Ее андалузский друг
Шрифт:
Чуть в стороне за одним из столиков сидела компания подростков-иммигрантов. Темноволосые, бледные, с пробивающимся пушком на подбородках, в черных спортивных костюмах. Шумные, жилистые, безудержные. Двое из них начали бороться, громко крича, проливая на пол лимонад со льдом.
Хассе покосился на них, не понимая, как они могут быть такими бледнолицыми — ведь они родом из какой-то арабской страны. Вроде бы у них там солнце…
Когда шум стал слишком громким и интенсивным, Хассе прищурил глаза. Стакан с молочным коктейлем перевернулся, белая жижа растеклась по столу. Один из парней завопил, когда коктейль полился ему на штаны. Второй начал выкрикивать
За полтора года до того Хассе Берглунд и его коллеги — патрульные из стокгольмской полиции — избили молодого ливанца. Коллеги знали, когда следует остановиться, а вот Хассе не чувствовал этой грани. Коллеги оттащили его. Хассе сделал вид, что успокоился и взял себя в руки, а когда парни чуть расслабились, он вырвался из их рук и нанес последний удар. Парень лежал без сознания трое суток. Врачи обнаружили сломанные ребра, внутреннее кровотечение, трещину в челюсти и сломанную ключицу. На суде коллеги Хассе хором подтвердили его невиновность. Двое заседателей мирно спали, а прокурор состоял в дружбе со всеми присутствующими, кроме пострадавшего. Бородатый врач заявил, что нельзя исключить, что парень нанес себе эти травмы сам, а адвокат ливанца, торопившийся на другое заседание, задавал глупые и непродуманные вопросы. Хассе был признан невиновным, а ливанец остался инвалидом на всю жизнь. Однако начальнику Хассе это надоело, и он предложил ему выбор — либо уйти в подразделение полиции в аэропорту, либо попросту убираться восвояси.
Хассе выбрал Арланду, тщетно пытаясь забыть унижение. И там он сидел вот уже целую вечность, слушая болтовню шоколадных дедов-морозов и готтентотов, пытающихся всеми правдами и неправдами пробраться в страну, чтобы потом жить на пособие и сидеть где-нибудь на скамейке в парке, жуя кат. [20]
Внезапно зазвонил телефон. Женщина, сотрудник криминальной полиции, представившаяся как Гунилла Страндберг, предложила ему встретиться с двумя ее коллегами. Хассе ничего не понял из разговора, но любое предложение — это лучше, чем просто гнить в аэропорту.
20
Имеются в виду свежие или сушеные листья кустарника Catha edulis, употребляемые в качестве легкого стимулирующего наркотика. Широко распространен на Аравийском полуострове, в странах Северной и Восточной Африки.
Подростки продолжали вопить. Хассе прожевал, проглотил, провел языком по зубам, достал свое полицейское удостоверение и положил на стол. Затем сделал пару глубоких вдохов, схватил один из пакетов с жареной картошкой и швырнул в парней. Одному из них пакет попал в щеку, на остальных посыпались куски жареной картошки. От изумления парни замолчали, уставились на Хассе, который откусил новый кусок во всю ширину своего рта.
Один из парней поднялся, ударил себя кулаком в грудь, выкрикнул что-то, что Хассе даже не стал слушать. Его уже достала болтовня на шведском языке с акцентом. Парень двинулся к нему. Хассе
— Сядь на место…
Парень попятился и послушно сел на место. Хассе принялся кидаться картошкой во всех троих. Парни молча сносили унижение. Хассе не демонстрировал ни злости, ни радости, лишь меткость, когда его картошка попадала в спину, затылки, руки и прыщавые лица подростков.
Андерс Аск и Эрик Страндберг вошли в кафе в разгар происходящего. Они приблизились к его столику.
— Ты, наверное, и есть Хассе Берглунд, — произнес Эрик.
Тот посмотрел на них, кивнул и продолжил кидаться картошкой.
— Меня зовут Эрик, а это Андерс.
Эрик со вздохом уселся за стол. У него была температура, от чего его прошибал холодный пот, что-то давило на лоб, а во рту пересохло.
Хассе швырнул картошку, которая попала кому-то на шапку.
— Я смотрю, тут настоящая картофельная война? — спросил Андерс.
— Еще бы, — ответил Хассе, продолжая кидаться.
Андерс поддержал его, взял несколько кусочков жареной картошки и тоже запустил в парней. Парни с оскорбленными лицами смотрели прямо перед собой.
— Ты ведь работал раньше в полиции в центре города? — спросил Эрик, тяжело дыша от повышенного давления.
— Так точно.
— А потом в Арланде?
Жареная картошка закончилась.
— Закажем еще? — спросил Андерс.
Эрик покачал головой, повернулся к парням.
— Хорошего вам дня, мальчики. Позаботьтесь друг о друге, — проговорил он и жестом велел им исчезнуть.
Подростки поднялись и, ссутулившись, удалились прочь. За дверьми ресторана они начали кричать и драться между собой, но вскоре удалились.
— Отличные парни! — проговорил Андерс.
— Будущее страны, — буркнул Хассе.
Эрик кашлянул в сгиб локтя. Хассе пил лимонад через трубочку, глядя на собеседников. Андерс выпрямился и взял слово:
— Ты разговаривал с Гуниллой, она рассказала тебе о нашем проекте. Мы хотели встретиться с тобой.
— О тебе, Эрик, я слышал. А вот ни про какого Андерса мне не говорили.
— Андерс — наш консультант, — пояснил Эрик.
— А чем занимается консультант?
— Консультирует, — ответил Андерс.
Берглунд нашел на стуле у себя между ног еще кусок жареной картошки, засунул ее в рот.
— Тебя тоже зовут Страндберг. Гунилла — твоя баба?
Эрик смерил Хассе взглядом:
— Нет.
Берглунд ожидал продолжения, но его не последовало.
— Ладно-ладно, мне наплевать, я рад присоединиться к компании. Ибо за этим вы и приехали — чтобы предложить мне работу?
— Да вроде того. Что скажешь, Андерс?
Аск промолчал. Хассе переводил взгляд с одного на другого.
— Ну же, проснитесь! Я сижу в этом трижды проклятом аэропорту — мне надо во что бы то ни стало выбраться из этой дыры, пока я кого-нибудь не пристрелил. Я человек гибкий, я так и сказал Гунилле.
Эрик постарался найти удобное положение на твердом привинченном к полу стуле, несколько раз кашлянул.
— Хорошо, суть вот в чем. Мы работаем в группе. Решения Гуниллы мы не ставим под сомнение — она всегда права. Если результаты не появляются с той скоростью, с какой нам бы хотелось, то рано или поздно они все равно будут. Гунилла это знает, и поэтому мы следуем ее распоряжениям. Если ты не понимаешь своей роли в работе, не задавай вопросов — продолжай вкалывать и молчи в тряпочку. Понятно?