Единственный

Летова Мария

— М-м-м… — выдыхает мне в щеку. — Сладкая девочка…

Лицо обдает жаром, бегущие по груди мурашки превращают соски в болючие точки. Я рдеюсь! Рдеюсь, как подросток, произнося:

— Привет…

— Ты очень красивая… — продолжает он сводить меня с ума, на этот раз шепча на ухо.

От давления, которым распирает изнутри грудь, вот-вот разорвет!

— Спасибо… это… я… я знаю… — выдавливаю.

Над головой раздается тихий смешок.

— Ну теперь знаешь наверняка, — бормочет.

Артур прижимается носом к моему виску,

после чего отстраняется и открывает для меня пассажирскую дверь. Проскальзываю в его машину, которая за последнее время стала чертовски знакомой: сиденье подо мной, запахи и звуки…

— Накинь ремень, — велит Палач, занимая свое место.

Я толком не знаю, куда мы едем. На какую-то тусовку в черте города.

Прежде чем тронуться с места, Артур бросает на меня сощуренный взгляд. Я ловлю его, пихая застежку ремня в гнездо, и, когда раздается щелчок, Палач опускает руку на мое бедро.

Россыпь мурашек — это самое безобидное из того, что я чувствую. Жар, возбуждение, трепыхания в животе! Все сразу, не исключая эстетического восторга от того, насколько его кожа темнее моей!

Откинувшись на спинку сиденья, я смотрю перед собой, позволяя тяжелой горячей ладони лежать там, где она лежит.

— У меня дома есть пицца, — сообщает он, когда выезжаем со двора. — Если… захочешь перекусить, скажи…

Я кусаю изнутри щеку.

Это предложение запускает во мне процесс волнения. Сильнейшего! И даже то, что оно звучит так, будто Палач на положительный ответ особенно не рассчитывает, не умаляет гормональной бури в моих венах.

Он уверен, что я откажусь.

Эту уверенность я читаю в каждом его движении. Они расслабленные. Будто он… смирился с моей исключительной деревянностью! Смирился и… бросает в меня свои «открытые» предложения, как бумажные самолетики…

— Где ты живешь? — спрашиваю.

— В основном за городом, но сегодня ночую в городе. Это два квартала от «Четырех сезонов», десять минут пешком.

Я снова прикусываю щеку. По крайней мере, теперь я знаю, почему он выбрал именно этот спортзал. Он живет по соседству.

Место, в которое мы приезжаем, — вилла в районе частного сектора. Плоская крыша, панорамные окна с видом во все стороны. Там внутри полно народу. Люди снуют туда-сюда, их видно через стекло. Перед нами останавливается такси, из которого выходят две девушки. Улица подсвечена не так уж хорошо, чтобы различить лица, но моего зрения хватает, чтобы рассмотреть водопад белых волос и знакомую длинноногую фигуру…

Бросив взгляд на Артура, вижу, что он полностью погружен в парковку. Парковочные датчики позволяют загнать машину в узкое пространство между двумя другими филигранно.

Заглушив мотор, он отстегивает ремень и спрашивает:

— Ты помнишь правило?

Его правило? Помню отлично. Оно досталось мне слишком дорогой ценой, чтобы его можно было забыть.

Глава 39

Понятия

не имею, чей это дом. И даже если спрошу, вряд ли имя мне о чем-то скажет. Лица вокруг сплошь незнакомые, когда через гараж заходим внутрь. Артур ведет меня за собой, крепко держа за руку. То, как безошибочно он здесь ориентируется, — повод считать, что в этом доме он не в первый раз.

Окна гостиной выходят к морю и бассейну, который тянется параллельно черному горизонту во внутреннем дворе. Он подсвечен и выглядит стерильно чистым, но в нем все равно никто не купается, наверное, у этой тусовки еще не тот градус.

— Привет, — Артур здоровается с Рафаэлем: они сцепляют ладони в замок и стукаются плечами.

Рафа одет в белые свободные джинсы, а майка без рукавов демонстрирует золотой загар на его рельефных бицепсах.

— Привет, — улыбается мне. — Ого, не узнал. Богатой будешь.

Весь его тон говорит о том, что это шутка, поэтому отзываюсь:

— Взаимно.

— Нет, правда, — щурится. — Классно выглядишь…

А вот это уже звучит слишком серьезно, чтобы оставить меня равнодушной, поэтому слегка смущенно отвечаю:

— Спасибо. Так и задумано.

Снова улыбка, а я поднимаю глаза на Артура — он осматривает пространство.

Я слышала, что у женщин зрение устроено немного не так, как у мужчин, в любом случае мне секунды хватило, чтобы определить местонахождение блондинки и вколотить в эту точку мысленный гвоздь. Она обменивается приветственными объятиями с группой незнакомых мне девушек и, обернувшись через плечо, бросает на нас троих быстрый взгляд.

Рафаэль громко смеется, реагируя на слова Артура. Я их не расслышала, потому что окружающая обстановка пестрит звуками, лицами, движением, и все это слишком сильно подпирает личное пространство, чтобы можно было абстрагироваться.

В давящем хаосе взгляд вдруг цепляется за чертовски знакомую гавайскую рубашку, и в секунду по внутренностям пробегает холодок узнавания. Вспыхивает и тут же гаснет, но после вспышки внутри остается четкий след.

Илья.

Я скольжу по его фигуре взглядом, чувствуя в груди тепло. Тепло к нему и к тому вечеру, который однажды мы провели вместе. Наверное, этот вечер останется со мной навсегда. Нам было уютно вдвоем. Комфортно. И во мне есть потребность увидеть его лицо. Черты, которые в подсознании сохранились так же: греющим изнутри.

Но я вижу только его затылок, пока «парень моей мечты» болтает с другими парнями, и эта компания периодически разражается смехом.

Нить мыслей обрывается, когда подбородок обхватывают сильные пальцы. Слегка надавив, Артур разворачивает мое лицо к себе.

Его карие глаза вытесняют собой всю пестроту окружающей обстановки. Яркие, чертовски умные и цепкие — они смотрят в мои, и на секунду я глохну, но уже оттого, что любуюсь их кофейной глубиной.

Сообразив, что его губы шевелятся, встряхиваюсь и переспрашиваю: