Эфирное время
Шрифт:
— Бабушка, что такое предмет обожания? — испуганно прошептал Мишель.
— Будь любезен, не перебивай меня. После венчания ты приколешь на платье своей молодой красавицы жены брошь-орхидею. Платиновые тонкие лепестки с топазовыми каплями росы, листья из удлиненных изумрудов, а в центре будет сиять алмаз «Павел». И красавица жена тебя никогда не разлюбит. Вы будете жить долго и счастливо в разумном, милосердном, прогрессивном двадцатом веке.
Лиза приняла душ, закуталась в теплый гостиничный
Стучали тихо и настойчиво, потом раздался знакомый голос:
— Елизавета Павловна, простите, откройте, пожалуйста, на минутку.
— В чем дело? — громко спросила Лиза.
— Откройте, я не могу кричать, — ответил из-за двери Красавченко.
— Извините, Анатолий Григорьевич, но я уже сплю.
— Я всего на одну минуту, это очень важно. Мне надо кое-что вам передать, а завтра рано утром я улетаю.
«Да что я, в самом деле, боюсь его?» — раздраженно подумала Лиза.
— Хорошо, Анатолий Григорьевич, подождите, я сейчас открою. Она надела джинсы и футболку, прошла босиком по ковру и распахнула дверь.
— Еще раз извините, — Красавченко шагнул в номер, — я возвращался к лифту, заметил на полу вот это, — он протянул ей твердый белый прямоугольник, — я подумал, может, вы обронили, когда бежали к телефону? Может, это вам нужно?
В маленьком коридоре было темно. Лиза поднесла картонку к глазам. Это была визитная карточка антикварной лавки, возможно той, в которой она вчера покупала мужу музыкальную шкатулку.
— Нет, это мне совершенно не нужно. Не стоило беспокоиться. Спасибо и спокойной ночи, Анатолий Григорьевич.
— Но карточку вы обронили? Или кто-то другой?
— Какая разница? Это всего лишь визитка магазина.
— Между прочим, отличная антикварная лавка, — Красавченко взял карточку у нее из рук, — я ведь тоже ходил вчера по торговому центру. У этого антиквара чудный выбор ювелирных украшений. Вас интересуют драгоценности, Лиза?
— Не очень.
— А мне почему-то показалось, что интересуют. У вас красивые сережки. Я давно обратил внимание. Аметист, если не ошибаюсь?
— Бразильский топаз.
— Да что вы! Разрешите-ка взглянуть. — Красавченко стал теснить ее в комнату, где свет был ярче, бесцеремонно прикоснулся к ее уху. — Действительно, голубой бразильский топаз. Очень редкий и ценный камень. Огранка «маркиз». Золото семьсот пятидесятой пробы, удивительно тонкая работа. Антиквариат. Модерн начала века. Жаль, у меня нет лупы. Вы купили их или они достались вам по наследству?
— Анатолий Григорьевич, извините, но мне, честное слово, совсем не хочется обсуждать с вами мои серьги. Шли бы вы к себе в номер.
Однако он уходить не собирался, аккуратно прикрыл дверь. Щелкнул английский замок.
— У меня в номере пусто и скучно, — лицо его растянулось в комически
— Я вас не приглашала в гости. Я очень устала, хочу спать, — она протянула руку, чтобы открыть дверь, но он поймал ее кисть.
— А, вот кольца я раньше не замечал. Это ведь комплект? Голубой топаз — ваш камень? Он соответствует вашему знаку Зодиака? Неужели вы Скорпион? Или ваша прабабушка была Скорпионом? Вы так любите этот комплект, что даже на ночь не снимаете?
— Обычно снимаю, просто сейчас забыла, от усталости. Простите, Анатолий Григорьевич, я действительно очень устала и хочу спать. Не могли бы вы уйти к себе? — Лиза резко выдернула руку, отступила к окну. Красавченко плюхнулся в кресло, вальяжно закинул ногу на ногу.
— Елизавета Павловна, ну вы же взрослая, сдержанная, хорошо воспитанная дама. Что с вами? Откуда такой тон? Разве я вас чем-то обидел? Давайте спокойно посидим, минут пятнадцать, не больше, выпьем что-нибудь, и я сразу уйду. Честное слово.
— Ну ладно, — вздохнула Лиза, — если вы так хотите пообщаться, мы можем спуститься в бар на седьмом этаже. Он открыт круглосуточно.
— Зачем? Все необходимое есть в номерах. Разрешите? — не дожидаясь ответа, Красавченко поднялся с кресла, откинул крышку бара. — Чего вам налить? Коньяк, виски, сухое рейнское вино…
— Я же говорила, что не пью, и вообще, должна заметить, Анатолий Григорьевич, что для дипломата вы ведете себя несколько странно. Бар, между прочим, платный. Коньяк очень дорогой.
— А, вы об этом? Не волнуйтесь, я оплачу ваш счет за пользование баром. Так что же будем пить? Нам с вами непременно надо выпить за удачу. За счастливую звезду, под которой вы родились. Я не сказал вам вчера, когда мы сидели в кондитерской, что квартал красных фонарей не только самое неприличное, но и самое криминальное место в этом городе. Просто не хотел вас пугать, вы и так слишком перенервничали. Между прочим, не зря. Вас могли запросто ограбить, отнять сумку, вырвать из ушей ваши чудесные сережки. Если бы я случайно не оказался рядом, все могло бы кончиться очень печально. И вот, вместо того чтобы поблагодарить, вы меня обижаете, шарахаетесь от меня, как от чумы.
— Простите, Анатолий Григорьевич. Я чрезвычайно вам благодарна и вовсе не хотела вас обидеть. — Лизе стало неловко. Она подумала, что он прав, она ведет себя как-то нехорошо, невежливо. — Вы выпейте, что вам больше нравится. А я мысленно к вами присоединюсь.
— Ну конечно! — Он рассмеялся. — В одиночестве я могу выпить и у себя в номере. Раньше так благодарили водопроводчиков и электриков из ЖСК. Наливали стакан спиртного. Вы еще мне денег предложите за то, что я вытащил вас из опасной ситуации, это будет совсем красиво! Я имею право хотя бы чокнуться с вами? Давайте выпьем белого сухого вина. Оно слабое, как виноградный сок.