Его искали, а он нашелся
Шрифт:
Тварь всевидящей Системой подписана коротко и лаконично: Господин, а уровень у него удается разглядеть без особых сложностей, только радости в этом нет, ведь число это составляет сто восемнадцать. Мне, наверное, даже увидеть этот уровень удалось только потому, что я сейчас почти внутри изверга, а сам он, раскрыв цветок, невольно раскрыл и самого себя. Казалось бы, радуйся тому, что противник пребывает в уязвимом положении, но что-то не получается.
Ростом он, - а я, в отличие от бесполого Косновения, воспринимаю тварь в мужском роде, - вышел совершенно не внушительного, лишь немногим выше среднего человека. Изящный стан, словно сияющий золотыми блестками при взгляде на него, тоже являлся человекоподобным, как и набор конечностей. Не имелось
Будто раскаленный горн, вмонтированный прямо в тело, обрамленный непрерывно кружащимися деталями, ритуальными символами и пиктограммами. Внутри этого горна были тысячи тысяч нитей, тончайших и почти невидимых, едва ли не столь же тонких, как мое тело сейчас. Нити росли из горна, тянулись к лепесткам, касались укрывающего площадь живого ковра, метались вокруг тела, создавая магию, ускоряя процесс слияния и все это одновременно. А еще часть нитей была выделена на пленников - самых достойных и высокоуровневых изо всех находящихся на площади во время его прибытия, а также среди тех, кого послали на самоубийство во имя высших целей. Это я про тех, кто, подобно мне, попытался помешать процессу слияния, только действуя по приказу сверху.
Их много было, но взгляд прикипел, приклеился даже, игнорируя изверга, не к нескольким ассасинам, непрерывно жрущим друг друга (почему-то вспомнился Край), не к миниатюрной и отдельно огороженной барьером гомооргии обладателей исключительно жреческих и рыцарских классов, не к превратившемуся в лужу слизи, но не умирающему призванному волшебнику, а к иному зрелищу.
Истинная Скованная шестьдесят девятого уровня, что в ином случае стала бы полноценной Избранной, не надень на нее вездесущее Ярмо. Молодая с виду девица, солнечная блондинка с великолепными формами, которые чисто эстетически можно оценить даже в моем нечеловеческом состоянии. А еще она была Пламенем, столь плотно с ним сроднившись, что даже мне только и оставалось уважительно покачать головой... ну, будь у меня-нити голова в этот момент. Вероятно, она вкладывала большую часть очков в один, на крайний случай два класса, что и стало основой ее мощи.
Которая ни капельки не помогала в этот момент.
Я не знаю, как действовал этот ее перк или, возможно, предельно прокачанное умение, но она не гасла даже умирая, возрождаясь из собственного пламени подобно Фениксу. И уж кто-кто, а архидьявол уровнем за сотню нашел способ этим воспользоваться, медленно обращая ее тело в ничто потоком флера, позволяя этому телу восстановиться вновь и снова повторяя процедуру. У нее не может быть бесконечного запаса возрождений, я этот факт просто знаю, даже оказавшись прямо внутри чужого домена, но воля Господина каким-то неясным способом восполняет заряды воскрешений. Вот только каждый следующий раз она воскресает уже немного другой. Это и при обычных использованиях возрождения, наверняка, имело место быть, но изверг сей аспект ее способностей только усилил, буквально перековывая ее в ее же собственном Пламени. Решение одинаково изящное и мерзкое, как раз в характере самого большого извращенца из всех пришедших на огонек извращенцев.
А еще он не может не понимать, что его контроль вступит во взаимодействие с Ярмом, только это его не волнует. То ли его пешки уже успели захватить контролера, то ли он имеет все силы исказить Скованную до той степени, когда даже Ярму уже не за что будет вцепиться. Оба варианта одинаково возможны, как нечто третье, четвертое, восьмое, пятнадцатое и даже все это вместе взятое. Благодарен я был своей несостоявшейся сестре по оружию за то, что ее подготовка отъедала сколько-то там внимания от собственной защиты.
