Егерь: назад в СССР 2
Шрифт:
Трифон спокойно взял утку, повертел её в руках и вернул мне.
— Спасибо. Только я мертвечину не ем. А уж если её мертвец принёс...
— В каком смысле «мертвец»?
Я чуть не подскочил с чурбака.
— Сам знаешь, в каком, — строго ответил Трифон. — Свою жизнь прожил, и чужую занял.
Вот теперь я стоял на ногах, не понимая — обижаться, или...
— Сядь, — махнул рукой Трифон. — Не твоя воля, что так вышло. Господь рассудил, ему виднее.
Он даже не пошевелился, когда я вскочил.
—
— Ты, когда у меня жил, разговаривал во сне, — просто ответил Трифон. — Видать, нога болела.
Я ещё немного постоял и опустился обратно на чурбак.
— И ты не удивился? Даже не спросил ни о чём?
Трифон усмехнулся.
— А о чём тут спрашивать? Господу виднее, как поступить. Решил так — значит, на то его воля.
— Если бы ты был на моём месте — что бы делал?
— Каждый из нас на своём месте, — ответил Трифон.
— Увиливаешь?
Он улыбнулся в чёрную бороду.
— Я бы жил за двоих. За него, и за себя.
— Как это? — не понял я.
— А вот так. И его бы мечты воплотил, и свои.
— Ну, я, в общем, так и стараюсь.
— Вот и хорошо, — спокойно ответил Трифон. — Яичко хошь? Свежее, отварное.
— Давай, — кивнул я.
Трифон легко поднялся и пошёл в землянку. А вернувшись, протянул мне крупное коричневое яйцо.
— Баба Таня принесла? — прямо спросил я. — Зачем она к тебе ходит?
— У неё спрашивал? — улыбнулся Трифон.
— Спрашивал. Она вообще не признаётся, что к тебе ходит.
— Ну, вот видишь. Ты скорлупки не выбрасывай — пригодятся. Надо одного доходягу подкормить.
Холодное яйцо глоталось с трудом. Я старательно жевал вязкий желток, чтобы не проглотить слишком много и не вызвать икоту. Доев, ссыпал скорлупу в широкую ладонь Трифона.
Он широкими шагами пошёл куда-то в угол поляны. Я из любопытства — за ним.
Дойдя до опушки, Трифон опустился на колени перед чахлым дубком вышиной с собаку и принялся втыкать скорлупу в землю вокруг тонкого стволика. Губы Трифона беззвучно шевелились, словно он что-то шептал про себя.
Закончив, Трифон выпрямился и посмотрел на небо.
— Дождя бы!
Он сказал это не мне, а словно обращаясь в пустоту. А затем пошёл к землянке, не обращая внимания на меня.
Я догнал его.
— Послушай, Трифон! Я ведь не из любопытства спрашиваю. Я помочь хочу.
— Придёт время, и поможешь, — просто ответил Трифон. — Ну, что ты суетишься, Андрей?
— Не люблю быть в долгу, — откровенно сказал я.
Трифон посмотрел на меня и снова улыбнулся.
— Ты как, в Ленинград-то уезжаешь?
— Нет, — ответил я. — остаюсь на постоянной работе. Перевёлся на заочное.
— Понятно. Ну, ладно.
Он снова ушёл в землянку и появился с большим пучком сушёной травы.
— Возьми, передай Фёдору Игнатьевичу, для
Я взял траву и понюхал. Знакомый запах!
— Мята? А от чего она помогает?
— Там не только мята. А от чего — не скажу, извини. Зачем тебе чужие болезни? Просто отнеси, и всё. Сделаешь?
Я молча развязал пустой рюкзак и сунул туда траву. Подумав, опустил в мешок и утку. В самом деле, хожу, как хвастливый мальчишка — с добычей напоказ.
— Значит, ты и Фёдора Игнатьича знаешь? И он тебя тоже?
— Я много, кого знаю, — опять улыбнулся Трифон.
Он вообще постоянно улыбался уголками губ, как будто всё время видел перед собой, что-то забавное. Но иногда губы раздвигались в улыбку пошире, и тогда в чёрной бороде поблёскивали крепкие белые зубы.
— Ты иди, Андрей! Приятели твои беспокоятся, наверное — как бы искать тебя не пошли. Не надо мне здесь посторонних.
— А откуда ты знаешь, что я не один? — подозрительно спросил я.
Трифон негромко рассмеялся.
— Что, уже готов в чертовщину поверить? Ох, Андрей! Я же к этой поляне не привязан. Бывает, и на озеро хожу, и в деревню. Вот и видел вчера, как вы приехали. И когда охота открывается, я тоже знаю. Думаешь, трудно сопоставить очевидные факты?
— Погоди, Трифон! Так ты и Жмыхина знал? И про его дела тоже?
— Я много, чего знаю, — снова повторил Трифон.
Его лицо на редкую минуту стало серьёзным.
— А почему ты мне про него ничего не рассказал? Ведь можно было Жмыхина раньше остановить!
Трифон с сожалением покачал головой.
— Другого человека переделать нельзя. Только себя, да и то трудно.
— Почему нельзя? — упрямо спросил я.
— Потому, что каждый человек смотрит на жизнь под своим углом. И каждый по-своему прав.
— Извини, но это ерунда какая-то. Есть же общие правила. Законы, в конце концов!
Трифон покачал головой.
— Всё, Андрей! Иди. У меня ещё дел полно.
Я хотел спросить, какие неотложные дела могут быть в такой глуши, что из-за них он меня чуть ли не прогоняет. Но сдержался. Молча пожал Трифону руку, повернулся и зашагал в сторону Песенки.
Перебравшись через речку, я решил пойти к базе напрямик. Конечно, неплохо было бы заглянуть к новым домикам, посмотреть — всё ли там в порядке. Да и шагать вдоль озера веселее — мне нравилось на ходу любоваться тёмной водной гладью.
Но так выходило чуть ли не на два километра длиннее, а я торопился. Конечно, Владимир Вениаминович передал остальным, что я ушёл по делам. Но волнение-то никто не отменял!
Да и не хотел я, чтобы генерал и психотерапевт излишне заинтересовались Трифоном.