Его девственница
Шрифт:
Ее щеки розовеют, а глаза быстро встречаются с моими, когда она прочищает горло и смещается на своем сидении. Она понимает, что я твердый из-за нее.
Ее рука движется к подолу юбки, но она не одергивает его вниз. Пьюрити поправляет его, пальцы перебирают ткань, но она не делает ничего, чтобы прикрыть бедра.
Она играет со мной.
– Вы читали мою работу перед всем классом, - повторяет она мягким голосом.
– Анонимно, - напоминаю я ей. – И вы знаете, что часть класса получает отзывы на свои письменные задания.
– Вы читали
Это неправильно, радоваться тому, что она не согласна со мной? Она совсем не такая, какой, я думал, ее воспитал отец.
– Что же вы думаете, я делал, читая вашу работу классу, мисс Тейлор? – спрашиваю я невинно, как будто это обычный разговор, а не такой, где я сижу перед ней со своим вставшим членом. – Если вы не способны принимать критику, вам не следует находиться в моем классе.
Я веду себя как придурок. Я должен оставить ее в покое, но румянец на щеках Пьюрити становится ярче, и это только заставляет меня хотеть довести ее еще больше.
Ее ноздри раздуваются. Я даже не знаю, догадывается ли она. Ее вспышка раздражения делает мой член только тверже.
– Я не возражаю против критики, - щелкает она.
Пьюрити тоже за словом в карман не полезет. Мне хочется отшлепать ее.
– Что именно вам не понравилось? – спрашиваю я. – Ваш рассказ был более чем хорошим, как и мой отзыв о вашей работе. Вы дали мне именно то, что я искал.
Я произношу последние слова, прежде чем мой мозг осознает то, что я сказал. Это, наверное, самые честные слова, которые я когда-либо говорил, а также самые неуместные.
Пьюрити смотрит на меня, ее глаза расширяются, пока она крутит в руках подол юбки.
– Что вы ищете? – спрашивает она.
Ищите, не искали. Мы больше не говорим о задании. Она спрашивает, что я ищу. В настоящем времени.
– Вы не готовы дать мне это, мисс Тейлор, - предупреждаю я ее.
И себя тоже.
15
Пьюрити
Сила его взгляда согревает меня вплоть до кончиков пальцев ног. Он неподвижно стоит, прислонившись к краю стола, не подавая никаких признаков жизни. Ну, кроме одного. Он твердый из-за меня.
Он твердый из-за меня.
Я мокрая из-за него.
Это так неправильно.
Я снова ерзаю и перекидываю одну ногу на другую, потому как пульсация между ними слишком сильная. Я чувствую это с тех пор, как он начал зачитывать мое сочинение в классе. Услышав, как он произносит вслух те слова, которые предназначались только для него, я разозлилась.
Но это также и завело меня.
Словно он читал их мне, как будто разговаривал именно со мной, стоя в середине класса. Слова, написанные мной, звучали из его рта раз в десять насыщеннее, чем когда их проговаривала про себя я. Сексуально, чувственно и наполнено страстью.
Я сидела в классе,
Так же, как и сейчас.
Я сказала себе, что приду сюда, чтобы высказать ему свое мнение о прочтении моего сочинения перед всем классом. Ведь он не случайно дал мне похоть и не случайно решил прочитать вслух мою работу; он сделал это целенаправленно, потому что знал, у меня нет никакого сексуально опыта.
Когда я заходила к нему в кабинет, мое сердце бешено заколотилось в груди, а адреналин и возбуждение волнами пронеслись по моему телу. Я уверяла себя, что я пришла сюда исключительно, чтобы удовлетворить свое любопытство относительно его отзыва, а не чего-либо другого.
Например, типа выпуклости в его брюках.
Я почти открываю рот и спрашиваю его, что он имеет в виду под своей фразой, когда говорит, что я не готова дать ему то, что он ищет. Мне кажется, что во мне достаточно храбрости, чтобы сделать это, но это не так. То, как он смотрит на меня сейчас, с темнотой в глазах, заставляет меня сделать паузу. Почему-то я уверена, что если я задам этот вопрос, у нас больше не будет пути назад.
Вместо этого я прочищаю горло и задаю другой вопрос.
– Зачем вы зачитали мое сочинение в классе?
Его глаза сужаются.
– А зачем ты написала его?
– Глупо спрашивать такое. Вы задали мне его. Вот почему я написала его. Зачем еще мне писать о похоти?
Нервно теребя подол сарафана, а затем, снова расправляя его, я скрещиваю ноги, чувствуя себя все более неуютно под его взглядом. Понятия не имею, что с этим делать. Я никогда не попадала в подобную ситуацию раньше. Не находилась мокрой в комнате наедине с мужчиной старше себя, который явно и определенно готовый для меня.
Я разглаживаю подол сарафана на бедре, и на мгновение задумываюсь, как бы он отреагировал, если бы я потянула ткань в противоположном направлении – вверх, а не вниз. Но я никогда не смогла бы сделать столь наглого поступка.
– Вы могли бы написать об огромном количестве вещей, связанных с похотью, мисс Тейлор, - отвечает он. Его глаза поднимаются от моих бедер к моему лицу. – Но вы все же решили написать о неразделенной страсти, о запретных отношениях.
Виновна в предъявленном обвинении.
Я описала свои чувства к нему. Не стоило этого делать. Пока писала, я уверяла себя, что делаю это только потому, что он достал меня. Ведь он велел мне написать что-то страстное, с огнем, только поэтому. Он сам дал мне такую тему, думая, что я маленькая невинная девочка, которая не сможет написать что-то зрелое.
Само собой, я написала это не просто так. Но я бы никогда не призналась в истинной причине.
Прочищая горло, я достаю сочинение из блокнота. Мне нужно что-то, чтобы отвлечь его от выяснения проблемы. Я не собираюсь признавать то, что когда я писала сочинение, мне хотелось, чтобы оно возбудило его.