Эфиопские хроники XVIII века
Шрифт:
Объяснение этому имеется в книге «Слава царей» [841] , которая гласит: был один змей великий, который правил Эфиопией. И люди эфиопские обожествляли его, и поклонялись ему, и приносили жертвы. И так жили они много лет. Благой же господь бог, который не смерти грешника хочет, но чтобы обратился тот (ср. Иез. 33, 11) и возвратился к нему с покаянием, подвигнул одного человека, по имени Ангабо, чтобы убил тот этого змея, и убил он его. А после этого искали они творца своего, и обрели его, и обратились к почитанию его и обожанию. И исполнилось слово Писания, которое гласит: «Нет бога, кроме меня» (Ис. 45, 5). И возлюбили они его весьма и сказали ему: «Будь поставлен царем над нами и будь помазанником, ибо приблизил ты [нас] прежде к лику царя несвергаемого и непреходящего. Так будь же нам путеводителем. Если же сойдешь ты путем обыденным, то бишь во смерть, то дети твои да будут нам царями, и венец царствия твоего не отлучим мы от потомства твоего мужского и женского, но будем служить мы им всем, как служим тебе». И, сказав это, воцарили по слову этого завета сего мужа верного, который убил этого змея, в коем пребывал диавол вместе с воинством своим. И жил он так и родил одну дочь. А те люди собрались к ней и нарекли ее именем царицы Южной, то бишь царицы Эфиопии, ибо Эфиопия находится к югу от Иерусалима, и стала она царицей для людей Эфиопии. И когда пребывали так эти люди Эфиопии, стали они говорить между собою: «Как будет царствовать над нами и повелевать нами женщина, когда мы — мужи могучие?» — и отказались подчиняться ей. И пробудился тот змей, что умер много времени тому назад. А если ты скажешь: «Как же пробудился он, когда ты сам сказал, что умер он много времени тому назад? Не другой ли змей явился? Что это за дело такое?», то я скажу тебе: «Не другой змей явился, но лежали кости того змея посреди страны Эфиопии, возвышаясь как гора. И когда
841
См. коммент. 360 к «Истории царя царей Адьям Сагада и царицы Берхан Могаса».
Не видите ли, братья, как любил господь верных завету, а изменяющих завету гнушается он и презирает. И когда жила она так, то услышала весть о мудрости Соломона-царя и отправилась к нему, дабы услышать мудрость его. И по причине ничтожной [842] понесла от него и родила сына, и стал он царем над людьми Эфиопии. Не видите ли, братья, как любит бог праведника? Ибо когда эти люди говорили: «Чем изменять нам слову завета нашего, и по этой причине наведет на нас господь грозный гнев змея, лучше нам сделать женщину царицей», тогда сделал он другим способом мужчину царем, ибо родила она мужчину царя от царя. И доныне пребывает потомство ее, коему уделено от бытия ее, в царях, и не прейдет царствие их к другому. Так говорили те, о ком мы рассказываем вам, относительно платы за службу сего главы князей Микаэля.
842
Здесь имеется в виду легенда о том, каким образом премудрому царю Соломону удалось склонить к любовному союзу царицу Савскую. Прямо сделанное предложение царя она как честная девушка с негодованием отвергла, но со смехом согласилась уступить его домогательствам в том случае, если царь сможет уличить ее в краже. Царица была богата, сама прибыла к Соломону с роскошными подарками, и одна мысль о присвоении чужого была ей смешна. Хитроумный царь, однако, имел свой план действий. Он накормил ее острыми яствами на вечернем пире, а затем притаился у спальни царицы, ожидая, когда ночью она захочет пить и выпьет его воду. Так и случилось, а когда пойманная с поличным царица пыталась отговориться тем, что речь идет о безделице — чаше воды, Соломон глубокомысленно заявил, что вода — это самое дорогое на земле, ибо без нее невозможна жизнь. Так, по легенде, было положено основание царствующей династии Соломонидов в Эфиопии.
