальцы. Ледяные пальцы. Он проводит ими сначала по губам, потом
Затем его рука слегка сжимает шею.
– Если солгала… – шепчет он, приблизив свое лицо к моему.
– Не солгала, – хриплю я.
– Пока – поверю.
Он отпускает меня и делает шаг назад.
Светло-голубые глаза смотрят на меня. Я не выдерживаю его взгляда и смотрю в пол. Хотя мне хочется провалиться куда подальше, например в тартарары. Я не знаю, где это. Но, кажется, очень далеко…
– Я пошел, – сказал он буднично. – Но, думаю, мы еще встретимся, Алена.
– Вы не представились. – У меня еще хватает сил на колкости.
– Ах да, политес не соблюден. Досадное упущение. Меня зовут Фараон. А настоящее имя знать не обязательно.
Теперь я поняла, кого он мне напоминает. Актера из фильма «Мумия». Я смотрела его с дочками раз пять, не меньше…
– А мне оно и ни к чему.
– Феноменальная женщина, – выдыхает он. И мне кажется, что на этот раз никакой иронии в его голосе нет.
Через десять минут, немного придя в себя, я набираю номер Кирилла и кратко рассказываю о визите Фараона.
Внезапно меня одолевают подозрения: откуда у мужа взялись деньги на переезд в Москву? Вдруг он и правда убил Рамила и спрятал монеты и перстень? Я не могу отделаться от этих подозрений.
Кирилл приезжает через час и бросается ко мне.
– Ты жива-здорова? – спрашивает он.
– Да, – я нахожусь в прострации и по-прежнему плохо соображаю.
Слова падают как горячие капли воска на мой мозг. Я не могу ничего понять, что это было. Все случившееся кажется сном, но я понимаю, что это не сон.
– О чем с тобой беседовал этот тип? Скажи подробнее.
Я с шумом выдыхаю.
– Я НЕ ХОЧУ СЕЙЧАС ОБ ЭТОМ ГОВОРИТЬ. ТЫ МЕНЯ ПОНИМАЕШЬ? – выпаливаю я.
– Понимаю. – Он крепко прижимает меня к себе, а я отстраняюсь. – Ты что?
– Ничего.
Когда-то я считала себя самой счастливой женщиной и думала, что наша с Алексеем семейная жизнь – навсегда. Я свято верила в то, что мы – идеальная пара и впереди у нас много счастливых лет, которые мы проведем вместе. Наивная! Я не могла без волнения читать книги и сказки своим девочкам, которые заканчивались: «И жили они долго и счастливо и умерли в один день…» Я верила и знала, что это – про нас! Но все рухнуло в одночасье, все мои мечты оказались разбитыми вдребезги. За один миг я стала самой несчастной женщиной на свете! Так же, как недавно была самой счастливой!
Я ощущала, что у меня украли не только мои мечты о спокойной радостной семейной жизни. У меня украли сами воспоминания!
Я прислушиваюсь к себе: внутри меня пустота.
– Что с тобой было? – настойчиво спрашивает меня Кирилл. И я вдруг понимаю, что не могу ничего рассказать ему о том, что муж убил Рамила. Или это вранье? На меня словно наложена печать молчания. Это – моя жизнь, моя тайна, и я должна разобраться во всем сама. Свою ношу я не могу ни на кого перекладывать.
– Ничего, – слетает с моих губ, прежде чем я успеваю осмыслить свой ответ.