Ее словами. Женская автобиография. 1845–1969
Шрифт:
Автобиографии, сфокусированные на авторе
Сфокусированные на внутренней жизни автора автобиографии детства и юности, такие, как мы рассматривали в 1930-х – начале 1940-х годов – работы в стиле Лухан, Баттс, Салверсон и Старки, – выходили и после Второй мировой войны: «Поиск души» Филлис Боттом (1947), «Барашек сбегает» Леоноры Эйлс (1953), «Памяти тех, кто пропал» Мари Бонапарт (1958), «Воспоминания благовоспитанной девицы» Симоны де Бовуар (1958), «Быть молодой: несколько глав автобиографии» Мэри Лютенс (1959), «Лоскутное дитя» Брук Астор (1962), «Учиться жить» Клары Мальро (1963) и «Сука-молодость» Франсуазы д’Обонн (1965). Эти произведения начинаются с самых ранних воспоминаний писательниц и рассказывают их истории по крайней мере до шестнадцати лет или до некой более поздней логической точки молодости (например, встреча с «тем самым мужчиной»). Другие сфокусированные на себе автобиографии – «Рассвет» (1951) и «Воспоминания о прекрасном мае» (1964) Мари Ноэль, «Русское детство» Елизаветы Фен (1961) и «Так долго ждать» Мойры Вершойле (1960) – завершают повествование до подросткового возраста.
Эйлс, Бонапарт и д’Обонн выбрали модель романа воспитания: они сосредоточиваются
Остальные авторы придерживаются других психологических подходов. Пять из них – Боттом, Бонапарт, Лютенс, Астор и Фен – в первую очередь заинтересованы в своих детских «я» в контексте их взаимоотношений с окружающими. Что важно для них – это отношения ребенка с членами семьи или другими близкими. Эти писательницы стремятся понять и этих других людей, и самих себя. Они не приписывают себе «определенного пути», их истории не имеют цели, главные героини ничего не преодолевают, но предполагается, что на них очень сильно повлияли их отношения с другими людьми.
В дополнение к вышеназванным Изабель Болтон в «Под знаком Близнецов» (1966) поэтически вспоминает об очень особых отношениях, которые связывали ее с ее сестрой-близняшкой (близкие до такой степени, что она воспринимала себя с сестрой как единое целое) до момента, когда последняя умерла в возрасте четырнадцати лет в результате несчастного случая. Ни в одной другой автобиографии детства местоимение «мы» не использовалось столь оправданно.
Ноэль и Вершойле, напротив, сосредоточены на своих детских личностях и воссоздают то, как они воспринимали мир. Наконец, произведение Мальро – это стилистический микс. Ее длинная, подробная, проницательная автобиография выдержана во французской традиции исповеди. Но она также воссоздает и точку зрения ребенка. Как еврейка, пишущая после Холокоста, она включает в произведение исторический контекст и подробности о том, каково было оказаться евреем в начале XX века. И последнее, но не менее важное: она демонстрирует свои тщательно продуманные феминистские убеждения.
В этом наборе автобиографий периода после Второй мировой войны явная озабоченность проблемами гендера заметна в произведениях Эйлс, Бовуар, Мальро и д’Обонн, каким-то образом присутствует у Фен и Бонапарт, почти неразличима у Боттом и полностью отсутствует в текстах Ноэль, Лютенс и Вершойле.