Возвратимся же к прежнему повествованию нашему, от которого отвлекла нас гроздь похвалы сему князю, и замедлили мы писание, что взялись писать, ибо знаем мы, что не скончать похвал смирению и службе царям сего князя, [лишь] утомимся мы попусту. И расскажем мы, как усугубили мятеж родичи отца и матери царя и для сражения заострили они копья, и наточили мечи, и натянули луки. И вошел сей князь благодатный к царю, и встал пред ликом его, и сказал: «О царь, прославлена душа моя пред тобою! Поведай мне помышление твое, которое тебе угодно, и не скрывай от меня тайны. Какова речь твоя: что лучше для всех родичей твоих, чтобы не сражались они меж собою?» И сказал царь: «Знаю я, что были притесняемы родичи матери моей доныне, которые с малолетства моего пребывали со мною. А притеснители — родичи отца моего, ибо не подобает им пребывать со мною. Пусть они идут в страну, куда назначен каждый из них. А не назначенные люди Квары пусть идут в свою страну!» [843] . Такое сказал царь сему главе князей Микаэлю. И, выслушав, отошел он от лика царского с великой славой и многой благодатью, немного печалясь, ибо люди Квары были его союзниками. Но хоть и был он опечален приказом царским, целования крестного превозмочь не мог, ибо сей князь не хотел преступить приказа царского. И призвал он их в дом свой и поведал им, что сказал царь царей Иоас. И вышли они от княжеского лика главы князей Микаэля, печалясь, и плача, и истязая плоть в сокрушении. Но, вместо того чтобы последовать в изгнание, стали отговариваться они: «Завтра или послезавтра уйдем мы». Тогда разгневался глава князей Микаэль и помрачнел лицом, и раздался глас его сословами гневными, а еще переменился он очами и построжал языком. И, услышав это, рассеялись эти родичи отца царя и стали как прах пред лицом ветра. Наместники пошли в страны, им назначенные, но не ужились с людьми, которые жили там. И в это время умножился мятеж, а ныне же да закончится, чтобы не творились мятежи, что творились. Аминь.
843
Между оромскими родичами Иоаса со стороны матери и его родичами со стороны матери его отца, царя Иясу II, которые были родом из Квары, трения существовали давно. Со смертью Иясу II и воцарением Иоаса его» оромские родичи решили, что теперь настал их час, и стали весьма активно воздействовать на молодого царя с целью отстранения кварасцев. Вот Иоас и выполняет их желание и избавляется от кварасцев, отправляя тех из них, кто был ранее назначен наместниками, в области их наместничества, а не имевших назначения также не оставляет в Гондаре, а отсылает на родину — в область Квара.
А если вы скажете мне: «Что это за мятежи тогдашние, что не творились доныне издревле?», то я скажу вам: князь Дамота Евсигний, то бишь Эшете [844] , и войска его многотысячные, как листья лесные, павшие наземь во время града, брат наместника Иебаба Евсевия из земли Квара, был изгнан и бежал. И там занедужил он и заболел, и внезапно сокрыт был могилою [845] . И когда пребывали так царь и царица, князья и войско, послал царь к наместнику Бегамедра Такла Иясусу, то бишь Йе-Марьям Барья [846] , говоря: «Приходи ко мне и входи в столицу мою». И, услышав это, этот князь не сказал: «Ей», но сказал: «Нет». И посылал царь и второй раз и третий, а тот отказался и не послушался. И разгневался царь, и сместил на, местника Бегамедра, и назначил брата матери своей, по имени Биреле, в Бегамедр вместо него. И вышел этот князь возмутившийся в дерзновении своем и убил того князя верного, брата матери царской. И в это время усугубился мятеж в стране и в столице, и печалился царь, и гневался, и повелел этому главе князей Микаэлю словом указа при звуках труб: «Собирай войско, ибо я иду дорогою сражения отомстить врагу за брата матери моей!» И сказал сей глава князей Микаэль: «О господин мой, царь царей! Это дело не хорошо, ибо сейчас время дождей, а не время жары. Господь же наш сказал в книге благовестия своего: "Чтобы не случилось бегство ваше зимою, или в субботу" (Матф. 24, 20)». Все это было в год Иоанна-евангелиста, и закончился месяц зимы.
844
Эфиопы обычно имели два имени: одно, данное имя при крещении, и второе, которым их называли в быту. Как правило, это были разные имена, и в исторических анналах один и тот же человек может фигурировать под двумя именами. Так, Евсигний — это христианское имя дедж-азмача Эшете.
845
Дж. Брюс, прибывший в Эфиопию вскоре после происшедших событий, описывает их несколько иначе: «После смерти Вальда Леуля Эшете, зная о намерениях государыни [Ментевваб] поставить его на место раса, решил устроить смотр своим войскам, чтобы узнать, какими средствами он рас полагает для поддержки своих притязаний. Дамотцы, агау, [жители] Гутто и Майчеу, вышли внезапно, чтобы присоединиться к нему, а Варання Фасилю было поручено привести джави. Эшете вышел из Буре с небольшой свитой, чтобы идти в Гутто на место встречи, и по дороге остановился на равнине Фагитта у церкви св. Георгия. Но в тот вечер, когда он расположился там, ему сообщили, что все джави вышли по своей доброй воле, чтобы присоединиться к нему и сопровождать его в Гондар. Этот знак привязанности ему весьма понравился, и он подумал, что это доказательство их признательности ему за ту снисходительность, с которой он обошелся с ними после их поражения. Он установил седалище под деревом перед домиком, где остановился, и сидел, наблюдая прохождение войск. Хубна Фасиль, галлаский военачальник, который командовал своими соплеменниками, используя свое правовое начальника приближаться к нему, пронзил Эшете ударом копья и убил на месте. Тотчас остальные галласы набросились на свиту, рассеяли ее и провозгласили Варання Фасиля наместником области Дамот и агау» [27, т. VI, с. 301-302].
