Ее величество
Шрифт:
– Не тяни.
– Замуж вышла за Эмминого одноклассника, дочка у них родилась. Она заочно в институте училась и работала в школе. Но муж ей ни в чем не помогал, мол, у меня работа трудная на заводе – он компьютерщик, – а у тебя ерундовая. Не любил он женскими делами заниматься.
– У меня даже такой мысли не возникает: люблю не люблю, хочу не хочу. Надо – и всё тут. Как же иначе? – удивилась Жанна.
– Я и мужа Светы помню. А внешне и не подумаешь: такой всегда спокойный, не очень общительный, но вроде неглупый парень.
Инна наградила Аню пренебрежительной
– Индюк надутый. Себе на уме. Таблетки на неё не действовали, а он предохраняться не хотел. Говорил, что это вредно для здоровья мужчины. А посылая жену в больницу, на операции, он об её здоровье не думал. Потом стал принуждать её делать шестимесячные выкидыши, мол, о тебе забочусь, тебе трудно будет с двумя маленькими. Она сопротивлялась, не хотела губить. Он настаивал. Она в силу своего характера не восставала, не бунтовала, не устраивала сцен, только упрашивала. Но чтобы перебороть мужа, ей явно не хватало неопровержимых доказательств его неправоты.
– Скорее, умения воевать.
– Она никакой даже узкой лазейки не находила в решении своей проблемы. Маялась, страдала. Но атмосфера взаимного недовольства сгущалась. Сначала между ними были маленькие размолвки, потом у нее стали наблюдаться вспышки гнева и шквалы раздражительности. Она чувствовала, что заболела, что надвигается катастрофа, но муж упрямо стоял на своем, проявлял излишнюю щепетильность только в вопросах личной независимости, боялся закабаления. Берег себя. И в этом был преисполнен холодной решимости. Умерла Света от опухоли мозга, когда дочке и пяти лет не было. Мы до старости дожить мечтаем, а она, бедная… – Инна горестно вздохнула.
– Вот гад! Тихоня! – вскрикнула Аня.
– Инна, откуда ты знаешь такие интимные подробности? – недоверчиво спросила Жанна.
– Совета Светлана у меня просила. Я ей сказала, что если она будет потакать мужу, то надолго ее не хватит, а он на следующий день себе другую жену приведет и о ней не вспомнит. «Если себя не жалеешь, о дочке подумай», – прикрикнула я на нее. Не остерегла, не спасла, слишком поздно она ко мне обратилась.
– Какова дальнейшая судьба Светиного мужа? Каковы его успехи? – спросила Аня.
– Обыкновенный средний инженер. Великих открытий в жизни у него не было. И в личной жизни все как по трафарету. Женился на девушке с квартирой, работал. Сейчас на пенсии.
– Может, он не ведал что творил, – зачем-то попыталась заступиться за Светиного мужа Жанна.
– Ищешь оправдание? Только что-то это непонимание у него всё больше себе на пользу было. Куркуль чёртов, – возмутилась Инна.
– Ой, не травите душу, и так тошно, – простонала Аня.
«Не упускаем возможности нелестно отозваться о мужчинах. И примеры соответствующие приводим», – усмехнулась Лена.
– И почему знание плохого не способствует осознанию?.. Может, самомнение у людей большое, мол, со мною такого не случится. А жизнь зачастую это то, что происходит вне твоих планов.
– Чем больше я погружаюсь в мир семейных проблем, тем чаще мне кажется, что люди страдают из-за грехов
– Ты не права. Один мой знакомый из очень хорошей семьи, а внуки его… даже вспоминать не хочется, – не согласилась Аня. – Внешне – приличная семья, а если глубже копнуть и потянуть за ниточку, да если ещё рассмотреть с разных сторон…
– Валить на предков? Хитро и непорядочно. Самим надо отвечать за свои ошибки. Правда, на пустом месте ничего не произрастает. Если не из чего черпать… Гены генами, а воспитание? Я думаю, что здесь соотношение семидесяти пяти процентов к двадцати пяти, – предположила Инна.
– Пятьдесят на пятьдесят, – определила Жанна. – Семья – совершенно замечательный, хорошо продуманный способ сосуществования людей.
– При твоём-то муженьке хорошо быть добренькой и благонравной. Вы – счастливчики, баловни судьбы, сознательно уходите от проблем, – непонятно отчего закипая, повысила голос Инна.
«Разговорились, теоретики... Целое исследование и расследование провели. И Жанна туда же. Хотя ничего удивительного. В суете будней с кучей внуков женщине и на пенсии нет времени анализировать, обобщать, делать выводы. Если только занеможет, – посочувствовала ей Лена. – А тут есть повод подумать, поспорить. И сравнение судеб подруг напрашивается само собой. У одной муж плохой, и это трагедия. У другой его нет, и это тоже не очень хорошо. У третьей нет и никогда не было мужчины. Но разве она так уж несчастна? Ничуть не бывало. А у остальных подруг на курсе?.. Завтра подсчитаем».
– Я читала у Виктора Гюго, что «первый признак любви – несмелость у мужчин и смелость у женщин», – сказала Аня.
– И ты поверила? Только почему-то в основном на деле именно эти робкие и неуверенные мужчины обижают нас, смелых женщин, – усмехнулась Жанна.
– Это неслыханно! В качестве протеста нам придется, как и депутатам, демонстративно покинуть зал заседаний! – рассмеялась Инна.
– Или, будучи поражёнными и озадаченными происшедшими пикантными событиями, упасть в обморок, что женщинам, по мнению мужчин, больше к лицу, – поддержала ее шутливый настрой Жанна. – Ах, да! Обстоятельства непреодолимой силы… А что? Это верное средство!
– Опять зубоскалите. Накатило? – неодобрительно забурчала Аня.
«Голос Ани всегда пронизан грустью. Он теплеет только когда она говорит о детях, – подумалось Лене. – За её неказистой, непрезентабельной, неброской, несколько унылой внешностью кроется честное, доброе, нежное сердце, простая чистая, но печальная душа. Она перед нами такая открытая, доступная, прозрачная. Ни капельки в этом плане не изменилась за сорок лет моя милая «пионерка», мой «юный ленинец». Она оберегает это в себе, чтобы попусту не растащили, не расклевали… Уж она-то, как никто другой, знает, как часто среди добра прорастает зло.