Роман воспитания
Одна из форм, которую принимает автобиография в эпоху, когда все больше женщин стали строить успешную карьеру, – роман воспитания. Соответственно, пользовались этой моделью женщины, добившиеся успеха на профессиональном поприще. Уже в 1902 году Жюльетта Адам написала историю своего детства и юности, опираясь на эту модель, уверенно заявившую о себе в мужских автобиографиях. Она рассказала о том, как ей удалось вырваться из среды своего происхождения и стать важной, успешной, известной личностью. Красочную автобиографию детства и юности написала Габриэль Рейтер, для чего использовала те же тропы: она сосредоточивается на том, как стала известной романисткой. Если в целом модель не обрела популярность, это, вероятно, потому, что женщины, писавшие автобиографии детства, редко достигали такой известности, а если и добивались успеха, то не хотели это демонстрировать. Однако в 1950-х годах некоторые известные женщины обратились к жанру автобиографии с точки зрения успешной карьеры и написали о детстве и юности в традиции романа воспитания. Воспоминания Симоны де Бовуар (1958) – самый известный пример. Но Леонора Эйлс – почти забытая сегодня, но популярная в свое время английская романистка, автор книг по саморазвитию и колонок с советами – написала произведение, которое соответствует этому жанру, за несколько лет до Бовуар. Французская писательница Франсуаза д’Обонн поступила так же.
Модель романа воспитания акцентирует внимание на результате. Таким образом, роман воспитания имеет тенденцию «оптимизировать» и, следовательно, ограничивать или сокращать повествование о детстве, оставляя лишь то, что важно для сюжета о становлении. «Вместо нимба или знака ведьмы – моя жизнь» Матильды Людендорф может служить примером. Она назвала первый том «Детство и юность» (1932), но работу нельзя считать автобиографией детства, потому что автор рассказывает о своем детстве слишком мало.
Известная как «народный философ» * и психиатр, Людендорф 52 написала автобиографию столь же прямолинейную, как и любая другая автобиография 1930-х годов, втиснув свои детские годы в несколько телеологически ориентированных тем. Она заявляет, что сосредоточилась на формирующих аспектах ее детства, которые можно сократить до двух: похвальная «немецкая мораль», привитая ее родителями, и подлые удары со стороны мнимых друзей и злонамеренных родственников, которые сформировали ее и подготовили к последующей «битве жизни», позволив сражаться, не обращая внимания на то, что о ней думают 53 . Послевоенные произведения Эйлс, Бовуар и д’Обонн, напротив, посвящены пространству детства. Ни одна из авторов не относится к нему телеологически.
*
Людендорф была активной участницей движения Volkische Bewegung, уже упоминаемого в главе о межвоенном периоде. Матильда исповедовала идею о противостоянии иудеохристианской и германской цивилизаций. Карл Великий, по ее мнению, привнес в Германию разрушительное для нее христианство, а казнь 4500 саксов рассматривалась как покушение на германскую идентичность. Источником всех бед Германии она считала Карла Великого, папу римского и масонов. С ее точки зрения, именно масоны отравили Моцарта. – Примеч.
52
Ludendorff M. Statt Heiligenschein oder Hexenzeichen, mein Leben, vol. 1, Kindheit und Jugend. Munich: Ludendorffs, n. d.
53
Ibid. P. 53, 90.
Оригинальное название «Барашек сбегает: история викторианского детства» (1953) автобиографии Леоноры Эйлс – это аллюзия на историю Авраама и Ицхака * . Леонора (в девичестве Питкэрн) – это барашек. В раннем возрасте она чувствовала, что ее отец пожертвовал ею, чтобы спасти младшего сына – любимого ребенка. Название вводит в заблуждение: хотя это и история позднего викторианского детства (Эйлс родилась в 1889 году), очарование, подразумеваемое словами «викторианское детство» и присущее многим предыдущим произведениям с похожими названиями, отсутствует. Это не история о «нас», а, скорее, автобиография ребенка, который, родившись в богатстве, к подростковому возрасту практически ходит в лохмотьях. Примечательно, что автор стилизует свою жизнь как «побег» из викторианского детства.
*
Ветхозаветное предание о том, как по указанию Бога Авраам готов был принести в жертву своего сына, но в последний момент появился ангел, остановивший руку с жертвенным клинком, разрешивший принести в жертву барана. – Примеч. пер.
