Эффект бабочки
Шрифт:
— Да, Шерлок, что было утром?
— Утром я проводил эксперимент, — на кухонном столе начали появляться пробирки. А Шерлок собственноручно подписывал себе диагноз душевнобольного исполняя повеления мёртвой женщины, которая ко всему прочему обитала только в его собственной голове.
— Чем подробнее ты вспомнишь, тем лучше.
— Аутопсия. Мумии кролика, найденной в одном притоне, — Шерлок помнил это прекрасно.
— Не самая удачная мумия, верно? — в ответ на это Шерлок кивнул.
— От внутренних органов не избавились. Поэтому…
— Запах
может», — поэтому окна были нараспашку.
Комната стала куда более чёткой.
— А теперь садись, Шерлок. И возьми в руки скрипку, — Шерлок подчинился ей, сам не зная, почему, — и последний вопрос: когда в комнату вернулся Джон, что ты играл?
— Баха.
Шерлок взялся за смычок, бездумно проведя им по струнам скрипки, и тут же мгновенно морок рассеялся. Вес музыкального инструмента в руках стал настоящим, так же как и звук, извлекаемый из него. Мэри (настоящая ли мнимая она была) исчезла. Шерлок подумал бы, что все события прошедшего дня привиделись ему в наркотическом бреде, если бы не знал точно, что в квартире на Бейкер-стрит ни кокаина, ни морфия больше не водилось. В конце концов, теперь тут жила маленькая девочка. А детям свойственно быть любопытными. Шерлок не просил бы себе, если бы из-за его пристрастий пострадала крестница.
И всё же происходило что-то странное — в чертогах никогда раньше не было так… реалистично. Что в общем-то давало однозначный и простой ответ: Шерлок сейчас находился не в чертогах.
Тем временем, на лестнице послышались шаги, а после — покашливание, и в комнату вошёл, отмахиваясь руками, Джон.
— Господи, что за вонь! Шерлок, ты что, труп сюда притащил?!
Шерлок хотел было поприветствовать его, поговорить с Джоном, обсудить события грядущего дня — сейчас было даже неважно, что всё это могло оказаться лишь происками бунтующего сознания. Шерлок был рад увидеть друга невредимым. В конце концов, он мог бы отговорить Джона участвовать в деле (которое, вообще говоря, сам детектив ещё даже не взял).
Однако вместо этого Шерлок молчал, и только доиграв мелодию, произнёс (по крайней мере, его губы двигались, да и звуки точно исходили от него самого):
— Труп притащил Андерсон. И это даже не совсем труп — мумия, — Шерлок осознал, что слова — точная копия сказанного им в прошлый раз — свою речь он не контролировал, как, впрочем, и действия.
— Мумии так не пахнут. Разве их цель не сохранить тело в относительной целости? Потому что гниение этому явно не способствует.
— Что же, это была плохая мумия.
Ощущения были слишком настоящими — никаких сомнений, каким-то образом Шерлоку удалось переместиться во времени. Но это оказалось совершенно неважно, поскольку даже так, изменить ничего он уже не мог.
Но, что за другом он был бы, если бы не попытался.
Комментарий к Глава 1. С конца и с начала
Насчёт ООСа - как обычно,
========== Глава 2. Шкаф со скелетами ==========
— Раз уж мумия такая плохая, может, от неё стоит избавиться?
Голос Джона звучал совсем реально. Даже не так. Он и был реален. Доктор Ватсон не был очередным призраком чертогов. Не был он и галлюцинацией. И в то же время, настоящим быть он тоже никак не мог. Ведь в облике Джона не отражалось никоим образом пережитого ранения: не было ни болезненной бледности, ни растекающегося от шеи кровавого пятна на одежде. Будто и не было никакого выстрела. Будто буря ещё не наступила.
Всего лишь очередное утро на Бейкер-стрит. Не самый удачный эксперимент. Ожидание нового дела.
Шерлок будто бы стал участником какого-то жестокого спектакля — подвешенной на нитях марионеткой в кукольном театре. Детектив лишь безучастно наблюдал отрывок пьесы, финал которой был ему уже известен. И честно говоря, быть свидетелем своего неминуемого проигрыша он не собирался.
Тело ему не подчинялось, и сознание оказалось заперто в неподвластной ему телесной оболочке. Что-то похожее он испытывал в те не самые лучшие периоды своей жизни, когда отказ от наркотиков приводил к синдрому отмены — собственное тело тогда также казалось чужим. И пусть сейчас не было тех неприятных ощущений, невозможность контроля над ситуацией здорово выбивала из колеи. Особенно потому, что нестерпимо хотелось этот самый контроль получить и не допустить (ни в коем случае не допустить) того, что случится.
Шерлок, не имея возможности отвести взгляд, продолжал смотреть на Джона, зажимающего рукой нос, дабы спастись от смрада, пусть запах уже не был столь невыносимым, как в самом начале вскрытия. Где-то внизу сейчас, вероятно, миссис Хадсон излишне мягко ворчала на крошку Роззи, успевшую в очередной раз свалить чашку или тарелку со стола.
— Уже избавился, — было странно слышать собственный голос, не имея возможности контролировать речь, — ничего полезного эта находка не дала.
— Кроме великолепного аромата в нашей гостиной, так?
— Так, — тогда это и в самом деле позабавило его, но в сложившейся ситуации причин для радости у Шерлока не было никаких.
Они рассмеялись. Впрочем, смех Шерлока, действительно, вышел несколько принуждённым. И пусть Джон этого совершенно не заметил, у самого детектива в глубине души зародилось неясное подозрение, что вовсе безучастным наблюдателем он не был. Не зря же Мэри показала ему дорогу сюда. Вот только, что это вообще из себя представляет это «здесь»?
С минуты на минуту должна была явиться клиентка. Шерлок же (по крайней мере, его телесная часть) ничем не был обеспокоен. Он отложил скрипку на журнальный столик и лениво взмахнул рукой, предлагая Джону присесть. Воздух в комнате уже стал свежее благодаря распахнутым настежь окнам. Джон продолжал морщиться и обмахиваться уже не всерьёз, а шутливо, просто чтобы показать детективу своё недовольство. Снизу послышался звон разбитой тарелки (или чашки).