Эффект бабочки
Шрифт:
В груди представителя торгпредства разлилось чувство обречённости и одновременно облегчения. Играть против такого… да никогда!
Максим, священнодействуя с кофе, поглядывал время от времени на клиента, давя подобранными фактами и мелкими подробностями. Созрел…
— Не тревожьтесь, — участливо сказал он, разливая кофе, — останетесь живы и даже здоровы. Легенда вам уже заготовлена, будьте готовы к лёгкой нахлобучке за аморалку. Ну да не впервой, верно? Тем более — человек вы взрослый, неженатый… да и по легенде — не к проститутке заехали, а сумели очаровать милую девушку-студентку.
— А девушка? — Брякнул Лейба и тут же смутился.
— Интересно стало? — Хмыкнул Максим, — в спальне. Приняла снотворное, чтоб не мешать разговору. Хотите глянуть?
Текучим движением встав из-за стола, поманил мужчину за собой и провёл в спальню. На большой двухспальной кровати спала миленькая девушка — как раз такого типа, что любил Лейба. Рослая, светловолосая и светлокожая валькирия.
— Всё, хватит любоваться… — Максим выставил его из спальни, — девушка честная, но несколько авантюрная, так что шансы у вас есть. Намекнёте на причастность к тайнам… ну да не мне вас учить.
Лейба закивал — знакомо! Что в Союзе, что в Германии девушки любят некий флер загадочности. Приправить это небольшими подарками и хорошо подвешенным языком…
— Что ж… вижу, вы в порядке?
Лейба закивал, сваренный агентом кофе взбодрил его и протрезвил необыкновенно.
— Замечательно. Раз так, пишите — сперва по Крестинскому вчерне, потом по его сторонникам, противникам.
— Зачем, позвольте полюбопытствовать? — Насторожился Лейба, — вы же всё знаете, кроме разве что деталей.
— Мы, — подчеркнул голосом Максим, глядя на него с лёгкой насмешкой, — знаем если не всё, то многое. Интересует ваша откровенность.
— Понял, простите…
— На первый раз прощаю, — серьёзно сказал Парахин, отставляя чашку, — а ещё открою вам небольшой секрет. Не исключено, что поможет в будущем. Описывая вроде бы хорошо известное, вы прежде всего структурируете свои мысли. Такие подробности из памяти вытащить можно, что удивитесь…
— Следователи! Точно! — Хлопнул себя по лысоватому лбу Лейба.
— Положим, не только следователи, — благосклонно кивнул Максим, — но мысль вы уловили. Так что пишите, Лейба, пишите…
Тридцать восьмая глава
Резиденция Мартинов в Вашингтоне не впечатляла ни размерами, ни хорошим вкусом. Двухэтажный особнячок поразительно безлик снаружи, сливаясь с сотнями таких же стандартных особняков столицы США.
Внутри особняк сдержанно помпезен и официален, всё здесь призвано подчеркнуть старые деньги семьи. В общем-то получается, но нарочитая правильность одновременно даёт понять, что несмотря на допуск в политическую элиту США, позиции Мартинов далеко не на вершине Олимпа.
— Интересно, — разглядываю фотографии, прохаживаясь вдоль стен. Люди, в которых отчётливо проглядывалось семейное сходство с Заком, позировали с крупными политиками и предпринимателями.
— Так себе, — равнодушно отозвался Зак, — на втором этаже и в кабинете у отца есть по-настоящему интересные фотографии, а это так… стандартный набор. Показать?
— Будь добр.
Поднявшись на второй этаж, следующий час мы посвятили экскурсии в прошлое Мартинов.
— … это дедушка, — небрежно-равнодушно
— … братья сводные. Вуди в Мировой [151] успел поучаствовать, лейтенантом. В России шрам заработал… ага, в Архангельске. Русских не любит после этого… зато капитал как раз в России первый и заработал.
— Помимо наследства?
— Да. Наследство ещё попробуй получить, — Зак скривился, — таким количество условий иной раз обставляют, что проще родню послать куда подальше, да своим умом жить. А Вуди сам… на спекуляциях с продовольствием заработал. Мехов оттуда вывез!
151
[151] Первую Мировую называли в то время просто Мировой Войной, иногда Великой.
Медленно выдыхаю воздух… Зак не виноват, что его сводные братья участвовали в интервенции Антанты в Россию. С роднёй общается на грани приличий — семейные праздники, открытки, дежурные письма время от времени, да такие вот встречи по окончанию учебного года.
По косвенным данным, Зак решил не получать свою часть наследства, настолько всё сложно. Не пропадёт… детям перейдёт. Фонды, пакеты акций…
Мартинов сложно винить в бедах России или Германии. Не любить, это сколько угодно, но винить… Они не русские и не немцы ни по крови, ни по духу, ни по гражданству, да и никогда ими и не были.
— Наслышан, наслышан, — чуточку снисходительно пожимает руку Теодор Мартин.
— Не докажете, — отшучиваюсь в ответ, едва обозначая улыбку. Теодор хохочет уже более живо, такое поведение он понимает.
Среднего роста, погрузневший, с обвисшими брылями щёк и пышными усами, отец Зака не производит впечатления хищника. Нет огонька в глазах, впечатляющего боевого прошлого и бойцовского духа. Обыватель, которому повезло родиться в правильной семье, не более.
Теодор не подвёл родителей, пройдя по проторенной предками дорожке, но и никаких свершений за ним нет. Знаю уже, что в молодости вроде как участвовал краешком в одной из войн с Мексикой, пару раз плавал в Европу и Латинскую Америку как представитель деловых кругов и президентской администрации, и на этом всё.
Обычная биография для представителей старых семей — из тех, кто без особых талантов. Есть поводы для самоуважения, но и гордиться по большому счёту нечем. Под старость лет открыл в себе талант лоббиста, но как мне кажется, тут помимо семейных и дружеских связей репутация нейтрала работает. Скорее посредник, чем реальный профи.