Егерь: заповедник
Шрифт:
— Правда, — соглашаюсь я.
Мне и противно, и любопытно — куда клонит Болотников. По его хитрой ухмылке я понимаю, что у него тоже есть какой-то план. Чего-то он хочет от нашей встречи и радуется ей.
— Вот, и отлично, — кивает Тимофеев. — Значит, я могу сказать правлению, что вы забрали жалобу? Произошло недоразумение, но теперь все улажено. Так?
Он смотрит на Болотникова.
Болотников картинно разводит руками.
— Конечно, Александр Сергеевич! Только пусть Андрей Иванович извинится.
Тимофеев даже не знает, что ответить на эту наглость. А Болотников торжествующе улыбается. Он уверен, что загнал меня в угол.
По его логике, раз я сразу не предъявил протокол, то уже этого и не сделаю.
— Перестаньте дурить, Болотников! — резко говорит Тимофеев. — Заберите жалобу, и покончим с этим.
— Извинитесь, Андрей Иванович? — спрашивает Болотников напрямую у меня.
Я качаю головой.
— Нет. Давай-ка выйдем, Болотников!
— Зачем?
На его лице — причудливая смесь страха и азарта. Сейчас он торопливо прикидывает, какой разговор у нас выйдет.
— Идем, — настаиваю я.
И поворачиваюсь к Тимофееву.
— Мы на минуту, Александр Сергеевич.
— Собрание через десять минут, — напоминает Тимофеев.
Я выхожу в коридор, Болотников идет за мной. Дверь соседнего кабинета открыта, оттуда доносятся деловитые голоса.
На лице Болотникова я вижу облегчение. Кажется, он всерьез думал, что я собираюсь бить ему морду.
— Чего ты добиваешься, Болотников? — прямо спрашиваю я. — Ты же знаешь, что у меня есть протокол, составленный по всем правилам. Кроме того, будут показания участкового.
— А почему же он сразу с вами не приехал? — улыбается Болотников, показывая мелкие зубы.
И сам себе отвечает:
— А я вам скажу, почему. Не станете вы протокол предъявлять. Не захотите Спицына с Федотовым подставлять. Так ведь?
— А если предъявлю? — прищурившись, спрашиваю я. — Тогда получится, что это ты их подставил. А они, вроде, твои друзья.
По презрительному взгляду Болотникова я понимаю, что никакой дружбы у них больше нет. Теперь он ненавидит Спицына и Федотова за то, что тогда на озере они встали на мою сторону. Ненавидит до такой степени, что готов сам пострадать, лишь бы им тоже было плохо.
— Гнида ты, Болотников, — откровенно говорю я.
Болотников злобно скалится.
— Осторожнее со словами, Андрей Иванович. А вдруг услышит кто? Я ведь могу и еще одну жалобу написать. А кто из нас гнида — это правление разберется. Вот покажете вы протокол и станете ничем не лучше меня.
Неожиданно Болотников мелко смеется.
Я возвращаюсь в кабинет.
Тимофеев все понимает по выражению моего лица.
— Не договорились? — спрашивает он.
Я резко качаю головой.
— Нет.
Тимофеев
— Что ж, идем, Андрей Иванович.
Небольшой актовый зал полон. Люди громко переговариваются, шумно хлопают откидными сиденьями кресел. Я замечаю Спицына и Федотова — они сидят рядом и напряженно смотрят на меня.
Что я буду делать, если они не решатся остановить Болотникова?
А ничего. Выговор — значит, выговор.
Переживу.
Зато поступлю по совести.
Но извиняться перед Болотниковым не стану.
Жалобу Болотникова разбирают в первую очередь. Не потому, что это такой уж важный вопрос. Но Тимофеев понимает, как неприятна мне вся эта тягомотина и дает возможность покончить с ней поскорее.
Сначала вызывают Болотникова. Он нагло врет, честно глядя в глаза собравшимся. Рассказывает, что я уже давно отношусь к нему с неприязнью — еще с тех пор, как мы с ним поспорили из-за собак.
— Я ведь как лучше хотел, — говорит Болотников. — Чтобы собачки работали, охотились.
— Что случилось на озере? — обрывает его Тимофеев.
Болотников разводит руками.
— А ничего. Не успели мы приехать, как егерь путевки у всех отобрал. И отправил нас в дальние домики. Да еще и лодок не дал. Обещал, что путевки принесет утром. А только не принес.
Все, теперь он отрезал себе все пути к отступлению.
— Что скажешь, Андрей Иванович? — спрашивает меня Тимофеев.
В его взгляде я вижу сочувствие — он прекрасно понимает мое трудное положение.
Я встаю, но ничего не успеваю сказать.
Спицын неожиданно вскакивает на ноги.
— Вранье! — кричит он. — Все вранье!
Глава 12
Тимофеев сердито стучит карандашом по графину с водой.
— Тише! — предупреждает он Спицына. — Чего ты вскочил?
Но не осаживает — дает Спицыну договорить.
— Болотников все врет, — упрямо повторяет Спицын.
Он смотрит прямо на бывшего друга.
— Мы там вместе были. Егерь нас предупреждал, чтобы не пили перед охотой. По-хорошему предупреждал, по-человечески. А мы напились и начали по бутылкам стрелять.
— Вы с Болотниковым? — уточняет Тимофеев.
— Да, — кивает Спицын.
Мельком смотрит на Федотова, но молчит.
Федотов поднимается сам.
— Я тоже с ними был, — с трудом говорит он. — подтверждаю все, что говорит Спицын.
— Значит, вы пьяные стреляли по бутылкам? — переспрашивает Тимофеев. — И путевок у вас не было?
— Не было, — кивает Спицын. — Это правда.
— Рассказывай дальше.
— Потом пришел егерь с участковым. Они составили протокол.
Тимофеев смотрит на меня.