Эфирные археологи
Шрифт:
Объём получаемых знаний был настолько микроскопический, что мне хватило пяти месяцев, чтобы почти самостоятельно освоить их все. Однако с местным бардаком обучение, рассчитанное на два года, нередко растягивалось и лет на пять. Ученик деньги заплатил, а дальше ходит ли он и учится, или прогуливает и бегает по кабакам — это уже никого не волнует. Слушателем флотского училища можно было пробыть и всю жизнь. Мне же нынешняя моя жизнь была дорога. У меня было теперь много планов на неё.
Сдав на отлично все дисциплины, я немедленно потребовал
Спустя два часа я стоял на посадочной площадке причальной мачты в одном из шести портов Большой Скалы. И смотрел на то «чудо» техники, которое мне доверили. Если оно и могло вытянуть несколько тонн, то только горячими и искренними молитвами к изначальным. Я невооружённым глазом видел два места, где из аэростата сифонило, а ещё место, где каркас перекосило, и то место, где обшивка отходит. И, согласно моим представлениям, при таких проблемах команда должна была прямо сейчас суетливо всё заделывать, но я видел только хмурого широкоплечего мужика в кирасе, шлеме и при посохе, который сидел на складном стульчике рядом с трапом. Седые пряди, выбивавшиеся из-под шлема, подсказывали, что пик его карьеры был уже далеко позади. А впереди оставался только медленное причаливание к военной пенсии…
— Чё вылупился! — буркнул он мне. — Первый раз дирижабль увидел?
Ну вообще-то посмотреть-то было на что… Например, на почти квадратный аэростат, который, если честно, больше напоминал шар из-за неравномерного внутреннего давления. На древние канаты сетки, с трудом державшей потрёпанную гондолу. На саму гондолу — трёхпалубный сарай, который, видимо, давненько никто не ремонтировал. Не было у старого транспортника постоянного капитана. Только выпускники флотского училища. А такому легче махнуть рукой, отбарабанить свою практику — и не заниматься никаким ремонтом.
— Этот — впервые вижу! — кивнул я.
— Ну и чё вылупился? — моего собеседника просто невозможно было сбить с толку, потому что он явно ни на секунду не забывал, что хотел узнать.
Молча достав копию приказа о назначении, я сунул её ему под нос. Охранник — видимо, один из пяти штурмовиков, приписанных к транспорту — мрачно почитал документ, водя пальцем и шевеля губами, а потом вернул его мне.
— Ну и чё ты вылупился? — повторил он, а я завис на секунду, но быстро сообразил, что предъявить ему приказ мало. Надо бы ещё и представиться.
— Меня зовут Фант Керито-о-Перконе, — ответил я, доставая папир и протягивая охраннику. — И как вы, вероятно, заметили в предыдущем документе, я назначен капитаном на этот транспортник.
— А! Ну так бы сразу и сказал… Так бы сразу и сказали, кэп! — исправил оплошность охранник, после чего ухмыльнулся и устремил свою руку к трапу. — Добро пожаловать на «Баун», кэп! Не споткнитесь — у нас там доски расходятся…
Голос у него, надо сказать, несмотря на ухмылку,
— А чего не поправили? — задал я вполне обоснованный вопрос.
— Да мы привыкли. Не спотыкаемся! — ответил охранник, возвращаясь к созерцанию окружающего бренного мира.
Видимо, весь смысл ответа заключался в том, что раз они привыкли, то и я обязательно привыкну. И я не стал расстраивать штурмовика тем, что это не совсем так — я и не собираюсь привыкать. Однако трап, если честно, был последним, о чём я сейчас беспокоился…
— Где у вас тут логос-отсек? — поинтересовался я.
— Где и у всех, кэп, — пожал плечами штурмовик.
— Много видел дирижаблей изнутри? — слегка сузив глаза, поинтересовался я.
— Один, кэп, — ответил охранник. — Этот…
— Тогда, скажи на милость, какого буя ты мне сейчас ответил «где и у всех»?! — задал я резонный вопрос.
— Ну, так механик говорит… — смутился штурмовик.
— Ты здесь на механика не вали! Он за свои слова отвечает, а ты — за свои! — отрубил я. — Что, под конец службы захотелось получить в личном деле новые отметки?
— Никак нет, кэп! — сразу собрался штурмовик.
— Как тебя зовут? — спросил я.
— Тунцо, кэп! — не слишком охотно ответил он.
— Ну вот что, Тунцо… — я помолчал секунду, давая несчастному ощутить всю тяжесть своего положения. — Провинился ты, конечно. Но в качестве наказания, как сменишься, возьми инструмент и подбей трап. А то у нас тут сразу шесть пассажиров намечается, и если они себе ноги прямо на входе переломают, всем будет плохо!..
— Есть, кэп! — хмуро ответил Тунцо.
Ох, как ему не нравилось, что им командует какой-то сопляк… А то, что именно сопляком он меня считал, я и не сомневался. Но армия и флот строятся на подчинении начальству. Везде и всегда — только так и может жить профессиональная армия. И приходится в ней иногда подчиняться соплякам. В общем, он знал, на что шёл.
— Так где, ты говоришь, здесь логос-отсек?
На этот раз я получил подробное описание маршрута и, переступив через расходящиеся доски трапа, вошёл на дирижабль, в котором мне предстояло пробыть капитаном два месяца. И я собирался быть очень недовольным капитаном… Лучшим капитаном!.. А для этого срочно требовалось привести эту помесь китайского летающего фонарика с половой тряпкой в порядок.
Экипаж «Бауна» был весьма пожилым. Большинство членов этого самого экипажа, за исключением матросов, собирались в ближайшие годы выйти в отставку и начать получать местную военную пенсию. А точнее, просто пенсию — потому что пенсию здесь платили только военным и сиротам, а всех остальных выросшие дети кормят.
Однако механик выбивался из этой картины тем, что, похоже, был склеротиком. И каждый год, вот уже лет двадцать, вероятно, забывал подать в отставку. Звали его Пенгор, и ему было на всё глубоко наплевать.