Его маленький чертёнок
Шрифт:
– Ты будешь слушать меня! Хочешь свободу?! Подпишешь бумаги и катись куда пожелаешь, хоть к своему Нагорному, хоть на улицу – мне плевать! Поняла меня?
– Нет.
– Что ты сказала?
– Я сказала: тебе не видать маминых денег! – прошипела я в ответ, и тут же “охнула”. Когда по моей щеке с размаху прилетела грубая пощечина. В глазах зарябило, и навернулись слезы. Это было не столько больно, сколько унизительно. Я дернулась, попытавшись выдернуть руку из пальцев отца, но сделала только хуже. Дернув меня за локоть, он усадил меня обратно в кресло и прорычал:
– Не видать
– За что? – все, что удалось протолкнуть мне сквозь ком в горле. – За что ты меня так ненавидишь?
Простой, казалось бы, вопрос, на который ответа у отца не было. Ну, или он предпочел оставить его при себе, посчитав, что и так достаточно “излил свою душу”. Демонов из него так точно повылезало достаточно. Вот что деньги делают с человеком. В какого зверя эти бумаги способны превращать.
– Я все сказал. Выбор за тобой, Анфиса, – бросил и ушел в другой конец воздушной посудины Олег Георгиевич. Тем самым поставив жирную точку.
Что он там сказал? Выбор? Он правда считает, что это “выбор”? Это наглый, подлый, грязный шантаж! А я буду стоять на своем до последнего. Может быть, раньше, еще год назад, когда я была одна в его “змеином логове”, вскройся вся правда, отцу и удалось бы меня “зажать”. Сыграв на моем страхе, вынудить подписать дарственную. Но сейчас… сейчас я была не одна. У меня был Демьян, Ника и Фло. У меня были люди, которым я точно не безразлична! Да та же Светка, если понадобится, найдет способ и примчится вырывать меня из цепких лап батеньки! Да и я выросла, как бы не хотел это признавать отец. Стала, хотелось бы верить, умнее, мудрее, и совершенно точно решительнее. А еще во много-много раз… злее!
Я проводила его фигуру взглядом и плотнее закуталась в махровый плед. Щека все еще горела от подлой пощечины, а голова была тяжелая. То ли от мыслей, то ли от действия все еще не до конца выветрившейся из организма усыпляющей дряни. Даже запах этот, сладковатый, до сих пор стоял в носу, щекоча рецепторы.
– Сколько нам еще лететь? – буркнула я.
Шансы, что ответят мне, были не велики. Но, видимо, Олег Георгиевич решил смилостивиться.
– Шесть часов. Плюс-минус.
Шесть? Значит, не так уж и долго я пробыла в блаженной отключке. Зато у меня было предостаточно времени, чтобы придумать, как из этого дерьма выпутываться.
Частный рейс, да с деньгами отца, которые пока у него были, судя по всему... значит, служебная машина наверняка будет ждать прямо на взлетно-посадочной полосе. Дать деру прямо на каблуках в платье и в жуткие плюс десять через все полосы до терминала?
– Даже не надейся сбежать, – предостерег папенька, будто в голову мою залез. – Бесполезно. Хуже сделаешь только себе.
– Предлагаешь смириться? – хмыкнула я.
– Предлагаю подписать бумаги и дело с концом.
– Нет.
– Нет? Ну, что ж, сразу по прилету займусь твоим разводом и обустройством счастливого деревенского быта.
– Да уж лучше в тайге, чем рядом с тобой!
– Дело твое, – сказал и отвернулся.
Я с ужасом представила себе целых триста шестьдесят минут в компании отца, и так тоскливо стало. Попросить, что ли, еще одну порцию убойного снотворного? А лучше сразу яду. Чтобы долго не мучиться…
Найдя на борту уборную, я с ужасом рассмотрела в зеркале размазанный макияж и потекшую тушь, превратившую меня в панду с черными кругами под глазами. Волосы напоминали живописное гнездо. А на щеке отчетливо алел след от пощечины тяжелой отцовской руки.
Я скривилась, проведя пальчиками по месту удара, и в сердце тупой болью вонзилась обида. Не-на-ви-жу!
Умылась, смысла с себя остатки косметики и повытаскивала из прически остатки шпилек. Голова сразу стала на несколько кило легче, и вздохнулось мне чуть-чуть свободней. А потом нашла в одном из шкафов запасные тапочки и избавилась наконец-то от шпильки.
Ну, все, я практически счастливый человек.
Счастливый, запертый на высоте в несколько тысяч метров над землей человек.
М-да, ситуевина...
Почему-то именно в этот момент резко взгрустнулось, и я вспомнила Нику. Свою любимую задорную голубоглазку с очаровательной улыбкой маленького чертенка. Вот кто оживил бы и разнообразил полет любой продолжительности. Даже в самую дальнюю тьмутаракань!
Но тут же себя одернула. Хвала богам, что ее здесь нет! Что она с отцом. А то кто знает, что этому моральному монстру взбредет в голову! Оплеухи он отвешивает на раз-два своему ребенку, где гарантия, что не поднимет руку на чужого? Тем более, ребенка с характером маленькой принцессы, молчать она не умеет, и прямолинейностью обладает просто космической.
А еще я скучала по Нагорному. Очень. Сейчас бы сюда его крепкие объятия, поцелуй в висок и шепот на ушко: “Не бойся, я все решу”... но даже без этих слов я знала, что решает. Наверняка Демьян уже поднял нехилую шумиху в поисках своей проблемной супруги, которая своим появлением разнообразила его и так не скучную, благодаря матери и дочери, жизнь.
Да что уж там, я была бы и обществу Фло безумно рада!
В общем, пока окончательно не скатилась в упадническое настроение, чего в моем положении делать нельзя (мне еще грандиозные планы побега строить, на секундочку!), я вернулась в салон самолета и устроилась на том самом диванчике, на котором уже довелось сладко “поспать”.
– Дай мне позвонить, – попыталась я попросить по-хорошему. В конце концов, за спрос в лоб не бьют, да?
– Серьезно? – ухмыльнулся отец. – Ты меня совсем за идиота держишь, дорогая?
– Демьян будет меня искать, слышишь! Он будет волноваться. Ника будет переживать!
– Меня не волнует, кто и за что будет переживать. А искать? Так ли сильно ты уверена в чувствах своего Нагорного? Еще год назад его отец пытался тебя в невестки младшему брату купить. Почему при таком раскладе я дерьмо, а та семья святая?