846
Такла Иясус — христианское имя Йе-Марьям Барья.
А на 2-й год, Матфея, собрал царь все войска, что были в четырех сторонах Эфиопии, страны царствования своего, и поднялся со многим величием и грозою царь царей Иоас 14-го [дня] месяца тахсаса [847]
847
21 декабря 1768 г. «История царя царей Иоаса» дает другую, хотя и близкую дату — 13 тахсаса, т.е. 20 декабря 1768 г.
И 27-го [дня] этого месяца [848] прибыл царь с войском своим в страну, коей имя Мачаэ Нафас [849] , чтобы справить праздник рождества господа нашего Иисуса Христа. А 30-го разнеслась весть о приходе мятежника, то бишь Йе-Марьям Барья, на царя, чтобы сразиться с ним в дороге на узком перевале, то бишь Чачахо. И когда услышал это сей глава могучих Микаэль, то сказал царю, ибо не пристало царю выходить в день битвы в среду сражающихся: «Сиди здесь и не вставай с места своего, пока я не пришлю к тебе гонца. Я же пойду, ибо мне это пристало». И, сказав это, поднялся он и пошел дорогою сражения на перевал Чачахо.
848
4 января 1769 г.
849
Видимо, имеется в виду местность Нафас Мауча. Наш автор перевел этот амхарский топоним на язык геэз, отчего и получилось такое название — Мачаэ Нафас.
О брат мой! Когда ты слышишь «Чачахо», да не покажется тебе это малым делом, ибо тесен он сугубо, и это — крест тяжкий. И когда взбирались на него домочадцы его и отроки воинства его, что пребывают при шатрах, то дивился я в помышлении своем: «Кто вы? Уж не пчелы ли или мыши летучие? Уж не ветры ли или стрелы лука?» Ибо тому, кому не найти слов для восхваления их, а он говорит: «Нашел, нашел!», и тому, кому не одолеть пути с ними, а он говорит: «Одолел, одолел!», я скажу: «Не перестанешь ли? Зачем труждаться по-пустому в речах, кои не сбудутся тебе?» Ныне же он благое сделал, ибо перестал и умолк. И не потому, что смог, а потому, что не смог, и не сбылось ему мечтание его, ибо мечтание его — «И я буду с этими отроками!» — сокрылось и пропало от него. О грозной же славе и благодати величия сего главы могучих Микаэля что поведать мне вам, ибо не могу я повествовать, но распаляют они сердца внутренним жжением. Око, которое не видело его в этот день в земле Чачахо, да не говорит: «Я — око, которое видело все». Если ты скажешь: «Я — око», мы скажем: «Что ты видело, коли говоришь, что ты — око? Коли ты не видело грозную славу и благодать величия Микаэля, главы христиан, в этот день в земле Чачахо, то ты не око, а камешек окатанный!» А если ты мягкое и не утеряло имени своего, то мы скажем: «Ты слепо, ибо нет у тебя блеска видения». О братья мои! Сколько повествовать мне? Уж не кажется ли помышлению разума вашего, что лишь в этом величие Микаэля, первенца юношества? Если скажете вы: «Да», то я скажу вам: «Не только в этом, но есть и другое величие. Если хотите увидеть его, идите с ним в день битвы». А если скажете вы: «Идти-то мы не пойдем, но ты поведай нам», то я скажу вам: «Не произносите слов попусту, ибо невозможно мне поведать вам — другой этого не поймет».
