Ее андалузский друг
Шрифт:
Она? Ларс пытался собрать все воедино.
— Ее нашли? — спросил Хассе.
— Да, ее обнаружила подруга, — проговорила Гунилла.
— Причина смерти?
— Внезапная остановка сердца, как мы и хотели.
Ларс ничего не понимал.
— Никаких вопросов?
— Никаких… во всяком случае, пока.
Хассе кашлянул, Гунилла
— Важно, чтобы он пока ничего не знал. Более всего мне хотелось бы убрать его, но если он располагает какой-то важной информацией, то пусть пока остается у нас — в полном неведении.
Несколько секунд — ничего, лишь легкое постукивание фломастером по доске. Ларс прижал наушники ладонями к ушам, сосредоточился до предела.
— Мы должны найти мальчишку и снова взять его, — проговорила Гунилла.
Ларс изо всех сил пытался понять — мальчишку?
— Зачем? — спросил Андерс.
— Надо блокировать Софию. Меня не покидает ощущение, что она может выкинуть какой-нибудь номер. В нынешней ситуации мы не можем этого допустить.
Голос начальницы звучал глухо, без всякого выражения.
Ларс размышлял. Мальчишка?.. Альберт! Что они хотят от него?
— Кажется, сегодня окончание учебного года, — проговорил Хассе.
Затем неразборчивое бормотание Андерса и негромкий ответ Гуниллы. Слов Ларс не смог разобрать. Затем звук отодвигаемых стульев, когда Хассе и Андерс поднялись.
Ларс отключил звук, стараясь понять, что именно он только что услышал, думая об Альберте. Выходит, вскоре после того, как они с Эриком отправились к Карлосу, Хассе и Андерс поехали за Альбертом. Удалось ли им забрать его? И зачем? Что им нужно от него? Ларс напряженно думал. Не промелькнуло ли во время прослушивания Софии что-то необычное, связанное с ее сыном? Ларс закрыл глаза, стал лихорадочно рыться в памяти. Легкое, смутное воспоминание порхало где-то рядом, он путался ухватить его. Не получалось, оно ускользало, но не совсем… Что-то все же осталось, что-то почти незримое и хрупкое. Прищурившись, он осторожно подошел к компьютеру, чтобы не потерять мысль, набрал в поисковике: Альберт, София, кухня. В окне выстроился целый список файлов. Ларс посмотрел на даты и начал слушать с начала. Беседы за завтраком, беседы за ужином, беседы днем, когда Альберт сидел и учил уроки. Разговоры по вечерам: София разговаривает по телефону… Альберт разговаривает по телефону. Множество случайных звуков, которые запускали активатор, чтобы потом стихнуть. Он прослушивал все файлы, перематывал, искал. Проклятье, что-то такое было — но он никак не мог вспомнить, что именно… Нечто, запавшее ему в подсознание. По мере того как он слушал, смутное воспоминание все больше таяло.
Прошло два с половиной часа, а Ларс не просмотрел и половины файлов. Он кликнул на очередной, прислушался, прокрутил тишину в начале. Открылась и закрылась дверца холодильника, голос Софии произнес: «Альберт!»
Ларс прижал наушники руками — качество улучшилось, стали слышны детали. Шаги по полу, кто-то поднялся со стула.
— Что ты натворил, дорогой мой?
Ларс слушал.
— Я ни в чем не виноват.
Голос Альберта звучал глухо, словно он спрятал лицо на плече у матери.
— Все позади, они ошиблись… Они просто ошиблись.
Ларс не помнил этого разговора — вернее, помнил, что прослушивал его, но не слышал в нем ничего такого…
— Но у них были свидетели! Изнасилование? Что это за…
Ларс услышал, как София зашикала на него.
— Забудь об этом. Все ошибаются, даже полиция.
Снова настала тишина, Ларс слушал.
— Он бил меня.
— Что ты сказал?
— Тот полицейский в машине — он ударил меня по лицу.
Невыносимо долгое молчание у него в наушниках, файл закончился. Ларс поднялся, собрался с мыслями и записал на стену то, что только что услышал. В тот вечер он работал до глубокой ночи. Отдельные кусочки мозаики начали, наконец, становиться на места.
На рассвете его разбудил телефонный звонок. Гунилла хотела встретиться.
Оглядев себя в зеркале ванной, Ларс нашел имидж, который должен был сработать. С таблетками проявил осторожность — все же он присутствовал при смерти ее брата… Нужно показать, что это немного выбило его из колеи.
— Как это случилось?
Она стиснула руки на коленях. Было тепло, двадцать пять градусов в тени. Они сидели на открытой веранде ресторана на площади Эстермальмсторг, Гунилла — неестественно прямо, словно готовясь услышать нечто очень для себя мучительное. Ларс опустил глаза, посмотрел в стол, затем снова на начальницу.
— Мы приехали туда, беседу вел Эрик… и внезапно он упал.
Ветерок пронесся по площади, не давая прохлады.
— Как?
— Это важно?
— Зачем бы я тогда стала спрашивать?
Ларс начал:
— Он сказал, что плохо видит. Одна рука у него начала дрожать. Он произнес что-то бессвязное, а потом упал.
— Что он сказал?
— Я не расслышал.
— Что ты сделал?
— Я подбежал к нему, пощупал пульс.
— И что?
— Он был еще жив, я вызвал «Скорую».
— Что потом?
— Я сел рядом с ним.
— Он говорил что-нибудь? Ты ему что-нибудь говорил?
— Он был без сознания. Я продолжал разговаривать с ним спокойным голосом.
— Что ты говорил?
— Я сказал, что все образуется, что «Скорая» уже едет, чтобы он не боялся.
Гунилла отвела глаза, глубоко вздохнула:
— Спасибо.
Ларс не ответил.
— А этот человек — Карлос, что делал он?
— Он испугался, ушел в другую комнату.
— Как далеко вы продвинулись в беседе с ним?