Эффект бабочки
Шрифт:
Отвечать на риторический вопрос не стал, тем более ушей рядом нет и играть в толерантность не нужно. А проблема с Далматом вставала всё острей.
Албанец достаточно умён, чтобы не лезть в открытее драки, но… Свободных от наблюдения местечек в лагере для трудных подростков оказалось более чем достаточно. Не зря же — у семи нянек дитя без глаза…
Власти то ли недоглядели, то ли по каким-то своим соображениям, но свели в один лагерь как бойцов за справедливость, вроде нас с Куртом, так и откровенных бандитов вроде Далмата и домашних мальчиков.
Далмат прессовал домашних психологически, мастерски чередуя приёмы психологического давления с нечастым физическим насилием. Простейший трюк — пакет на голову и держать, пока жертва не начнёт задыхаться, и так несколько раз. А следы… какие следы, если помощники держат аккуратно, за одежду?
Не буду врать, лично не видел, но… верю рассказам. Атмосфера в лагере самая поганая, домашние мальчики боятся… а девочек у нас нет. И всё идёт к тому, что Азиз-марокканец, правая рука Далмата, начнёт тут гарем собирать. Из мальчиков.
Беженцы они, понимаешь ли… С хрена ли только собирать в одном лагере случайно оступившихся домашних мальчиков с беженцами? Не исключено, что некоторые из понаехавших прошли подготовку в исламистких лагерях. А если и нет, то насмотрелись и навидались всякого. Теперь вот самоутверждаются при попущении чиновников и бессилии полиции.
— Карела повёл, — слышу задыхающийся голос Освальда, сунувшего голову в открытое окно, — Далмат.
Переглянувшись с Куртом, срываемся с места, давно уже хотим подловить албанца. Освальд и ещё несколько парней с нами, противостояние вышло в острую фазу.
Мы, немцы, держимся вместе, без разделения на борцов за справедливость, националистов и всяких там наркоторговцев. И как-то так вышло, что главными стали мы с Куртом.
Кто-то из парней знал нас по спортивному клубу, у других на слуху наше противостояние с турками в школе, третьи знают нас по лагерю правых, где мы тоже успели засветиться. В общем, скорее нейтральные кандидаты, чем реальные лидеры. Но ничего, держим власть… а куда деваться? За неимением лучших приходится нам.
Душевые штурмовали по всем правилам военного искусства. Складные металлические лестницы разбили окна под самым потолком и потому беженцы сгрудились под окнами, выставив ножи и заточки.
Пластиковая скамейка, используемая вместо тарана, выбила двери душевых и раскидала парочку чернокожих, стоявших рядом.
— Не останавливаться! — Орёт Курт, — вперёд!
Скамейка врезается в толпу, Азиз-марокканец падает и мы пробегаем по нему. Но ходу пинаю его в ключицу и слышу дикий вопль. Перелом…
Далмат выставил руки как борец-вольник, ох он и здоровый, зараза! Взмываю вверх, целя коленом в подбородок… и ожидаемо попадаю в борцовскую хватку. Вот только удар коленом в голову только для отвлечения внимания, а реальная цель — свалить эту албанскую сволочь с ног.
С опозданием в пару секунд Курт подкатывается
Драка жестокая, беженцы и натурализовавшиеся мусульмане-албанцы размахивают ножами, мы всё больше подручными предметами.
— Сука! — Орёт Войтек, — подрезали меня, парни!
Выкатившись из драки, он зажимает располосованное плечо, из которого хлещет кровь.
— Что смотришь?! — Рявкает поляк на голого Карела, — перевязывай давай!
Чех, глядя на всё отрешённым взглядом аутиста (и как его психологи в лагерь пропустили!?), перевязывает Войтеку плечо своей майкой.
— Одолеваем! — Ору, отмахиваясь от ножа африканца дубинкой. Черномазый яростно раздувает ноздри и машет руками, как пропеллером, но уже поглядывает по сторонам. Ломаю наконец руку и коленом в рожу… ещё!
— Прекратить! — В душевые врываются сотрудники лагеря с пожарными шлангами, окатывая нас водой, — прекратить!
Напор воды сбивает с ног и драка прекращается.
Растащив по разным помещениям, нам наскоро оказали первую помощь. Ждём приезда полиции, дело обещает быть резонансным.
— Не боишься? — Негромко интересуется Войтек, отказавшийся уходить в лазарет без нас.
— Не очень, — подмигиваю слегка и показываю глазами вверх, на камеры, — среди нас немцы, русские немцы, чехи, поляк… Представь, какой шум поднимется? Администрация сама заинтересована быстро уладить дело, ведь это они облажались!
— Они тут социальные эксперименты проводят, собаки свинские, — сказал Готвальд, — ради социализации беженцев нас с ними свели.
— Так что, парни, — киваю толстяку благодарно, — не бойтесь! Пугать вас могут, бумажки совать всякие… на хер посылайте! Администрация обосралась жидко, сейчас свою вину на нас будут пытаться переложить.
Тридцать девятая глава
Человек серьёзный и жёсткий, внешне президент Гувер до странности напоминал знаменитого в будущем комика Бенни Хилла. Знакомство с ним прошло буднично, на одном из приёмов меня подвели к группе немолодых людей и сказали:
— Мистер Гувер, позвольте представить вам Эрика Ларсена, гражданина Дании и Уругвая, а ныне студента университета Нью-Йорка и члена братства Фи Бета Каппа.
Президент внимательно поглядел на меня, улыбнулся слегка и пожал руку, сказав несколько нейтральных слов. Через пару дней мы пересеклись ещё раз, и он спросил о ситуации в Южной Америке. Видно было, что интересуется человек не столько ситуацией, сколько моей осведомлённость, умением анализировать и облекать мысль в слова.
Судьбоносной встреча не стала и вряд ли станет, президента просто познакомили с интересным молодым человеком, членом старейшего студенческого братства США. Таких встреч у него не один десяток в месяц, но формальности соблюдены.