Жаль только, что если уж он позволяет себе такие игры в боевой, мать ее, обстановке, то в своих силах
Огромный был соблазн ударить прямо так в нитевой форме, но при всех своих достоинствах это мое состояние очевидно слабо в атаке. Можно попробовать вытянуться, пробраться вовнутрь горна, не задев ни одну из уже его нитей, но едва ли это у меня выйдет. Оставалось только использовать мгновенную смену формации, повторив то же самое, что я уже сделал с Косновением немного раньше. На последствия мне сейчас откровенно наплевать.
Нить тянется, сматывается в кольцо, словно атакующая змея, но оставаясь такой же незаметной, полностью закрытой внебытийностью и скрытностью. Вы много знаете способов заметить тень от пролетающей на высоте сотни метров паутинной ниточки? Вот и я тоже оставался невидимкой, покуда на меня не обратят внимания. Одно лишнее движение, мельчайшая флуктуация магической энергии, даже просто слишком громкая мысль-намерение и вскроют эту маскировку, словно и нет ее.
Тем не менее, я остаюсь когда-то Повелителем, пусть даже павшим и низложенным под гнетом собственной силы, но все еще обладающим как минимум значительной боевой мощью, лишь возросшей от произошедшего падения. Я собираюсь нанести удар по существу, природа которого больше остальных уязвима к природе моей. Удар подлый, коварный, в спину, без шансов на то, чтобы его отразить, без оглядки на собственную защиту, вкладывая все что только могу вложить. При таком раскладе, даже выйдя против мифической твари уровнем более чем в дважды больше моего, я все еще могу...
...нить взмывает вверх, словно и правда змея, обращаясь змеей уже совсем натуралистичной, даром, что теневой, и хоть на клыках ее нет яда, но выпустить через эти клыки реки Тени я смогу и без полного анатомического соответствия...
...остальное тело, гуманоидное, но узкое, вытянутое и неправдоподобно тощее, скрытое вернувшимся в реальность плащом, готово продолжить бросок, вцепится во врага всеми конечностями и десятком новых...
...пространство вокруг меня мгновенно проявляется, отвоевывая право на контроль из власти почти полностью отданного Пеклу мира, укрывая меня, еще сильнее укрепляя развернувшуюся в полную силу Эгиду...
...ничего не могу.
Призрачная рука одной из бесчисленных душ перехватывает сотворенную из собственной плоти змею, издевательски легко развоплощая мое творение, разливая во всем теле жгучую боль. Душа эта воистину древняя, принадлежащая созданию, подобных которому уже давно нет под небом Алурея, а может и не было никогда. Наслаждающийся своим положением вечный пленник только начинает истаивать, возвращаясь обратно в сонм изверга, а сам Господин невероятно быстрым движением разворачивается ко мне, сближается и почти интимно касается кончиками пальцев где-то в районе того места, где у нормальных людей находится солнечное сплетение.
Вспыхивает медовым паводком вязкая магия Пекла, предотвращая использование форсажной Эгиды, а в предоставляемую внебытийностью защиту словно впиваются сотня гарпунов одновременно, отображая внимание сотен и сотен видящих. Гарпуны рвутся обратно, каждый в свою сторону, вскрывая ранее кажущуюся такой надежной оборону в один миг, а мифическая тварь с ироничной и мягкой улыбкой завершает свое касание.
И пришла Боль.
Непонятным мне самому образом я перефокусирую Эгиду, собираю всю ее рядом с собственным сердцем, защищая то, чем стала моя душа от незавидной даже после всего пережитого судьбы. Лишь поцелуем самой Фортуны, будто бы лично ставшей за моей спиной и облобызавшей в десна не хуже старины Брежнева, перевожу мельчайшую частичку полученного урона через кражу тени. Не имея возможности украсть тень хоть у кого-то, возвращаю украденное себе же, только теперь в виде кинетической энергии, одновременно обнуляя вес и без того легонькой Формы благодаря листу на ветру.