Ее андалузский друг
Шрифт:
В дальнем конце тропического зала стояли несколько деревянных стульев перед другим стулом, стоявшим на возвышении. Позади одинокого стула сидели в ожидании четверо музыкантов — один с виолончелью, двое со скрипками и один с флейтой.
Несколько человек уже устроились в ожидании концерта. София тоже села. Гектор поднялся на возвышение, привлекая всеобщее внимание. Поначалу он сказал что-то по-испански, потом перешел на шведский язык, рассказывая об испанском поэте, чьи произведения недавно были переведены на шведский. Среди тропической жары зазвучали аплодисменты.
Поэт — невысокий мужчина со счастливым лицом — поднялся
Поначалу София не знала, что и подумать. Она чуть было не захихикала, но потом до нее дошла серьезность происходящего. Женщина стала слушать звуки музыки и прекрасные стихи, которые мужчина читал спокойно, но с чувством. Казалось, в его словах ощущается гармония, хотя они и не были ей понятны. Бабочки летали вокруг собравшихся, словно стремясь показать самих себя. Мысли закружились в голове у Софии — о Гунилле Страндберг, о Гекторе, о себе самой. Они проворачивались по кругу, так и не приходя ни к чему конкретному. Эта внутренняя дискуссия продолжалась в ней с тех пор, как она повстречалась в больнице с Гуниллой. Словно кто-то подсказывал ей: следуй своему сердцу… Но когда она пыталась слушаться этого голоса, то понимала, что у нее, должно быть, не одно сердце. С одной стороны, то, на которое пыталась надавить Гунилла, говоря, что надо поступать по совести, — моральное сердце, но было у нее и еще одно сердце, которое Гектор загадочным образом сумел разбудить. Сердце, полное страсти, так долго спавшее крепким сном где-то в глубинах ее существа.
Во время их разговора в больнице Гунилла призывала ее «поступать правильно» — в том смысле, что доносить на Гектора Гусмана и есть правильно. «Мы на правильной стороне, — сказала она. — А он — нет». Понимала ли Гунилла, что за человек София? Медсестра — по определению человек, стремящийся поступать правильно. Она не могла ответить «нет» на такую просьбу со стороны полиции.
София подняла глаза, посмотрела на поэта, продолжавшего читать свои строчки. Затем покосилась на Гектора. Тот внимательно слушал. Ей нравилось смотреть на него, когда он был таким — сосредоточенным, неприступным. Она опустила взгляд на свои руки, сжатые на коленях. Каким словом это ни назови, контакт с Гектором установлен, игра началась. То, что, по словам Гуниллы, являлось правильным выбором, почему-то таковым не ощущалось.
Испанец продолжал читать, квартет играл, бабочки порхали, и внезапно по щекам Софии потекли слезы. Она стала рыться в сумочке, ища платок. Гектор повернулся к ней. Вероятно, он подумал, что ее растрогала вся эта романтическая обстановка. София принужденно засмеялась, словно смущаясь своих слез, поспешно вытерла их и притворилась, будто все ее внимание сосредоточено на музыке и стихах. Она чувствовала, что он все еще не сводит с нее глаз.
Когда поэт закончил, все зааплодировали. Гектор снова поднялся, показал книгу, выпущенную его издательством на шведском и испанском языках, сказал о ней несколько слов и поблагодарил автора за его выступление.
Они шли к парковке. Гектор, с ногой в гипсе, опираясь на палку, шел очень медленно.
— Красиво? Замечательно? Хорошо? — спросил он.
— И то, и другое, и третье, — ответила она.
Они остановились возле ожидавшего ее
— В Стоксунд, пожалуйста.
Водитель что-то пробормотал в ответ.
В этот момент в ее мобильном пропищал сигнал. Достав из сумочки телефон, она прочла: «Отлично. Жду на Паркаде, 4-й этаж, прямо сейчас». Отправитель был неизвестен.
София несколько раз перечитала сообщение, мысленно взвешивая, как ей поступить.
— Подождите, я передумала. Рейерингсгатан, пожалуйста.
Водитель такси только вздохнул.
На четвертый этаж многоэтажной парковки она поднялась на лифте. Гунилла ждала ее в машине, жестом указав Софии место рядом с собой.
— Спасибо, что пришла.
Гунилла завела мотор и тронулась с места.
— Понравилось в Доме бабочек?
София не ответила, пристегивая ремень безопасности.
— Мы следим за ним не все время, делаем выборочные проверки.
Машина спустилась по спиральному съезду, который вел на улицы. Гунилла ездила на новой модели «Пежо». Сидела она, слишком выдвинувшись вперед, очень близко к рулю. Со стороны это выглядело несколько комично. Движение было, как всегда, плотным и интенсивным, но Гуниллла вела машину куда увереннее, чем ожидала София, увидев ее позу за рулем.
— Я понимаю, что после нашего прошлого разговора ты много думала и сделать выбор оказалось непросто.
Тихонько играло радио. Гунилла протянула руку и выключила звук.
— Ты приняла правильное решение, София, если мои слова что-то для тебя значат.
Она проехала мимо неудачно припаркованного грузовика.
— Ты почувствуешь себя частью единого целого. Наша совместная работа наряду с твоими наблюдениями даст хорошие результаты. Ты испытаешь удовлетворение от сделанного, обещаю тебе. — Гунилла посмотрела на Софию. — Что скажешь?
— Сейчас это ощущается немного не так.
— А именно?
— Мне кажется, я делаю что-то нехорошее.
— И это совершенно естественно, — тихо проговорила Гунилла.
Они встали в пробке. В поведении Страндберг ощущалась какая-то повседневность и непринужденность. Казалось, она всегда спокойна и ничто не может вывести ее из состояния душевного равновесия.
Наконец пробка рассосалась, они выехали на улицу Вальхаллавеген и взяли курс на Лидингё. [13]
13
Престижный район Стокгольма, расположенный на острове.
— Я увидела в тебе что-то такое, необычное, когда ты выходила из его палаты. Я сидела на скамейке в коридоре — ты не обратила на меня внимания, а вот я на тебя внимание обратила.
София ждала продолжения.
— Я проверила, кто ты такая. Вдова, одна воспитывающая сына. Медсестра, живущая на средства, полученные по наследству от мужа. Похоже, ты жила спокойно, размеренно и довольно замкнуто. Но встреча с Гектором Гусманом все изменила в твоей жизни, не так ли?
Софии стало не по себе. Гунилла заметила это.