Эйлс пишет в свои шестьдесят лет, она уже бабушка, журналистка-социалистка, автор романов, а с 1920-х годов еще и знаменитая Agony aunt (дословно – «тетушка агонии») * и колумнистка, а также автор популярных книг по сексуальному воспитанию, питанию и другим вопросам. Она рассказывает о своей жизни до восемнадцатилетия, когда, сбежав в Лондон из своего дома в Стаффордшире, решила уплыть в Австралию и стать домашней прислугой. Эйлс очень много пишет с точки зрения взрослого – от себя настоящей. Книгу она выстраивает как мемуары и часто и щедро обрамляет рассказы о своем детстве комментариями обо всем, что ей нравится. В частности, она отмечает различия между периодом, в котором она росла, и временем, когда писала книгу. По-видимому, обратившись к психоанализу во взрослом возрасте, она часто ссылается на «психоаналитиков», и ее ассоциативный и бессвязный способ повествования – в хронологическом порядке – часто звучит как рассказ на приеме у психоаналитика.
*
Agony aunt – английская идиома, означающая журналистку (необязательно это только один человек, может быть несколько авторов), отвечающую на письма читателей об их личных проблемах. Рубрика называлась agony column. – Примеч. пер.
Первые воспоминания «Нони» (позже – «Норы») Питкэрн – о Чикаго, куда ее отец, производитель фарфора, в 1892 году отправился на Всемирную выставку. Затем семья возвращается в Мидлендс, где находилось производство. Отец купил великолепный просторный дом с большим садом. Это счастливые дни детства Нони – то самое «викторианское детство», которое превозносили столь многие. У семьи есть слуги и множество животных, они совершают ежегодные поездки на море, Нони с сестрой ходят в школу для барышень. Однако идиллия не полна, потому что ее родители – благочестивая мать и темпераментный, неистовый и романтичный отец – не подходят друг другу. Еще до того, как Нони исполнилось десять, ее отец начал пить, и это знаменовало начало конца. Он вздорный пьяница, который кричит, ругается и крушит мебель, кроме того, алкоголь разрушает его здоровье. Производство начинает приходить в упадок. В какой-то момент семья вынуждена покинуть дом. Отец, не особенно осведомленный в сельском хозяйстве, неразумно покупает ферму. Мать заболевает и в 1901 году, когда Нора едва достигла подросткового возраста, умирает. Она описывает, как ее оставили следить за телом, чтобы отгонять от него крыс.
После этого жизнь Норы катится под откос все быстрее. Ко всеобщему ужасу – и детей, и собственной семьи – отец женится на жившей с ними младшей сестре жены. «Тетушка» очень молода, и Эйлс, хотя и симпатизирует ей в ретроспективе, зацикливается на ее ошибках. За последующие годы отец Норы перенес несколько сердечных приступов и постепенно становился все более немощным, пока не умер от цирроза и болезни сердца, когда Норе исполнилось шестнадцать лет. Между тем финансовое положение семьи все ухудшалось. В четырнадцать лет Нору отправили учиться на ученика-педагога * – это был единственный способ получить бесплатное образование, а в нерабочее время ей приходится работать на ферме. Эйлс вспоминает, что, будучи подростком, спала не более пяти часов в сутки. Нора ненавидит преподавание, оно вызывает у нее панику. По ночам она пишет письма умершей матери, а утром уничтожает их. Постоянной проблемой, как для Рейтер и Старки, является одежда: ее «злая мачеха» не тратилась на одежду для Норы, и поэтому та постоянно одета странно и неподобающе. Когда Нора в итоге сбегает в Лондон, отсутствие одежды ей кажется концом света: из-за своего гардероба она не может найти «хорошую работу» – что-либо соответствующее ее навыкам 54 .
*
Система pupil teacher широко использовалась в Британии для подготовки учителей с 1840-х по 1950-е годы, когда ученик 13 лет или старше становился своего рода стажером у педагога, параллельно с обучением выполняя функции учителя младших классов. – Примеч. пер.
54
Eyles L. The Ram Escapes. P. 161.