Его Искушение
Шрифт:
Раня ладони в кровь, боролся за жизнь, сдыхая от нехватки кислорода.
Брусника… Она вернула к жизни.
Я был единственным, кто не утонул. Другим пацанятам так не повезло.
Вкус ярко-красной ягоды запомнился навсегда
Брусника… принесшая смерть и подарившая жизнь…
Противоречивые воспоминания.
Когда осознал, что спасся только я…
Метался раненым зверем, рвал эти кусты и вопил от дикой боли, от утраты.
От понимания, что всем начхать на голодных, босых приютских пацанят, позабытых
И перед глазами до сих пор чумазые лица друзей: Косой, Леший, Бывалый… Рыжик…
Ненужные, брошенные, злые, одичалые и я вместе с ними, только попавший в приют… Прозвища из-за отличительных черт давались, а у меня кликухи не было.
Не успел получить. Не прошел боевое крещение, а друзей схоронил в том болоте. Их не нашли. Да не искали даже. Кому мы были нужны?!
В приют я попал почти взрослым.
Лихие годы были на родине моей, и отец — интеллигентный человек старой закалки, все надеялся на правосудие, у Кацев характер несгибаемый. Отличительная черта.
Дом наш приглянулся кое-кому богатому с новеньким депутатским портфелем и малиновым пиджаком, чернозем, отличный урожай и речка рядом.
Хорошее место для дачи нувориша.
Отец не продал, отказал. Да и предлагали копейки, за которые не купить ни квартиру, ни комнату.
Это называется — отжать.
Он с таким не сталкивался, только волна пошла, еще по старым понятиям был.
Не верил.
Под утро дом сгорел, родители задохнулись, а я выжил…
И порой казалось, что лучше бы сдох.
Сказ о драконе. Иногда ты превращаешься в еще большее зло, чтобы наказать и отомстить.
Тру переносицу, отгоняю мысли и смотрю в окно.
Сегодня у меня не просто дом, у меня лес и озеро в собственности.
Тропка заковыристой оказалась, но вывела туда, где сейчас стою.
Кликуха со временем пришла.
В любой схватке дрался насмерть, перышком полоскал часто и кровавый след оставлял. Рвал врагов. Иначе никак. По-другому быстро крышку гроба заколотят.
В аду горел, в пекле плавал и кайфовал, с каждым днем все больше увязая в трясине. Водоворот закрутил и в какой-то миг русский пацан Иван Кац стал Ваней Кровавым, завоевал авторитет и бабло начал рубить, потому что, в отличие от многих, включал мозги и не боялся решений.
Никогда не сожалел.
И сейчас не должен.
Но под ребрами чувство свербит. Ночь прошла. День на дворе и обещание дал куколке одной золотоволосой.
Попустить должно было, но гложет внутри что-то.
Ночью. Когда залетела в мой кабинет, упав к моим ногам, все тело скрутило от одного вида. И бешенство внутри подняло голову…
Подхожу к окну, сквозь штору наблюдаю, как подъезжает тонированный белоснежный ролс, водитель подгоняет тачку Цветочка.
И опять на губах кислая мякоть с характерной горчинкой и сладким послевкусием. Не отпустило меня пока.
Стук в дверь.
Агентика “особых
Ридли выглядит совсем не так, как во время нашей недавней встречи. Потаскан. Ночь в подвалах оставила свой след, как, впрочем, и подпорченная физиономия, что распухла.
— Г-господин… К-ац…
Ненавижу смрад.
Так страх воняет. Учуиваю, как Цветочка трясет и выворачивает.
Не терплю слабость. Не прощаю ее. Молча разглядываю хорька, который, не зная, сделал мне интересный подарок.
Девочка с золотом в волосах, с ведьмовскими глазами оказалась непорочной.
Поднимаю уголки губ, скалюсь и задаю самый интересный на данный момент вопрос:
— Ридли, ты мне ничего не хочешь рассказать?
Бледнеет, падла. Пятнами идет. Зеленеет, я бы сказал. Или это синяки на фоне бледности проступают, начхать.
Подставил, значит, девочку. Рыльце в пушку.
И понимание это ничего не меняет. Я ее захотел.
Сказал бы кто, что среди этой братии есть подобный эксклюзив, я бы ни в жизнь не поверил, а тут пришлось ощутить самому.
Только мне все равно хочется пришибить Флауэра за такую подставу.
Чувствует, что на волосок от смерти. Лоб у него начинает блестеть от капель пота, выуживает пыльный галстук из кармана потрепанного пиджака, протирает нервно харю.
— Господин Кац… Если Аврора не оправдала ваши ожидания и не отработала, я готов компенсировать!
Прищуриваю глаз. Выдрать язык и не слышать блеянье, что по мозгам капает.
Просекает. Быстро-быстро говорит:
— Смилуйтесь! Это все ужасное стечение обстоятельств. Я… я… изначально просил выбрать другую!
Воскрешаю в памяти недавний разговор.
Не врет. Просто я значения не придал заиканиям Ридли. Увидел фотку очередной девки, и что-то екнуло.
— Ее имя?
— Аврора… но вы понимаете, она… дело в том… что произошла случайность. Ее фото не должно было…
— Хочу. Ее.
Сглатывает.
— Любую, господин Кац, прошу, любую другую. Для вашего сопровождения у меня есть Надин. Зеленоглазая блондинка! Они даже похожи в чем-то! Опытная красавица, достойная такого бизнесмена, как вы…
Резко вскидываю взгляд и заставляю Флауэра подавиться словами.
— Х-хорошо, господин Кац. Значит, Аврора. Все будет исполнено в лучшем виде.
Теперь понимаю, что зря не придал значения странному поведению Ридли.
Сделал заказ.
Аврора…
Когда увидел свой строптивый беглый подарок, все тело скрутило похотью, а как словил ее взгляд, сразу же зажегся первобытный инстинкт.
В ее ярких малахитовых глазах страх расцветал напополам с вызовом, а когда заметил ссадину на щеке, меня передернуло.