Эффект искаженных желаний

Ефимова Юлия

– Еще будет Фея, – сказала Ирка, точно выложила козырную карту. – Ты давно с ней не встлечался, а ведь она тоже в Москве живет. Помнишь, как ты был в нее влюблен в школе?

– Я ее не видел, – ответил Денис честно и почувствовал в груди давно забытый трепет перед самой красивой девочкой в классе. – Я и не знал, что она здесь. Думал, что в Хабаровске осталась.

– Нет, год она тогда плопустила, конечно, после школы. Ты должен помнить, слазу после экзаменов у нее мама умелла, потом она дождалась положенных слоков, квалтилу плодала и уехала, вот еле ее нашла.

– Хорошо, дай мне ее телефон,

может, вместе и прилетим, – вдруг сказал Денис, и голос его предательски дрогнул.

– Скину тебе, плилетай, ждем. Только надо сегодня лететь, чтоб успеть на толжество, – сказала Ирка и, немного помолчав, добавила: – Нельзя подводить стаю, не забудь свой облывок калты – это будет частью иглы.

Но лучше бы она этого не делала, потому как именно упоминание карты принесло самые неприятные воспоминания. Наверное, поэтому Денис запоздало спросил:

– А ты как мой-то телефон нашла?

Но Ирка-Луна уже отключилась.

Солнце ласково припекало, и хотелось думать только о хорошем. Поэтому Ден выбросил воспоминания о стае, как бросают использованную салфетку в урну. Этому его научила работа – не зацикливаться на одной мысли.

«А может, и правда сгонять в Хабару? – подумал Денис, набирая присланный Иркой номер. – Когда я себе такое в принципе позволял последний раз? Да никогда. В конце концов, надо просто остыть, иначе можно дел наворотить, не расхлебаешь потом».

– Привет, Кать, – сказал он в трубку, услышав глухое «алло». – Это Денис Бизов, ну, Бизон, помнишь?

– Привет, Денис, – так же тихо и равнодушно ответили на другом конце провода, и Денис снова почувствовал себя школьником, которого не замечает самая красивая девочка в классе.

– Мне Ирка сказала, ты едешь на встречу выпускников. Я тоже в Москве, ты когда собираешься? Можно было бы вместе рвануть, не скучно будет восемь часов лететь.

– Сегодня рейс в 20.00, – сказала Катя. – Я уже в аэроэкспрессе.

Денис взглянул на часы: было только одиннадцать утра.

– Что-то рановато ты, – сказал он радостно, но по ее молчанию понял, что бывшая одноклассница не хочет обсуждать эту тему. – Тогда жди меня, беру билет и еду в аэропорт. Вместе полетим рассматривать старые фотографии в школьном альбоме.

– Хорошо, – так же тихо и равнодушно ответила Катя.

Все время, пока он петлял по Москве, – сначала домой, собрать кое-какие вещи, а потом час сидел в почти пустом вагоне аэроэкспресса, – Денис думал не о предательстве своего любимого ведомства, он думал об однокласснице Кате, которую не видел пятнадцать лет и в которую когда-то давно был безумно влюблен. Влюблен так, что каждый раз при встрече с ней сердце выпрыгивало, а дыхание сбивалось, а без того маленький словарный запас превращался в три слова: круто, прикольно и отстой. После было множество по-настоящему взрослых историй, где любил он, где любили его, но почему-то сейчас именно мысли о детской безответной влюбленности спасали его от нервного срыва. Было очень интересно, как она сейчас выглядит? Узнает ли он ее, а она его, как отреагирует на него такого, каким он стал сейчас?

Денис посмотрел в окно на свое отражение и остался собой доволен – оттуда на него смотрел сильный, смуглый, уверенный в себе мужчина.

Но когда он увидел Екатерину, сидящую

в зале ожидания, то совсем другая мысль первой пришла ему в голову:

«Когда она последний раз ела?»

Глава 3

Федя

Вихо – главный

Если тебе понадобиться рука помощи, она всегда при тебе, твоя собственная.

Закон стаи

Хабаровск, июнь 2014 г.

– Еще кофе? – услужливая стюардесса улыбнулась, но Феде показалось, что не очень искренне.

«Вот как так получается, – подумал Федор, – одни и те же стюардессы работают и в экономе, и в комфорте, и в бизнесе, но ведут себя везде по-разному. В первом они грубы и чересчур нервны, как советские продавщицы в пивной, во втором с огромным усилием пытаются быть вежливыми, но это самое усилие настолько видно, что пугает. В третьем же они идеальный обслуживающий персонал, который искренне рад тебе помочь».

– Спасибо, не надо, – сухо ответил Федор. Он привык, что ему улыбались искренне. Федор Андреевич Первач привык летать бизнес-классом поэтому этот полет в «комфорте» раздражал его исключительно.

Молодой парень, что сидел рядом, на вид чуть старше двадцати, наоборот наслаждался обслуживанием, видимо, недавно пересев сюда из «эконома». Он всячески хамил стюардессе, требуя для себя новых благ в виде очередного бокала вина. Она же, видимо, устав от него, решила пойти на принцип и очень холодно отказывала, поясняя, что алкоголь к классу «комфорт» предлагается только во время обслуживания. Если молодой человек желает употреблять весь полет, то ему следовало лететь бизнес-классом, где напитки предлагаются без ограничений.

Федор знал, что стюардесса права, но обычно они идут навстречу пассажирам, в этом же случае она решила проучить хама, вспомнив правила компании.

– Вот сука, – пробурчал подпитый хам. – Ну ничего, скоро я куплю вашу компанию и тебя уволю.

Федор осмотрел парнишку с ног до головы и понял, что купить он сможет только бутылку в Пятерочке и больше ничего. Сказать парню, что по-настоящему богатые люди так себя не ведут, дать, так скажем, добрый совет – нет, не хочется связываться. «Старею, что ли, – подумал он. – Раньше бы я не упустил шанса отыграться на этом дураке». Такие выпады придавали Федору энергии и наполняли силой. В школе он поступал так неосознанно, проделывая подобные трюки на всех, даже на друзьях.

На всех, кроме Вальки, конечно, тот был сильней Федора. Не физически, нет, он был сильнее характером. «Валька-Валька, где же ты? У тебя было по-настоящему успешное будущее. Ты был уникален». Остальные же без исключения, даже члены стаи, периодически получали от Федора как он называл их «удары едкой правды». Позже он понял, что это не никакая ни «едкая правда», просто Федор брал факт, самый болезненный для человека, и утрировал его в худшую сторону, маскируя все сарказмом. Это всегда работало, это подавляло собеседника, а Феде придавало недолгую, но все же уверенность в себе. Так было всегда, а сейчас вот надо же, не захотелось тратить силы.