Его маленький чертёнок
Шрифт:
И первым делом, в отеле я поймал Светку, которая в слезах мне рассказала, что поймать папашу Ветровой не удалось. Когда они с охраной примчались в бассейн, этой ушлой сволочи и след простыл. Но зато папка с оригиналами документов до сих пор оставалась у нее на руках.
Найти Камиллу тоже оказалось делом техники и пары звонков. Уже через полчаса бедовую, больную на голову интриганку притащили в отель. Буквально волоком, потому что эта грациозная лань еще умудрялась драться и кусаться. Только ее это не спасло от того, чтобы оказаться в кабинете моего отца, когда началось все снова по кругу: слезы, истерика, снова
Отец Камиллы – Денис Валерьевич – был в не меньшей степени, чем мы, взбешен поведением дочери и буквально умолял простить сумасбродку и не писать заявление в полицию, но в этот раз я остался непреклонен. Однажды эту тварь бессердечную уже пожалели. Больше такой глупости я не повторю. В конце концов, всем мы люди взрослые, и голова на плечах должна быть не только для того, чтобы качать губы и делать прически, мать твою!
Камилла сядет. А судя по тому, какие ей будут вменять статьи, сядет надолго.
Да, и на этом отец не остановился, заявив о немедленном прекращении сотрудничества с фирмой Рамзина. Разрывая тут же любые связи с его семьей. А мать, которая была вхожа во многие заведения высшего общества столицы, мигом разнесла эту шокирующую новость по всему столичному “бомонду”. Чтобы, так сказать, все знали врага в лицо и пофамильно. Каждая захудалая дворняжка!
Бывшие муж и жена оба были скоры на принятие решений. Лишних промедлений у нас в семье не любили. И в этом сегодня они были единогласны. Уничтожать, так безжалостно, и всех, кто хоть каким-то боком оказался причастен к случившемуся.
От этой же козы мы и узнали, что план Графа был примитивен до жути. Похитить и шантажом заставить подписать бумаги. Кстати, мордоворотов, которых Граф умудрился подкупить и которые помогли ему устроить своей дочери похищение, повязали тут же. Практически по горячим следам скрутили в соседнем квартале.
Сдается, мне куковать они будут с Камиллой Денисовной Рамзиной в соседних камерах.
Сам же Граф с дочерью на частном самолете пару часов назад вылетели из местного аэропорта в Россию. Еще пара-тройка звонков, и мне был известен и номер рейса, и все имена-фамилии экипажа, и ориентировочное время и место прибытия джета в столичный аэропорт.
По итогу, на данный момент выходило, что они опережали меня уже на два добрых часа. Гадко. Но не смертельно. Если все пойдет как по маслу, Анфисе останется пережить в обществе отца еще около семи-восьми часов, а дальше этого гоблина от нее изолируют. Надолго изолируют. Мои адвокаты уже над этим работают. Благо, в Москве раннее утро, а не глухая ночь.
К госпоже Рамзиной Камилле Денисовне у нас был еще ряд любопытных вопросов. Например, как он вывез ее без документов? Анфису, имеется в виду.
На что та, пожав плечами, сказала, что, очевидно взятки и знакомые. Проблем в этом не было у господина Графа.
Что планирует Олег дальше?
Эта мадама понятия не имела. Так далеко не загадывала, и вообще ее это не интересовало. Ее целью было избавиться от навязчивой конкурентки.
И
Тут переданные отцом слова убили: эта глупая идиотка рассчитывала, что после того, как Ветрова исчезнет из моей жизни, в нашей с Камиллой все снова наладится. Вот только мерзавка не учла, что Ветрова уже давно не Ветрова. А Нагорная, и сейчас я был полон решимости и оснований потянуть за ниточки и заявить в своей родной стране о похищении моей жены. Чем я и занимался, наводя мосты со знакомыми из органов правопорядка, пока Бурменцев организовывал мне срочный чартерный рейс.
Благо, его джет, на котором он планировал завтра утром улетать, стоял и был полностью готов к полету. Однако еще один – лишний час промедления – все же последовал, пока с помощью друзей Ромыч выбивал окно для взлета в местном аэропорту, где было все четко расписано поминутно. Да и возню с документами никто не отменял.
Да, откровенно говоря, два часа спустя мне уже было плевать! Я готов был сорваться и лететь экономом или вообще на гребаном воздушном шаре, если он будет реактивным и быстрее доставит меня в страну!
Я переживал. Сейчас я всерьез начинал переживать за Анфису и мысленно умолять ее не творить глупости. Держать свой дерзкий язычок за зубами рядом с этим вспыльчивым моральным уродом и ни в коем случае не подписывать ничего! Она должна знать, понимать, чувствовать, что я ее не брошу. Не оставлю. Всеми правдами и неправдами выцарапаю из лап ее тирана отца. Благо, как ее законный муж имею на это все основания!
А еще я хотел мести.
Я жаждал просто убивать, и чем дальше и дольше без своей Анфисы – тем яростней и изощренней. Мозги были уже просто набекрень, а изнутри подгорало. Я ненавижу, когда трогают мое! Мою дочь, мать, отца, мою любимую женщину. Я превращаюсь в неконтролируемого монстра, напрочь теряя холодный рассудок. Ради них и за них я готов был вытворять любые, даже самые невероятные безумства. Я готов был рвать и метать. Разносить всех и вся и идти я намерен был до самого конца!
Кстати говоря, пока решался вопрос со взлетом, временное сплочение матери с отцом помогло нам разузнать фамилии мелких акционеров с фирмы Графа. И чтобы не терять времени даром, копнув чуть глубже, мы с Бурменцевым узнали имена тех, у кого имеется внушительное “досье” на Олега, со всего его подноготной и полным списком его грязных делишек на фирме. Разузнали все: явки, справки и пароли, которые и пустили в ход, потребовав, чтобы на Графа выписали немедленное постановление на арест. Запустили судебное разбирательство и взяли его под стражу до выяснения всех обстоятельств.
И только через три часа после похищения, когда я, подхватив дочь и кое-какие вещи, наскоро брошенные в дорожную сумку, оказался в салоне частного самолета, который готовился ко взлету, мой адвокат позвонил и сообщил радостную новость, которая окрыляла и обещала чуть менее нервный перелет.
Всего два слова. А я был готов возликовать. Понимая, что это животное даже не покинет аэропорт. А значит, Фиса в относительной безопасности и ей только надо дождаться нашего с Никой прилета.
Я выдохнул. Впервые за четыре часа, в общей сложности, тотального напряжения и ожидания.