Ее величество
Шрифт:
– И подруг. Галю, Зою вспомни. Доставалось бедным ни за что ни про что.
– Ты Эмме рассказала о встрече в ресторане?
– Бог с тобой! Ни гу-гу, хотя оно сидит во мне и мучает.
– Правильно. Меньше знает, лучше спит.
– А вдруг Федор и сейчас дрейфует в сторону очередной дамочки? – испуганно спросила Аня, отчасти чувствуя свою вину.
– Может, прогнала бы скорей, – предположила Жанна.
– Федька все равно из вредности не уйдет.
– Я своим подопечным старшеклассникам внушаю, что для создания семьи мало одной влюбленности. К ней много чего еще надо прикладывать:
На том грустный разговор и закончился. Инна сладко, по-кошачьи, потянулась, Аня повернулась набок, подтянула колени к подбородку, уткнулась в них лицом и затихла.
21
Прошло минут десять, не больше.
– Прекрасный человек и талантливый режиссер Тодоровский говорил, что женщины делают мужчин более духовными, – проговорила Аня, надеясь снова затеять беседу.
– Не всякого облагородишь, – откликнулась Инна. – Ты представляешь Федора нежным, страстным, безоглядным, стоящим перед женой на коленях? Он не раз проезжался, мол, умильная щенячья нежность не для мужчины.
– И все-таки надо признать… наверное, была в нем какая-то очаровательная чертовщинка, раз женщины на него клевали? – спросила Жанна.
– Ты про деньги забыла. Не преувеличивай Федькиных способностей. Он не препятствовал появлению сплетен, наоборот, сам о себе между мужчинами скандальные хвалебные байки распускал. И слухи уже было не пресечь. Они стали сами на себя работать. Ничто так не способствует «популярности», как сомнительные бредни.
– Ославил жену, гадёныш, – зло процедила Аня.
– Самые лучшие лжецы те, которые могут сами себя убедить в любой лжи, ими же сочиненной, – усмехнулась Инна.
– Любят играть с огнем и быть на волосок от пропасти? – предположила Жанна.
– Федька – и на волосок? Шаткая версия. Не романтизируй подлеца. Он же примитив. Ему нравится переполнять чашу терпения жены, цинично уничтожать ее. И только. Его распирает восторг мнимой мужской состоятельности, мстительное торжество над женщиной, которая его любит и которая выше его по всем параметрам, – жестоко определила Инна принадлежность Федора к неуважаемой ею категории мужчин по своей, только ей известной классификационной шкале. – Мне иногда кажется, что ему достаточно похотливого мужского предвкушения. Ему главное, чтобы все верили, что эта женщина его, даже если она так не считает или вовсе об этом не знает. И совсем не обязательно с ней спать.
Неужели молнии сладострастия еще вспыхивают в нем? Герой… блин. Образец тошнотворного семьянина, мать его так-перетак-переэтак. Женщинами пользовался, но не уважал. Всех, которым после тридцати, тетками обзывал. Нет чтобы «девушками» побаловать, – со смешком закончила Инна свой критический монолог.
«Не может, чтобы, хотя бы виртуально, не ввернуть грубое или вульгарное словечко. И где только нахваталась? Раньше не была такой», – брезгливо поежилась Жанна.
– Представляете, как-то при встрече Федор доложился мне с гордостью: «Я человек без поэзии!» – возмутилась Аня. – А я ему: «Оно и видно. Без поэзии в душе
– Не нежный и не ласковый? Это не повод к осуждению. Среди мужчин это не редкость. А вот его патологическая бесчувственность поражает, – сказала Жанна. – И к каким только ухищрениям не прибегает его извращенный ум, чтобы вытравить из себя память о своих грехах?
– Федька гордится грязью! Вообразите: в юности он чувствовал себя слабым, неполноценным. Наверное, смотрел на девушек вожделенно и мечтал о том, что каждая могла быть его. А теперь ощущает себя более чем уверенно. С помощью денег отыгрывается на женщинах за свою былую приниженность. Грехи! Пока он не задает себе вопросов на опасную тему, она вроде бы для него и не существует, не надрывает сердце, – усмехнулась Инна. – Благоразумный способ утешения.
– Мне ненавистно всякое унижение человеческого достоинства. Я выхожу из себя по малейшему такому поводу, – вздохнула Аня.
– И чтобы вы там ни говорили, вывод напрашивается сам собой: «Все это происходит потому, что необходимость в мужчинах у женщин по сию пору не отпала, и еще потому, что их катастрофически не хватает, – хихикнула Жанна. – Заметьте, в моих словах нет уничижительного оттенка.
– Необходимость в нормальных мужчинах, – с явным удовольствием уточнила Аня. – История с Эммой – каких поискать. Во избежание лишних ассоциаций и аналогий не стану продолжать, а то совсем закопаюсь в примерах.
«Трое из четверых – несчастливые. Это перебор, – печально подумала Жанна. – Счастливые хвалились бы своими детьми и внуками, а не обсуждали мужчин. Хотя насчет Лены…»
«Эмма, узнав о наших дебатах, наверное, пожалела бы о своей неожиданной искренности. Что бы она сказала, случайно заглянув к нам на огонек?.. Девчонки на славу постарались изучить её проблему. Эта обескураживающая откровенность освобождает их от собственных комплексов? Этакий естественный психотерапевтический сеанс», – усмехнулась Лена, в очередной раз незаметно погружаясь в дрему.
– А мне вдруг почему-то подумалось: наверное, мужчине сладка супружеская измена с той, чей муж относится к нему без должного уважения? Допустим, с женой начальника. А что? Повод и стимул отомстить! Хотя, конечно, рисковый вариант, – рассмеялась Инна. – Или побывать в постели у жены любовника своей супруги. Та из мести может согласиться. Вовсе французский вариант!
– Какие коллизии! Долго ты думала, покуда пришла к такому выводу? – рассердилась Жанна.
– В комедиях подсмотрела.
– При этих твоих словах меня трясет от омерзения, – занервничала Аня.
– А я думала, ты содрогаешься от жалости… к себе, – зачем-то зло подколола ее Жанна.
– Эх, нет в вас обоих доброго юмора! – насмешливо сокрушаясь, посетовала Инна.
«Сколько людей – столько мнений. Каждый видит то, что хочет видеть. А Инна и Жанна опять болезненно зациклились…» – молча неодобрительно комментирует Лена диалог подруг, медленно уплывая мыслями в дальнюю даль.
– …Мне кажется, Эмма слишком скромна в сексе, скованна, закомплексована строгим воспитанием, поэтому неинтересна в постели, – осторожно предположила Жанна.