Его Искушение
Шрифт:
— У тебя нет его. Ты уже попала в дом босса русской братвы, к нему в постель. Иван Кровавый сделал для тебя исключение.
— Он зверь. Я не знаю, что чувствую к нему, он ломает даже намек на сопротивление, подчиняет.
— А ты не ломайся, — улыбается краем губ, — будь податлива, как ручеек, как море. Пока кувалдой ремесленники камню форму придают, волна скалу обтачивает лаская.
Встает резко. В лице меняется. Опять выражение отстраненного равнодушия, словно не она только
— У вас будут распоряжения?
Бросаю взгляд на увесистый поднос, тошнит меня от нервов и несогласия внутреннего.
— Да. Унеси. Я не голодна.
Качает головой, не соглашается, но исполняет приказ. Молча уносит поднос, а я отворачиваюсь к окну, смотрю, как пролетают облака, меняют форму и как день сменяет сумрак.
Больше никто в мою комнату не приходит и на ужин не зовет, а я все слова Василисы прокручиваю в голове.
Иван хищник, привыкший только ломать и вгрызаться, с ним все на нерве, на обрыве, смертельные танцы на осколках, что режут, вбиваются в кожу кровящих стоп.
От мыслей голова начинает болеть, и тошнота к горлу подкатывает, не та голодная, когда горькая слюна во рту скапливается и позыв вызывает, а другая, от которой все в животе узлом сворачивается и неприятно тянет.
Так обычно при месячных бывает, которые у меня нерегулярные.
Никто не расскажет про то, что за глянцем красивых журналов и улыбок до ушей скрывается. Некоторые модели себя так истязают, что месячные перестают приходить вовсе, про анорексию с булимией вообще молчу.
Я никогда подобной заразой не страдала, от природы худая, но жесткий контроль пищи мне еще Марго привила, а с месячными беда всегда.
Одна врач-гинеколог вообще огорошила, сказав, что потеря девственности и полноценная половая жизнь могут помочь с решением проблемы, так как гормональный фон и показания УЗИ у меня в норме.
Опять внизу живота стреляет больно, и я собираюсь в комочек, прикрываю глаза, переживая спазм.
Я все же засыпаю, как в ледяную мрачную прорубь ныряю, и просыпаюсь от грохота.
Подпрыгиваю и жмурюсь, когда в темной спальне включается свет.
Глава 29
Иван Кровавый
Полигон кипит. Бойцы работают, а я наблюдаю. Изучаю. Привык держать все на контроле.
Серебряков подогнал инфу. Ситуация напрягает. Новые люди в городе гнут свои порядки.
Сплевываю на песок арены, слежу за рукопашным. Бойцы схлестнулись не на жизнь, а на смерть. Наблюдаю за работой, откровенное гасилово.
В моем мире вечная борьба. Если хочешь удержать власть и влияние, нужно все время отражать удары шакалов. Как в бизнесе, так и в настоящих схватках, кровавых разборках.
— Живее работаем! Иначе по десятому кругу повторять заставлю!
Ухмыляюсь.
Здесь не спаррингуют. Это по правилам можно рубиться на ринге пятнадцать раундов. На улице укладывают сразу. Обычно, чтобы достать противника, достаточно двух-трех контрольных выпадов.
Один боец валит второго на песок, падает свержу, заставляя поверженного харкать кровью. Жалости нет. Вырублена давно. Атрофирована.
— Левой отрабатывай, гаси сразу. Вы еще покувыркайтесь. А ты че развалился под ним?! Отбивайся, в глаза песком, если не можешь скинуть.
Монгол отдает приказы. Никаких правил. Побеждает тот, кто сильнее или хитрее.
В жизни так. Кто умеет вывернуться, тот и сверху, а тот, кто по правилам, его нагибают. С моими псами никто не справится. Муштра адовая.
Рассматриваю мужика с бритым виском и специфической татухой. Особый знак. Высшая лига. Нет равных носителю подобного клейма. И я до сих пор не понимаю, почему имея все шансы уйти, он остался, встал рядом, не свалил. Мы с ним кривой и проклятый путь бок о бок прошли.
— Бьешь, как девка. Сюда смотри.
Показывает удар на бойце. Вмазывает так, что мужик складывается и сжимает челюсти, чтобы не завыть. Между ног вдаривает. Там на недельку все заглохло.
Валит за два грязных удара. А кто сказал, что все должно быть по чесноку?! Тебя пером в бок на улицах из-за спины ударят и разговоры вести не будут.
Перевожу взгляд. Подмечаю слабого бойца, выдохся. Выжидаю, смотрю, как работает Палач. Иногда ощущение, что у Монгола глаза на затылке. Разворот в нужную сторону.
— Хмарь, ты какого тут творишь?!
Удар. Резко тащит солдата за волосы, болевым пригибает и вглядывается в красные глаза с потрескавшимися капиллярами.
Зверье подо мной ходит. Слабаков нет. Не каждый выдерживает.
— Унести гниду!
Двое бравых солдат подлетают и оттаскивают неудачника.
Мне нужно проверять, работают ли мои рекруты от смотрящего до шестерки. Здесь отлаженно все. Иначе механизм фурычить не будет.
— Разойтись!
Рявкает и злыми глазами сверкает. Нюха не теряет. Ушлый. Все просекает. Подходит ко мне. Смотрит в глаза.
— Кровавый.
Киваю. Замкнут, не допускает никого в свои мысли, и прав. Сам такой же.
Когда-то жизнь была иной, пок в тюрьму не сел.
Лихие времена были, дикие. В законе — беззаконие. И людей косило, как на войне…
Судьба у нашего брата такая. Каждый путь свой проходит. И у нас с Монголом игра в русскую рулетку до сих пор.
— Что за кипиш?
— Терпимый. Брат. Пока.
— Порой меня твоя немногословность напрягает. Пошли пройдемся до вольеров.
Кивает и молча ступает рядом.