Египетское метро

Шикера Сергей

– Ты бы снял с меня наручники, – предложил Тягин. – Сам же говоришь, мне деваться некуда. У тебя оружие. Да и вон вас сколько.

– А вдруг я что-то про тебя не знаю. Может, у тебя черный пояс по карате?

У Тягина было достаточно времени подумать. Отгоняя надоевшую мысль о фантастичности происходящего, он скоро пришел к выводу, что, учитывая обстановку в городе (и тут Саша был прав), оказался в самом незавидном положении. И если даже живчик Абакумов с его связями, опытом и изворотливостью опустил руки перед Мальтой, то Тягину с его связанными руками да при таком раскладе и вовсе рыпаться бессмысленно. Влип он капитально. (Кстати, перебирая немногочисленных знакомых, и гадая, к кому бы из них, появись

такая возможность, он бы обратился, Тягин неизменно останавливался на Мальте.) Во всей ситуации был единственный обнадеживающий момент – категорическое нежелание Саши слышать и говорить о красном платье. Наметилась негласная договоренность: Саша не развивает версию удушения Юли Тягиным, хотя и не отказывается от нее, а тот молчит о платье. Но как это можно использовать, Тягин не знал. Главное сейчас, решил он, сохранять спокойствие. Никаких знаков недовольства. Злобно сверкать глазами, скрипеть зубами, играть желваками отложим на потом. Этот Саша, кажется большой болтун и позер, так что с ним можно поладить (хотя и не стоит забывать, что девицу-то он, как ни крути, задушил). А пока остается терпеливо наблюдать и ждать удобного случая. Лучше сразу допустить, что ждать придется долго, до самого дня сделки. Неизвестно, насколько ясно Саша представляет себе, если вообще представляет, всю эту отнюдь не пятиминутную процедуру, скорее всего никак, и вполне возможно, удобный момент только там и наступит. Учитывал Тягин и то, что даже если бы он и смог отделаться от Саши, у того всё равно оставалась возможность подгадить, и, следовательно, в любом случае промежуток между его освобождением и отъездом должен быть сведен к минимуму. А если он хочет уехать с деньгами, то опять-таки предпринимать что-либо раньше дня сделки неразумно. Что Тягина заботило больше всего, от чего прямо-таки мутило, так это от мысли, что придется провести в этом положении такую бездну времени. Что он будет с ним делать? Была пятница, сделка – в понедельник.

Тягин вытянул ноги, запрокинул голову и прикрыл глаза. «Тикай отсюда», вспомнил он.

Пришел лектор и принес пиццу. Неожиданно сказал:

– Я вам верю. И очень сожалею. Очень. Я не хотел, чтобы так получилось.

Часам к одиннадцати Тягина совсем взяла тоска. Всё те же мысли шли по сотому кругу, сна не было ни в одном глазу, и он попросил у Саши выпить.

– Пожалуйста. Мне водки не жалко, – весело отозвался тот. – А ты пьяный спокойный? А то начнешь тут гульванить, песни петь, соседей в гости звать… Ладно, давай выпьем.

Он принес посуду, закуску, разлил, поднял стакан, и тут его окликнула Майя. Выпив, Саша вышел в коридор. Тягин прислушался. Майя уговаривала Сашу не пить с убийцей её подруги.

Сжимая в руке чашку, Тягин вдруг вспомнил сюжет из недавней уголовной хроники: два приятеля выпивали, поругались, один другого ударил молотком по голове, потом помирились, опять выпили, заснули, и тот, ударенный, не проснулся. Но это грозное уравнение – удар по голове плюс водка равняется смерть во сне – его не остановило, скорее наоборот. Не то чтобы он надеялся, но вливая в себя водку, был готов и к такому, не самому худшему на тот момент исходу.

Перед тем как идти спать Саша пересадил Тягина на диван и поставил рядом с ним ведро.

XXVII

С утра по квартире разнесся знакомый сладковатый запах голландского табака. Туда-сюда, не глядя в сторону Тягина, замелькала по коридору Майя. В ней обнаружилась прежде не виданная хлопотливость. При этом она ухитрялась громко шлепать тапочками, которые для нее снял с Тягина Саша. Наконец, в дверном проеме, по пояс голый, с полотенцем на плече появился и сам Саша и поприветствовал ленивым жестом. Он был густо и золотисто волосат.

