Его искали, а он нашелся

Kadavra Avada

Пять тоненьких соломинок удлинившейся соломинки-руки дотянулись до Косновения, уперлись в пассивную защиту и, почти без сопротивления начали погружаться в плоть истекающего столь желанной и вкусной силой его псевдотела, а я всей сутью ощущал, насколько близок ко мне этот питательный бульон из перемолотых душ. Косновение во всех смыслах разлагал эти души внутри собственного сонма, превращая собственное тельце в фабрику по созданию эссенций. В чистом эссенциализме оно было намного сильнее меня самого, а используемые им приемы, при всем их уродстве, оставляли мой сосуд эссенций если и не далеко-далеко позади, то в значительном отставании.

Соломинки

воткнулись в тело, пробиваясь, прорастая и ветвясь внутри этого тела все глубже и глубже. Метр за метром веточки-соломинки делились подобно многомерному фракталу и давно уже должны были пробить тварь насквозь десяток-другой раз, но Косновение было внутри заметно больше, чем снаружи, а основа сонма его скрывалась где-то в глубине громадного эссенциального котла, внутри которого даже сейчас планомерно готовились сотни стонущих душ.

Я слишком поздно понял, что мелкий шибздик - это не настоящее тело Косновения, но только его проекция, проявление сути его, нарыв на плоти мироздания. Что весь этот ритуальный зал не просто продолжения его воли, но и буквально оно само и даже так, и тельце и весь ритуальный комплекс есть лишь вершина айсберга, основная часть которого скрыта в Пекле. Пусть даже все до единого изверги, так или иначе, но имеют частичную связь с Пеклом, находясь одновременно и там, и здесь, но, среди встреченных мною представителей их бл*дского вида, лишь Косновение представляет собою не стандартного дьявола, а живую фабрику и сборочный цех в одном компактненьком флаконе.

И если могучую, но зело крошечную тварь моя внезапная атака еще могла уничтожить, то против того, чем Косновение оказалось этой атаки уже не хватит. И понять сию скорбную истину Костенька соизволили примерно в тот же момент, когда теневые трубочки проросли на добрые метров сорок во все стороны и даже в парочке лишних измерений, но так и не достали до жизненно важных органов или что у этой мерзости там вместо них. Вернее, достав, но слишком много было этих органов, что друг друга надежно дублировали, перекрывая потери отдельных элементов. Удалось разорвать несколько десятков важных структур, дать забвение сотне-другой плененных и почти переваренных в Похоти душ, но до сонма я так и не дотянулся, оставаясь очень даже уязвимым к ответной атаке Косновения.

Понимая, что уже не успеваю нанести смертельный укол отравленной Тенью булавкой, перестаю поддерживать сверхплотную Форму, отпуская вложенную в удар силу на свободу, и херачу по внутренностям твари энергетическим тараном, надеясь если не прибить, то хотя бы задеть в достаточной мере, чтобы ответный удар изверга меня самого на ноль не помножил. Успел, можно сказать, в самый последний миг, но все равно помогло не очень. Косновение содрогнулось от сумасшедшей боли, которую даже природа его Порока загасить не могла. Причем, содрогнулось оно не внешне, ведь мелкий ребенкоподобный коротыш вообще никак не сдвинулся, но внутренностями, будто весь тот котел, каким оно и было, знатно встряхнуло, а варящиеся в собственном соку эссенции забурлили еще сильнее.

А потом, да, потом мне прилетело в ответ.

Видимо, для контроля ритуала Косновению все же было необходимо иметь материальное тело. Его внешняя оболочка, маленький бесполый гуманоид, служил не только антенной, но и этаким расчетным модулем для ритуалов, связывая все эти магические узоры с содержимым котла, словно видеокарта в компьютере. По правде сказать, об этом можно было и раньше догадаться, но как-то не до того

было. И ведь Дарящая не подсказала, настолько мало было ей известно о Косновении и его природе.

Оно относилось к совсем другой "социальной прослойке", что можно было понять уже по уровню твари, подчиняясь лишь Господину напрямую, так что о природе сущности Косновения знать могли только по рассказам подчиненных самому Косновению работников. Он же не просто элита, а один из первых заместителей главного папки всего домена, никому не подотчетный. Дарящая, разумеется, о его силе знала, но среди собранных ею за века разрозненных обрывков информации разглядеть истину было слишком сложно.

Итак.

Тело, внешнее тело, было антенной, а ритуальный зал приемником. Мощь, сокрытая в покрывающих зал рисунках, была такова, что могла размазать троих Костиков аки масло по булочкам. Вот только в момент моей атаки тварь была вынуждена свою связь с ритуалом обрезать самостоятельно - взбурливший котел с эссенциями мог невольно посеять нестабильность, испортить тонкие проводки ритуальных нитей, по которым эссенции вливались в нужные точки ритуала. Простая перестраховка, абсолютно закономерная и понятная, ведь даже в Пекле слышали про ТБ и не любили рисковать понапрасну. Правда, отделив себя от ритуала, тварь потеряла, пусть и на долю секунды, пока не стабилизирует свое нутро хотя бы частично, возможность использовать прямой контроль реальности и сделать из меня, да и изо всей нашей горе-команды, большой кабачок.

Таким образом, мне удалось, пусть и не убить, но ощутимо ранить своего противника, лишив его самого страшного оружия в его арсенале. Беда, ребята, в том, что остальные трюки в колоде твари оказались не намного слабее заявленного контроля домена. Эта мысль пришла в мою голову одновременно с ударом Косновения, нанесенным прямо в упор. Эссенция в котле словно кристаллизировалась вокруг нескольких, намеренно сложенных в нужном порядке, душ, подобно тому, как замерзает вода вокруг пузырьков кислорода. И вот эта конструкция, пусть и состояла из удивительно питательного для любой Тени материала, была уже не легкопожираемой, а твердой, острой и смертельно насыщенной частичками душ, что до сих пор хранили толику их былой мощи.

Прямая конвертация эссенции в боевые чары, да еще и произведенная буквально внутри собственного тела... это даже звучит глупо, но мне стало не смешно практически сразу же. Чары, эта кристаллическая и многомерная мерзость даже магией не являющаяся в полной мере, ударили по прорастающей посреди сосуда Форме, мгновенно аннигилируя ту нахер. Не помогла ни прочность, ни защита, ни сопротивление - урон, нанесенный внутри тела Косновения, был лишь финальным аккордом этой техники. Основная работа кристаллизованной эссенции была в том, чтобы чуточку сменить константы реальности в диапазоне действия. На один удар сердца защита Формы если не обнулилась, то резко снизилась.

Не будь мои хваталки буквально воткнутыми в многомерные кишки изверга, мне нашлось бы, чем ответить. Укрепить Форму еще сильнее, использовать собственное Проявление, запретив реальности исказиться, да хоть просто Эгиду использовать. В иной ситуации вышло бы по-иному, но сейчас я только и смог, что гулко выдохнуть, ощущая, как у меня отняли руки по самые плечи, а остальное тело отлетает назад, ударяясь о дальнюю стену ритуального зала, одновременно истекая чернильно-черной кровью, пятна которой начали разъедать тысячекратно укрепленный магией камень пола.