Ее сводные монстры
Шрифт:
В их традициях дело, в их семье.
Николас не уступил старшему брату, и старший ослушания не принял - с этого все началось.
Они не разрубили до конца, неизвестно, смогут ли, хотят ли, на них поколения своими устоями давят - и плевать им, что свадьба была.
Это же гонка, которая продолжается.
Они так привыкли.
И Николас себя виноватым считает точно, нарушителем, предавшим семейные ценности. Самый младший, любимчик, ему даже имя дали в честь дедушки.
– Я благословение деда получила, - продолжает
– Герасим - его человек. Я вам выбор даю, Ник, - она прохаживается по нашей кухне, как у себя дома.
– Либо звони братьям, либо плати и езжай, куда хочешь, пока вам, внучата, головы не открутил злой дедудя.
В удивлении смотрю на Герасима. Если его глава семьи пристроил к Тине в компанию ввалиться в наш дом - почему она нас шантажирует?
– Он глухонемой, - поясняет Тина, поймав мой взгляд.
– По губам читает. Ну. Что решаем?
– она кидает на стол сотовый. И не сдерживается, ругается под нос.
– Нет, ну почему твой братец такой козел? Я ношу его ребенка, а он трубки не берет. А если у меня что-то важное? А он игнорит всю ночь. Как можно таким быть?
– Сволочь - соглашается Николас и роется в кармане брюк. Достает телефон и кидает ей.
– Деньги мне есть куда потратить, Тина. Так что звони.
Глава 42
Тина развлекается с телефоном Николаса, названивает Виктору.
Не понимаю, почему мы должны сидеть и ждать приезда деда, я рассчитывала этот день по-другому провести, по-приятному, а тут…
Мы ведь все взрослые, зачем нам перед ним оправдываться?
Выгоняю щенков в коридор и сама крадусь в прихожую, достаю спортивную сумку. Поводки и косточки, и мягкие мячики - это все Генералу с Бубочкой, играть, пока нас не будет.
Корм можно купить по дороге.
Открываю дверь и провожаю собак во двор.
– Что делаем?
– позади звучит громкий шепот и меня хватают за талию.
Поворачиваюсь в руках Николаса. Стоим и молчим, пока собаки носятся во дворе с веселым лаем. Так это буднично и спокойно, если не думать, что у нас дома хозяйничает невеста Виктора.
Нагло вломились и не прогнать.
– Давай уйдем сами, - показываю на собачью сумку.
– Отвезем Генерала с Бубочкой. И в аэропорт.
– Давай, - без вопросов соглашается муж. И подхватывает мою шубку, ключи от машины.
– Правда?
– топчусь на месте и кошусь в коридор, я просто так предложила, не думая, ему ведь дед важен и его мнение. Но Ник собирается, обувается. И торопит меня.
– Алиса, одевайся.
– А вещи? Сумки?
– Все купим, - он двигает ко мне сапожки.
– А Тина?
– Пусть сидит.
Натягиваю сапоги и влезаю в шубку, смотрю, как Николас набрасывает пальто на плечи и оглядываюсь. Оставлять эту ненормальную в нашем доме не хочется.
Но лучше так, чем все вместе ждать главу семейства и выслушивать про разврат, про
– Выходи, - муж подталкивает меня на крыльцо, и я торопливо сбегаю по ступенькам. Негромким свистом подзываю щенков и по хрустящему снегу шагаю к калитке.
И представляю - домик на берегу и теплый песочек, и как соленая вода ласкает ножки.
Все у нас будет хорошо, обязательно.
Николас догоняет нас с собаками у машины, открывает дверь, и те запрыгивают на задние сиденья. Когда выезжаем со двора - на крыльце вырастает Тина, пропажу заметила. Машет руками.
Ага, щас.
Не остановимся мы.
Пусть идет к черту, дура.
Машу ей в ответ и откидываюсь на сиденье.
Играет радио. И снежная трасса за окном сменяется городом, Генерал с Бубочкой притихли, словно понимают, что мы уедем, а они останутся.
Будут скучать.
– Виктора с Тиной Арон познакомил, - вдруг говорит Ник.
– Как это?
– поворачиваюсь в удивлении.
– А как люди знакомятся?
– хмыкнув, он жмет плечом.
– А дальше что?
– Ничего, - он словно еще что-то сказать хотел, но в машине провисает тишина. Николас останавливается напротив длинного пятиэтажного дома. Оборачивается на щенков.
– Готовы?
– спрашивает и улыбается.
– Папа с мамой вас через пару недель заберут.
Наблюдаю, как муж выпроваживает Генерала и Бубочку и вспоминаю пузатую Тину.
Про детей мы с ним уже разговаривали. Один разочек, и то, Николас тогда заявил, что вот их с братьями трое.
А у нас с ним пусть будет три девочки, чтобы баланс был. Вселенский. Он говорил это и улыбался, так мечтательно, по-детски.
Но сейчас как такое представить? Есть чувство, и оно внутри крепнет, что нас вдвоем не оставят, а я и сама, ведь люблю его, знаю, но когда его братьев вижу - в голове творится что-то неладное.
– Щенков сдал, - он возвращается и хлопает дверью, пахнет морозом и свежестью, трет нос.
– Нельзя трогать, - машинально убираю его руку от лица. И ужасаюсь.
– Как страшно.
– Алиса, это царапина. Знаешь, как в школе дрались?
– он выруливает со двора и улыбается еще шире.
– Виктор с Ароном ходили в зал, тренировались. А я только по дворам и за гаражами. Отношения выяснял. Адреналин.
Качаю головой. Даже думать не хочется, сколько раз ему доставалось, бедному. Но не удерживаюсь все таки.
– Из-за девушек дрался?
– Почти всегда, - он кивает.
– Был очень влюбчивый.
Ревниво смотрю на его руки, сжимающие руль. И поблескивающее кольцо на безымянном пальце.
– А из-за меня ни разу не дрались, - признаюсь, и это обидно, в школе я не то, чтобы красавицей была, обычной девчонкой. Скромной отличницей. Но, как и всем, самые популярные мальчики нравились. Которые внимания на меня не обращали.
– Как это, лапушка?
– он паркуется и поворачивается.
– Дрались.