Так встретился он для битвы на поле, то бишь Чачахо, с этим мятежником, то бишь Йе-Марьям Барья. Этот же мятежник, ибо казалось ему, что будет он победителем в битве с царем, поспешил занять эту страну, то бишь Чачахо. А это страна пресловутая. А если скажете вы мне: «Как так говоришь ты?», я скажу вам: прежде подняла она одного мятежника, по имени Амха Иясус, и подбила его на мятеж, и поссорила с царем Масих Сагадом, то бишь Бакаффой [850] , по имени крещения Ацма Гиоргисом [851] . И не помогла она ему, но убила его с позором и бедствиями многими. А еще взрастила она одно древо горькое, то бишь Айо, и научила его мятежу, и поссорила с царем, которого упоминали мы прежде, и с сыном его, Адьям Сагадом, то бишь Иясу младшим, и не помогла ему, но сделала так, что в бедствиях он скончал свою жизнь, перелетая с горы на гору (ср. Пс. 10.,1), питаясь падалью и пия воду смрадную. Сие древо горькое, то бишь Айо, от корня чресел своих породил отрасль горькую, то бишь Йе-Марьям Барья, и излил на него воду мутную, воду диавольскую, то бишь мятеж, и принес плод горький, то бишь гордыню, ибо корень, то бишь Айо, был горек. Как гласит Писание: «Дерево доброе приносит и плоды добрые, а худое дерево приносит и плоды худые. Не может дерево доброе приносить плоды худые, ни дерево худое приносить плоды добрые. Всякое дерево, не приносящее плода доброго, срубают и бросают в огонь» (Матф. 7, 17-19).
850
Это происшествие подробно изложено в «Истории царя царей Масих Сагада, раба царя царей бога, троичного и единого» [17, с. 308-321].
851
Христианским именем этого царя было Ацма Гиоргис, царским именем — Масих Сагад, а имя Бакаффа, под которым он и вошел в эфиопскую историю, было, собственно говоря, даже не именем, а оромским прозвищем, которое означает «неумолимый». Это прозвище он получил в бытность свою претендентом на престол, когда скрывался и нашел убежище среди оромских племен. Впоследствии си вполне оправдал это свое прозвище.
И с этим деревом худым, то бишь Йе-Марьям Барья, что возросло в земле Чачахо, а не в земле Тигрэ, лоле божием, встретилось сие древо доброе, то бишь Микаэль, что возрос в земле Тигрэ, поле послушания божиего, в жестокой битве. И прежде всех пал один монах, по имени «Эфиоплянин», ибо он черен, как сказано в книге истории аввы Псоя [852] о сатанинской гордыне. Этот монах был сотоварищ бесам, ибо весь был одержим ими, и говорил он про то, что не сбудется, как о том, что сбудется. И говорил он всем те речи, что наговаривали ему друзья его, бесы: «Эта речь моя неложна, ибо обрел я ее у бога за то, что заслужил я ее деяниями изрядными». И таким образом совратил он этого мятежника простодушного, ибо не разумел тот Писания, как бесы совращают людей простодушных таким же образом. И дал он ему много добра, и считал его не за человека, но причислял его к одному из ангелов. И так пребывал он с ним долгое время. В этот день, день битвы, пришли мятежник и войско его на конях, окропившись водою молитвы, куда подмешал слюну диавольскую этот монах, в землю вражды и раздоров, чтобы убить царя и войско царское. Зрите, братие, простодушие одних и других! Так скажите же мне, есть ли среди вас человек, который слышал, чтобы горсть воды обратила вспять царя с войском его в день битвы? Не бесы хитроумные подчинили людей, разума не имеющих, стали господствовать над ними и сделали их простодушными. И ныне [было] так.
852
Имеется в виду «История» скитского монаха аввы Псоя, известная в эфиопском переводе, который был подробно разобран Робером Бейло в его докладе на VIII Международной конференции по эфиопским исследованиям [26]. (Текст этого доклада по непонятной причине не вошел в двухтомные «Материалы» этой конференции.) В этой «Истории отца нашего святого Псоя», между прочим, рассказывается и о встрече святого с дьяволом, которого он сначала принял за эфиопа, потому что тот был черен. Эта инвектива против монаха, сторонника Йе-Марьям Барья, и приписывание ему прозвища «Эфиоплянин» объясняется его действительным именем — Тэкуре, которое по-амхарским буквально означает «черный». Этот авва Тэкуре упоминается и в «Истории дедж-азмача Микаэля» (с. 186).
Отныне лучше нам возвратиться к прежнему повествованию нашему, ибо всегда сладостно прославление сего главы мудрых Микаэля, чтобы оставили мы описание деяний, за которое взялись. И ныне так же. Горькое же бытие этих мятежника и монаха отвлекло нас и побудило оставить [описание] многих деяний. И говорим мы: пал этот монах прежде всех, а потом пали и погибли люди из войска мятежника, тысячи, и несть им числа. И бежал мятежник в далекую страну, и переплыл озеро, и жил в стране языческой. А войско Микаэля, главы могучих, захватило руку его правую, то бишь Руме [853] . Что повествовать мне вам о бедствиях, которые постигли его, ибо не было таких прежде и не будет потом! Но достаточно нам для завершения речи нашей сказать, что погиб он с позором.
853
Этот Руме, феодал из Ласты, который служил то Микаэлю, то Йе-Марьям Барья, упоминается в «Истории дедж-азмача Микаэля» как Роме.