Эдуард Лимонов
Шрифт:
К партийным бонзам у них отношение было специфическое. Своего лидера, утомленного многолетней политической деятельностью Григория Явлинского, они по аналогии со спящим Вием называли «Поднимите мне веки». Позже, вступив в конфликт с триумвиратом Явлинский — Сергей Митрохин — Алексей Иваненко во главе партии, Резник обзывал их «Тремя толстяками», хотя и сам он мужчина весьма упитанный.
Мы стали регулярно наведываться в штаб «Яблока» на улице Маяковского, участвуя в попойках с младо-яблочниками к ужасу старых либералов. Пресс-секретарь петербургского СПС Иосиф Скаковский (он
В общем, к такому союзу всё и шло. Еще в сентябре Владислав Сурков в нашумевшем интервью «Комсомольской правде» отмечал, что «есть люди, навсегда потерянные для партнерства. Фактически в осажденной стране возникла пятая колонна левых и правых радикалов. Лимоны и некоторые яблоки растут теперь на одной ветке. У фальшивых либералов и настоящих нацистов все больше общего. Общие спонсоры зарубежного происхождения. Общая ненависть к путинской, как они говорят, России. А на самом деле к России как таковой».
Оцените цинизм Владислава Юрьевича — говорить о невозможности партнерства и ненависти к России людей, которые еще недавно настойчиво предлагали использовать себя за пределами РФ для защиты русских!
Первой акцией питерской объединенной оппозиции стал пикет в защиту политзаключенных по делам о захвате кабинета Зурабова и приемной администрации президента, проходивший на Литейном проспекте в створе Кирочной улицы под Новый, 2005 год. Там впервые выступали наряду с нацболами и Резник, и тогдашний глава горкома КПРФ Владимир Федоров, и даже глава группы защиты уже арестованного тогда Михаила Ходорковского Диля Райнина. Однако на упоминание фамилии олигарха рядом с нашими политзэками собравшаяся публика реагировала очень негативно.
А уже через пару недель полыхнуло. После Нового года многомиллионная армия российских пенсионеров в полной мере почувствовала на себе последствия зурабовского эксперимента с отменой льгот. Самой болезненной была ликвидация бесплатного проезда в общественном транспорте, в результате чего стариков иногда просто выбрасывали из автобусов. В Москве мэр Юрий Лужков при помощи столичных надбавок сумел это недовольство погасить, и в авангарде прокатившейся по всей стране «седой революции», как ее тогда называли, оказался Питер.
Сразу после праздников, 14 января, на улицы вышла озлобленная толпа стариков, требовавшая возврата льгот. Сперва собрался митинг у Смольного, где наши люди уже присутствовали, но Геннадий Турецкий из РКРП призвал всех вместо осады находящейся рядом резиденции губернатора идти на Невский. Почему-то всегда в судьбоносные моменты, когда на уличные акции собираются большие толпы разгневанного народа, находятся желающие умело удалить пар в свисток. Причем без разницы, какой идейной ориентации они при этом придерживаются…
И вот толпа двинулась по Суворовскому проспекту, обтекая автомобили и останавливая
В Смольном пошли на попятную. Сперва выполнили главное требование пенсионеров — вернули бесплатную единую карточку на проезд. А затем, чувствуя необходимость остудить страсти, власти пригласили нас на переговоры. Так я в первый (и единственный) раз оказался на приеме у губернатора Петербурга. Фэсэошники в смольнинских коридорах косились на мой значок с серпом и молотом, но задерживать не стали. Мы сели за большой стол — главы КПРФ, «Яблока», РКРП, НБП — а напротив нас разместились чиновники во главе с Валентиной Ивановной Матвиенко.
Цитирую дальше отчет о встрече в «Лимонке»:
«В 12.00 в Смольном состоялась встреча с губернатором. Чиновники хотели было посадить за стол вместе с нами какого-то персонажа из “Родины”, но его общими усилиями изгнали. С одной стороны стола заняла позицию наша делегация, с другой расселись члены городского правительства — “команда” Валентины Ивановны. У дверей — обилие телекамер и пишущей прессы. Эта встреча была очень нужна г-же Матвиенко. Надо было сбить остроту протеста, показать, что власть готова к диалогу.
Валентина Ивановна исправно сыграла свою роль. Она с ходу начала рапортовать, как много делается для “поддержки социальной сферы”: “Приезжаю на работу в восемь утра, уезжаю в одиннадцать вечера, и так вся наша команда”, затем — поток ничего не значащих цифр и фактов. Типичная речь комсомольского секретаря на собрании. За долгие годы умение говорить ни о чем доведено до совершенства. В эти минуты губернаторша до боли напоминала большую заводную куклу. Наконец, перешли к конкретным требованиям. Матвиенко продолжала бодро заговаривать зубы: “Закон о льготах сырой, недоработанный. Мы говорили об этом президенту. Я согласна: пенсии нужно повышать” — и так далее».
Роль злого следователя на встрече исполнял вице-губернатор Михаил Осеевский, заявивший: «Да что с ними общаться, они некомпетентны». На что его прервал лидер карликовой Региональной партии коммунистов Евгений Козлов (его так всегда и звали — «лидер партии Козлов»): «А я не с вами, молодой человек, разговариваю, а с губернатором».
В общем, Валентина Ивановна мило всем всё пообещала (в том числе мне — поднять вопрос о политзаключенных) и была такова. Мы отправились на улицу. Выступая с парапета возле подземного перехода у Гостиного Двора, я призвал Матвиенко не верить, после чего был задержан сотрудниками 18-го отдела УБОП и уведен в милицейский пикет в метро. Вскоре, правда, туда вломилась толпа стариков — и стражи порядка были вынуждены меня отпустить.