Пришел Серый; под присмотром Саши пересадил Тягина в угол и скоро ушел. Следом ушел за покупками ночевавший на кухне лектор, перед тем покормив Тягина.

Посидев на кухне, Саша с Майей переместились в спальню и включили погромче телевизор. Вернувшийся лектор выложил покупки на кухне, и с кипой глянцевых журналов направился было в спальню, но, услышав оттуда стоны, прошел в комнату, положил журналы на стол и встал у окна рядом с Тягиным.

– Вы видите, что он с ней делает? – спросил он.

– Пока только слышу, – ответил Тягин. – Как тогда вместе с вами, под кроватью.

– Он ее мешает с грязью.

– Ничего страшного. Вода идет, душ работает.

Лектор поморщился.

– Да перестаньте вы! Тут дело серьезное. Он унижает ее своей несоразмерностью. Ничтожностью. Понимаете, о чем я? Как временное увлечение – ничего еще, но… не более. Не более. Извините, но что за блядский вертеп он здесь устроил?! – слово «блядский» лектор, наклонившись, произнес шепотом. – Никогда ему не прощу!

– Месть, я чувствую, будет страшной, – усмехнулся Тягин и, запрокинув голову, спросил: – Вам не приходит в голову, что искать сочувствия у человека, прикованного к батарее с вашей подачи, как-то странновато.

– Я же сказал, что сожалею. И что я такого сделал? Просто вспомнил наш с вами разговор. Кто думал, что всё так обернется?

– У вас короткая память. А то, что вы с Майей меня развели на деньги с этим другом детства – это как?

– Не сердитесь. Она же не могла просить у вас на любимого.

– Хорошее оправдание. Она могла бы вообще не просить. И не водить со мной шуры-муры…

– Просил у вас я. По глупости. И на шуры-муры я её уговаривал.

– Зачем?

– Как вы не понимаете?! Она должна купаться во внимании, быть игривой, легкой, веселой, а вокруг должны клубиться обожатели.

– Ну и как я вокруг нее поклубился? Понравилось? Вы лучше мне скажите: вы верите, что я задушил Юлю?

– Я уже говорил, что не верю. Майя – да, поверила.

– А в то, что это его рук дело, верите?

– Я сомневаюсь. Возможно, вы заблуждаетесь на счет него, так же как Майя заблуждается насчет вас.

Тягин попросил рассказать лектора о Саше, но тот сказал, что толком ничего о нем не знает. Приезжий. Живет в общежитии где-то у черта на куличках. Два раза, до отъезда в Москву с Юлей, ночевал у Майи. Вроде бы собирался к ней перебираться сразу после приезда из Москвы.

– Так он был парнем Юли? – спросил Тягин.

– Был Юли, стал Майи – какая разница? Главное, кем он оказался. Мелкий паршивый сатир, не более того. Жлоб.

– Насколько я помню, сатиры такими и должны быть. Поймал нимфу, оприходовал, побежал за следующей…

– Шкуру бы с него живьем содрать за такое. Думаете, это легко, когда у тебя на глазах гибнет дело всей жизни?

– Лектор, не преувеличивайте. Не так уж и давно вы всё это затеяли.

– Я говорю о будущей жизни, о перспективах, которые тают. Вся моя работа насмарку. Я ведь столько сил на неё положил… пестовал, лелеял… так что, если бы завтра за ней пришли, она бы была уже готова!..

– Ну вот, за ней пришли и она готова. От меня-то вы что хотите?

Лектор грустно покачал головой.

Открылась дверь спальни, и по коридору пробежала Майя в Сашиной камуфляжной куртке. Зашумела вода в ванной.

«А квартирка не подвела, раздела и эту», – отметил Тягин.

Лектор взял стопку журналов и пошел из комнаты. Тягин без особой надежды попросил свой ноутбук, но оказалось, что его вчера вечером, едва открыв, залили апельсиновым соком. «Может, и к лучшему», – подумал Тягин и попросил что-нибудь почитать. Лектор оставил ему пару журналов. Чуть позже сообщил, что рукопись Тверязова он в спальне не нашел.