Ее сводные монстры
Шрифт:
– В чем дело?
– он поднимает голову. Ловит мой взгляд и держит, и отвернуться невозможно, таким огнем горят его глаза.
– Ты жалеешь?
– Не о чем жалеть. Ничего не было.
– Было.
– Нет.
– Член до сих пор пульсирует, Алиса.
Сглатываю ком в горле, сжимаю воротничок его рубашки. Его лицо близко, он наклонился и опирается ладонью на кровать, голым бедром чувствую его горячие пальцы.
– Поехали со мной, - зовет он и губ касается дыхание, прерывистое, тяжелое.
– Я поговорю
– И что скажешь?
– Ты так и не хочешь признавать, что вы поторопились со свадьбой?
Сразу после его вопроса щелкает замок. И распахивается дверь.
Муж заходит в номер, стряхивает туфли и раскидывает их в стороны. Босиком упругой походкой идет в ванную и не глядя по сторонам, бросает:
– Я все слышал.
Хлопает дверь. И вода начинает шуметь.
Арон выпрямляется, смотрит на ванную. Натягиваю обратно халат и завязываю поясок.
Он все слышал.
Под дверью стоял.
Сколько часов я пробыла замужем? Это рекорд, наверное, от лимузина из ЗАГСа с ветерком до развода, стою и всхлипываю.
Как же такое случилось. Моя радость была большой и искренней, выше неба и ярче звезд. И вот мы не справились, в первую же ночь.
– Уходи отсюда, - со злостью встряхиваю платье, подолом замахиваюсь на Арона. Он поворачивается, смотрит в глаза, и я тоже, взгляда не отрываю, еще раз замахиваюсь платьем.
– Уходи, чего встал?!
– Гонишь меня?
– спрашивает хрипло, стоит, не двигается, сунув руки в карманы, расправив плечи.
– По-твоему, можно так делать, Алиса? Ты будто пса взяла, который бежал за тобой всю дорогу до дома. Дала надежду. И вышвырнула.
– Собаку я бы не вышвырнула.
– То есть для тебя хуже пса, - он не спрашивает, а утверждает, и низко, с вибрацией, смеется. Растирает пальцами переносицу.
И снова смотрит на меня.
Ждет, что я скажу хоть что-нибудь.
А я слушаю шум воды за дверью ванной. И хочется самой убежать, из этой проклятой гостиницы, от этой порочной троицы, я сегодня взяла новую фамилию.
И обрекла себя.
Не могу выносить темный взгляд, что дыру во мне сверлит. И отворачиваюсь, изучаю смятые простыни. Краем уха слышу шаги, легкие и быстрые.
И за Ароном с грохотом хлопает дверь.
Глава 39
Просыпаюсь от солнца бьющего в глаза. И в первую секунду не понимаю, где нахожусь - чужая комната, высокий потолок, мини-бар, и в кресле валяется мужской костюм.
Память возвращается быстро, водопадом обрушивается на меня.
Все, что случилось ночью - кадры мелькают в голове, и заставляют подскочить на постели.
В номере я одна. Но за дверью ванной мирно шумит вода. Я на этих звуках вчера и уснула кажется, ждала Николаса и прилегла.
Но не мог же он мыться всю ночь.
Соскакиваю на пол и как была, в белье, бегу в ванную.
Во мне просыпается надежда.
Заглядываю.
Он стоит у зеркала, в одних трусах, чистит зубы. Ловит мой взгляд в отражении и отводит глаза, наклоняется, сплевывает в раковину белую пену.
– Доброе утро, - здоровается, его голос приглушен, и плеск воды.
– Ты ночью спал?
– торопливо поправляю волосы. Так неуютно, вот почему он встал раньше и привел себя в порядок, а я тут топчусь на пороге заспанная, и тушь размазалась под глазами. Выгляжу так, будто у меня убойный черный макияж. И я всю ночь…неизвестно чем занималась.
– Спал, не помнишь?
– он выключает воду и промокает полотенцем лицо. Пахнет гелем для душа. И зубной пастой.
Стою и нюхаю.
И вспоминаю - я объятия ощущала. Но казалось, что просто сплю, и это не по-настоящему.
– Бессовестная ты, - он бросает полотенце на крючок и поворачивается ко мне.
– Спокойно продрыхла до утра, как приличная невеста. И не стыдно ведь.
Стоим и смотрим друг на друга.
Он такой, словно это обычное наше утро, дома, и сейчас мы будем целоваться, а потом пойдем вместе завтракать.
– Умыться нужно, - бормочу и протискиваюсь мимо него к раковине.
– Умывайся, - он не уходит, стоит позади, прислонившись спиной к стене. Сложил руки на груди и разглядывает меня.
Пальцы дрожат, когда беру щетку, быстро везу ей по зубам и плещу в лицо воду.
– В душ еще хочу сходить, - кошусь на кабину за прозрачной дверью и переминаюсь на месте.
– Потом выйду в номер и поговорим. Если еще есть о чем.
– А думаешь, не о чем?
Поворачиваюсь на него. Убираю волосы за ухо.
– Не так представляла себе первое утро замужем, - делюсь впечатлениями.
– Что теперь будет?
– Не знаю, Алиса.
– В ЗАГС поедем?
– На развод подавать.
Неприятно кольнуло это слово, вслух оно так жестоко, так страшно прозвучало. Я не готова, рассматриваю его красивое спокойное лицо и чувствую, что разревусь, нам так хорошо было этот месяц вместе. Пока мы не общались с его семьей.
– Ясно, - шмыгаю носом и отворачиваюсь, юркаю в душ. Закрываю дверь и только потом раздеваюсь, и он смотрит сквозь прозрачную дверь.
Выкидываю трусики и бюстик на пол, с грохотом задвигаю дверь.
Включаю воду и моюсь, и все таки реву, так жалко, невыносимо просто.
Когда выхожу - Николаса уже нет, и белья тоже. Заматываюсь в полотенце и возвращаюсь в номер, вытираю щеки.
– Чего ревела-то?
– он одевается, спиной ко мне. Натягивает брюки, а я им любусь, в последний раз, этим потрясным телом.
– Я разводиться не хочу, - признаюсь и подхожу к брошенному в кресле платью. Одеваться не тянет, я больше не невеста.