Его извращенная фантазия

Блэклейс Ана К.

— Ну, мне уже не двадцать, — говорю я. — Страховка начинает казаться разумной идеей. Да и о своей квартире подумываю, а для этого нужен кредит.

Он продолжает смотреть мне прямо в глаза, не моргая.

— Знаешь, если бы ты отказалась от этих своих старомодных принципов, то заработала бы в клубе за год больше, чем нужно на страховку за десять, — его пауза наполнена ожиданием, чтобы увидеть, изменилось ли мое отношение к этому. Я опускаю взгляд на свой нетронутый напиток, и он продолжает. — Что до квартиры, ты всегда можешь рассчитывать на меня. Найди, что тебе нравится, и я

дам тебе деньги в долг.

Меня выворачивает изнутри. Я знаю, что никогда нельзя принимать деньги в долг у Снейка. Другие девчонки делали это раньше, и все заканчивалось плохо. Он фактически заставлял их заниматься проституцией, чтобы вернуть долг, и я знаю, что он только и ждет шанса сделать то же самое со мной. В конце концов, он называет меня самым «прибыльным активом» своего клуба. Будь я должна ему деньги, он выжал бы меня до последней капли. На этом фоне предложение Джакса Вона начинает выглядеть, как чертово предложение руки и сердца.

— Спасибо, — бормочу я. — Но, думаю, мне все-таки нужно внести в свою жизнь немного стабильности. Это не только про квартиру. Знаешь, найти работу с графиком с девяти до пяти, встретить хорошего парня, осесть.

Его язык скользит между зубами с серебряными и золотыми накладками. Я отвожу взгляд, пытаясь удержать в желудке то, что в нем осталось.

— Ну, я тебя понимаю, — наконец говорит он. — Но если вдруг передумаешь, мое предложение в силе. Я все равно считаю, что тебе стоит больше использовать свои преимущества в клубе. Это может принести тебе еще немало денег... ключевое слово — «еще». Ты уже не молода, понимаешь, о чем я?

Я понимаю. Как бы ни ненавидела это и его за то, что он так грубо это подметил, это правда. Я не смогу танцевать в клубе вечно, хотя, учитывая мой типаж и то, зачем большинство мужиков приходит меня смотреть, я, наверное, все еще могла бы неплохо зарабатывать и в сорок. Особенно если бы у меня уже была парочка детей.

Картина, где я продолжаю танцевать в клубе как мать-одиночка, врезается в голову как ночной кошмар, и я сжимаю зубы, чтобы отбросить ее.

Я хватаю свой нетронутый коктейль и залпом его выпиваю. Это полное дерьмо. Я чертовски хороша в онлайн-маркетинге и куче других вещей, но, похоже, единственное, за что люди готовы мне нормально платить, — это секс. Даже женщины. Мне уже поступали такие предложения. От злости на всю эту несправедливость кровь начинает кипеть.

— Мне нужно несколько заказов от твоей компании, Снейк, — я заставляю себя выдержать его неприятно пронизывающий взгляд. — Только пока я переживаю эту ситуацию. Я буду работать по нью-йоркским ценам. Сделаю пять заказов по цене трех.

Снейк снова берет в руки приборы и возвращает внимание своей тарелке, заговорив с набитым ртом — его способ показать неуважение, который, правда, понимают немногие. Но я знаю его уже пять чертовых лет.

— Не знаю, Ада-Роуз, — говорит он, жуя, и его голос капает снисходительностью. — На улицах шепчутся, что ты ходила на собеседование в Vaughn Corp Tower. Эту компанию ведет шайка злых ублюдков, а тот, кто на самом верху, — самый мерзкий из них. Тот еще гад, но могущественнее, чем ебаный папа римский.

Не уверен, что сейчас хочу с ним конфликтовать.

Он указывает на меня вилкой, опуская подбородок, его густые брови сходятся в угрожающей складке.

— Не потому, что я его боюсь, чтобы ты знала. Просто это плохо для бизнеса.

Он накручивает пасту на вилку и продолжает набивать рот.

Я прикусываю внутреннюю сторону щеки, наблюдая за ним. Я всегда знала, что он засранец, но еще никогда не презирала его так сильно, как сейчас. Единственное, что этот человек способен чувствовать, — это жадность. Он бы не помог мне, даже если бы мог. Скорее, он использует эту ситуацию, чтобы заставить меня делать то, что хочет. Я решаю бросить эту тему. Приход сюда был ошибкой.

— Я понимаю, — говорю я, отодвигая стул.

Снейк даже не поднимает глаз, поглощая очередной кусок, но за моей спиной появляются двое его громил, и одна из них кладет тяжелую руку мне на плечо.

Я застываю, все тело цепенеет.

— Подумай над моим предложением, Ада-Роуз, — хрипит Снейк. — Это намного больше денег, чем ты когда-либо заработаешь на обычной работе. Но если ты все-таки найдешь себе работу и решишь уйти из клуба, после всего, что я для тебя сделал, как насчет «Королевы ночи» перед уходом? В знак благодарности.

Что за хрень вообще происходит?

— Даже если я уйду завтра, не думаю, что я тебе что-то должна. Каждую ночь, когда я танцую, я приношу тебе больше денег, чем забираю домой.

Он упирается локтями в стол, сжимая вилку и нож в каждой руке, и впивается в меня взглядом. От этого взгляда меня пробирает дрожь до самого позвоночника.

— Я человек, который ценит преданность, Ада-Роуз. Ты должна была уже это понять за эти пять лет, — говорит Снейк.

— Пять лет, в течение которых я на тебя работала. Ты ничего мне не давал просто так. Даже в свои гребаные рекламные ролики меня не взял. Так что я точно не буду делать твою «Королеву ночи» в качестве какого-то одолжения, — выплевываю я.

— Ну, если ты хочешь свою свободу, придется сделать ее, — с усмешкой отвечает он.

Мои зубы скрипят, пока я сверлю его взглядом. Снейк растягивает свою улыбку, обнажая зубы с серебром, золотом и остатками томатного соуса, и меня начинает тошнить. Ему не нужно ничего объяснять — по спине ползет ледяной холод, пока я осознаю очевидное: уйти чисто из этой работы не получится.

«Королева ночи» будет для меня душераздирающим ударом, но для Снейка — безумно выгодной. И ему на меня плевать. Горечь наполняет рот, а челюсти сжимаются от ярости.

Я могла бы плюнуть ему в лицо, но решаю придерживаться своего правила «утреннего размышления»: если завтра утром я все еще захочу раскроить ублюдку рожу, то сделаю это, но никогда не действую на эмоциях. Один неверный шаг — и все для меня может закончиться плохо.

К тому же, начинать войну с самым влиятельным человеком в Америке, а потом влезать в конфликт с гангстером — это уже за гранью тупости. Один правит Нью-Йорком сверху, другой снизу, и их миры куда больше связаны, чем многие думают. Еще больше проблем я сейчас просто не потяну.