Её звали Карма
Шрифт:
Катерина обняла Берджу.
– Неправда, - шептала она ему на ухо.
– Это неправда! Ты для меня - все: воздух, мой Бог, ты - моя жизнь! У меня никого дороже тебя нет, и я никому тебя не отдам!
Андрей не слышал, о чем говорили влюбленные, но, чтобы злоба вцепилась в горло, достаточно было и того, что он увидел. Боярин, злобно прищурив глаза, закусил губу и, отведя взор в сторону, задумался.
Молодые стояли на коленях, обнявшись.
– Неужто ты не отречешься от меня?
– Берджу умоляюще смотрел в большие голубые
– Нет, родной! Нет, любый мой! Я скорее умру, чем стану женой чужому.
Парень снова крепко прижал свою милую к груди и, затаив дыхание, прикрыл от умиления глаза.
– Давай убежим туда, где родилась твоя матушка?
– прошептала Катя.
– Я не знаю туда дороги...
– Мы спросим у нее.
– Там, наверное, так хорошо...
– вздохнул Берджу.
– Бежать нам надобно!
– Неужто ты кинешь все и отправишься со мной в неведомое?
– юноша испытывающе посмотрел ей в глаза, пылающие страстью.
– Да, Берджу!
– И ты станешь мне женой?
– Да, милый мой.
– И мы...никогда - никогда не расстанемся!
– Никогда, любый мой.
Мгновение они молчали, глядя друг другу в глаза.
– Ты - моя Карма, - тихо произнес Берджу и, погладив девушку по щеке, стал целовать ее лицо, обхватив за голову. Поцелуи были короткими и отрывистыми, такими, как не дарят друг другу юные влюбленные, когда методом проб и ошибок постигают древнее искусство любви.
Андрей, стоя за деревом, сжимал кулаки. Он решил быть здесь до конца и посмотреть, чем закончится встреча молодых. А те, ничего не подозревая, расслабилась и сели на траву.
– Ты нарек меня Кармой. Карма - это значит судьба.
– Ты и есть моя судьба.
– Карма...Красиво. Немного похоже на мое имя.
– Кать...
– Чего?
– Пойдем искупаемся?
– предложил Берджу.
– Душно.
– Може до острова доберемся?
– Легко, - согласился парень.
Они поднялись с травы, сняли обувь и вошли в воду. Андрей проследил за ними, пока те не скрылись в зарослях.
– Ладноть...Я им устрою милование! Рабой у меня станет. В ногах валяться будет! А этот жалкий черномазый споет свою последнюю песню. Княжна шибко красива, чтобы отступаться от нее. Пущай милуются...в последний раз. Князь Василий поди ни об чем и не подозревает...
Затаив злобу и замышляя недоброе, боярин побрел обратно к терему, а влюбленные переплыли речушку и вышли на берег.
Мокрая одежда прилипала к телу. Льняной сарафан плотно облегал стройную фигурку девушки. Катерина бросила башмаки на траву и начала выжимать подол сорочки и сарафана, отвернувшись от Берджу. Тот снял рубаху, отжал и повесил на ветку.
– Сымай сарафан, а не то застудишься.
Девушка застеснялась.
– Не пужайся. Ты ж в сорочке останешься.
– А я и не боюсь, - смущенно пролепетала она в ответ.
Она сбросила с себя мокрое платье и стала выкручивать его.
– Не страшно: живо обсохнем. Надоть под солнце только стать, - улыбнулся Берджу.
– Иди же сюда...
Та несмело подошла к нему ближе.
– Никак боишься меня?
– Вовсе нет...
– отозвалась княжна.
– А женой собралась быть...
– засмеялся парень.
– И нагишом спать придется...
– Я знаю...
– тихо проговорила Катерина, глянув на мгновенье в пылающие глаза милого и сразу же опустив голову.
Тот перестал смеяться и, оглядев девушку с ног до головы, не спеша подошел к ней, взял ее лицо в свои ладони.
– Катенька, - он погладил ее по щеке.
– Нет боле мочи подале от тебя держаться. Сам не свой хожу. Почто терзаешь меня так? Почто?
Часто дыша, та молчала. Берджу поднял ее голову за подбородок и коснулся губ своими. Катерина прикрыла глаза, ожидая повторения. И оно не замедлило последовать: пылкое, страстное, растекающееся по всему телу. Развязав горловину сарафана, Берджу оголил девичье плечо и прижался к нему губами.
– М-м-м, - Катерина испуганно отстранилась от него.
– Не надо...- она покраснела.
– Чего так?
– Ну...
– девушка замялась.
– Боязно...- и провела тыльной стороной ладони по щеке, словно стирая с нее стыдливый румянец.
– Тут, окромя нас, боле нет никого...
Катя опустила голову и, улыбнувшись, побежала в глубь острова.
Остановившись, она оперлась о старое дерево и, тяжело дыша, подняла лицо к небу. Догнав княжну, Берджу навалился на могучий ствол с другой стороны и взял ее за руку.
– Скоро уж смеркаться начнет...
– задумчиво произнесла та.
Парень долго смотрел на ее поднятое к верху лицо, потом потянулся и поцеловал в шею.
– Берджу - у...
– пропела она с укоризной.
– Тебе не нравится?
– он прижал ее к дереву собой.
– Не по себе мне делается...Будто земля из-под ног уплывает.
– И у меня все плывет перед глазами.
Катерина обняла Берджу.
– Боязно мне, - чуть не плача, прошептала она.
– А коль отец дознается, что нам будет, любый мой?
– Не тревожься, голубка моя. Не отдам я тебя никому: ни батюшке твоему, ни уж тем более этому рыжему боярину.
– А Господь не нашлет на нас страшную кару?
– Неужто любиться грешно?
– и Берджу снова стал целовать Катерину.
– Люблю...Пуще жизни люблю тебя, - зашептала она.
– Поклянись родный: чтоб не стряслось, мы завсегда будем вместе.
– Жизнью своей клянусь.
Прикрыв глаза, они стали сползать по стволу дерева на траву, погружаясь в безумный мир любви...