Эффект пробоя
Шрифт:
— Говорят, что их вожак, которого наши в плен взяли, — самый настоящий конунг викингов! — воскликнул Костя, который сегодня снова нашел меня в столовой.
— И откуда только они здесь? — спросил Сергей, который весь вечер провел в народной дружине, патрулируя возле деревни Пигиливки и прозевав всю перестрелку. Хотя его собственное дежурство прошло спокойно.
— А откуда тут мы сами? — усмехнулся Костя.
Я улыбнулся, сказав:
— Логично.
Вдруг ко мне подсел еще и Антон, сразу спросив:
— Я слышал, что ты вчера в перестрелку попал?
— Было дело. Чуть не погиб. Топором едва не прибили, — кивнул я.
Он задумчиво поковырял толстой
— Ну и ну… А знаешь, что мне жена вчера рассказала?
— Что?
Антон поведал:
— Оказывается, все эти варвары, синемордые и разные другие, которые появляются здесь в последнее время, раньше тоже приходили. Местные их давно знают. Они тут пару раз в год обязательно устраивают какие-нибудь набеги на деревни и дань собирают. А, если что не нравится им, так деревню и вырезать могут. Или в рабство угнать жителей.
— И что, никто не может с ними справиться? Как же местные тогда все-таки выживали до сих пор? — спросил Сергей.
Антон объяснил:
— Жена моя говорит, что раньше князь с дружиной отбивался от чужаков-находников. Но, чаще всего, договаривался с ними про откуп. А теперь князя нет. Некому договариваться. Вот эти находники и бесчинствуют. А мы теперь от них отбиваемся вместо князя и его дружины. Такие дела.
— А твоя жена откуда все это знает? — спросил Костя, который только сейчас познакомился с Антоном.
Антон ответил ему:
— Так моя Леся из местных! У них в деревне Ягодовке старики много чего рассказывают. Говорят, например, что эти вот, на длинных лодках, приплывают с севера, из-за большого озера. И называют их Русь. А синемордые, мол, посуху приходят. Они тоже с севера, только со стороны восхода. И называют их Чудь Белоглазая.
— Почему же Белоглазая? — удивился Костя, который уже доедал свою кашу.
— Да потому, что на их синих мордах глаза только одни и белеют, — разъяснил Антон необычное название.
— Интересно… — Я задумался, тоже доедая кашу. — Если варвары постоянно угрожают местным, значит, скоро будет еще больше стычек. Поскольку они не простят того, что мы, чужаки, взяли эту территорию под свой контроль…
В этот момент в столовой нас заметил инженер Штерн. Он выглядел бодрым и подтянутым. Уже доев свой завтрак и увидев нас с Антоном, он приветливо помахал нам рукой, сказав:
— Доедайте скорее, ребята! Нас сегодня ждут великие дела!
Я уже прикончил свою порцию еды, потому вскочил и пошел за ним. Антон — тоже, сразу спросив у инженера:
— Что случилось, Юрий Васильевич?
— Собирайте инструменты. Мы выезжаем на разведку новой точки пробоя, — сказал Штерн.
— И куда? — поинтересовался я.
Штерн ответил:
— На север. Искать ответы на новые задачи, поставленные Вайсманом.
— И что за новые задачи такие? — полюбопытничал Антон.
— Все-то вам расскажи! Это секретно, вообще-то, — проворчал Штерн. Но, все-таки инженер объяснил нам:
— Дело в том, что у Вайсмана появилась новая идея использовать молнии, как оружие, чтобы не просто открывать порталы отсюда в сорок первый год, не просто вызывать там рядом с этими порталами грозу, а целенаправленно бить управляемыми молниями по объектам немцев, сжигая их танки, самолеты, запасы боеприпасов и топлива. Для этого необходимо доработать установку пробоя. А для доработки установки потребуется оборудование. Потому, для начала, Вайсман собирается эвакуировать сюда один рабочий поселок, в котором находится электромеханический завод. Там есть ценное оборудование. И его, как выяснила наша разведка, не успели
Мы быстро собрались и погрузились в полуторку. И минут через сорок наш небольшой отряд уже покинул крепость на двух грузовиках. В состав разведывательной экспедиции снова вошли: инженер Штерн, водитель Олег, я и Антон. Ну и сопровождающие нас автоматчики НКВД вместе с Виктором и его двумя подчиненными, молчаливыми стрелками. Мы двинулись на север вдоль реки, продвигаясь по лесной дороге в ту сторону, откуда вчера приплыли варвары на своих ладьях. Ехали в этот раз гораздо дольше, чем в прошлый выезд. Местность постепенно менялась: густой смешанный лес сменился лугами с перелесками, а потом стали попадаться болотистые низины. И нам повезло, что погода стояла сухая, иначе не проехали бы машины по таким местам.
И вдруг впереди путь дальше на север нам преградила река, русло которой резко свернуло в этом месте с запада на восток. Мы остановились, и Штерн вышел из кабины. Осматривая местность, инженер тщательно сверялся с картой. А я удивился, откуда у него взялась карта, если картографические работы в пространстве каверны еще не были произведены? Но, подсмотрев через его плечо, что на карте изображена самая обыкновенная Псковщина, я увидел, что река, перед которой мы остановились, называется на карте Великой. То есть, и местность, и река, вроде бы, на этой карте отмечены верно, хотя, как мне показалось, русло все-таки изгибается немного по-другому.
Тут и сам инженер подтвердил мои догадки, сказав громко, так, чтобы и мы все слышали:
— Хм, Вайсман все же прав, каверна отделена больше во времени, чем в пространстве. И мы находимся все-таки на Псковщине, хотя и в другом времени, за много веков до двадцатого столетия. Потому речное русло не совсем точно соответствует тому, что на карте.
В это время Виктор, который вместе с командиром автоматчиков поднялся на небольшой холмик, чтобы осмотреться с помощью бинокля, быстро вернулся обратно. Подойдя к нам, он проговорил:
— Впереди за деревьями у самой реки какое-то поселение.
— Деревня? — спросил Штерн.
— Не знаю. Надо бы разведать, — сказал спецназовец и, взяв с собой своих стрелков, исчез впереди в кустах, на этот раз ступая совершенно бесшумно.
Любопытство распирало и нас с Антоном. Воспользовавшись тем, что Штерн занялся какими-то расчетами, связанными с нашим положением относительно карты местности, мы тоже двинулись следом за спецназовцами, стараясь не шуметь и приготовив свое оружие, которое нам снова выдали в оружейной комнате перед очередной командировкой. Но то, что мы увидели на берегу реки, заставило кровь стынуть в жилах. Рядом с берегом на реке стояли еще две длинные ладьи, привязанные к деревьям на берегу, а на поляне возле самой воды находился самый настоящий укрепленный лагерь: частокол, костры и шатры, сшитые из шкур. Но, самое жуткое, — это копья с насаженными на них человеческими головами и загон, словно для скотины, в котором под охраной людей с топорами держали под открытым небом связанных пленниц. Молодых девушек. Человек пятьдесят, не меньше.