Его Медвежество и прочие неприятности
Шрифт:
– За щедрость полагается награда, - голос прозвучал жестче, чем хотелось, и налицо Элоиза упала привычная маска отстраненности.
– Раздеваться? Или просто юбку задрать? Помниться, одна из Ваших лю…
Перехватив упрямицу за талию, он накрыл ядовитый рот поцелуем. Одно касание упрямо сжатых губ - и кровь вспыхнула, горячим потоком устремляясь в пах. Возбуждение было мгновенным и острым, как удар меча. Прошило насквозь, вытравливая из головы посторонние мысли. Он целовал свою жену лишь раз – скрепляя их брак перед Творцом, а потом так по-идиотски запретил им обоим получать удовольствие таким образом, ровно
Короткая боль полоснула по нижней губе, и Георг зашипел. Кусачая! Во рту стало солоно, но доступ к дерзкому язычку оказался открыт, и сражение вспыхнуло с новой силой. Прижимая к себе строптивицу, он завоевывал первый их настоящий поцелуй. Отмеченный железным привкусом крови, но такой сладкий…
– Недурно, - прохрипел, прекращая, наконец, их поединок. Не хватало воздуха! – Нодополнительная практика не повредит.
– Желающих полный дворец!
Элоиза дышала тяжело и часто. Синие глаза сверкали, и - Георг был уверен - не удерживай он ее руки, королева расцарапала бы ему лицо. Но в горячем сопротивлении сквозила страсть. Он чувствовал это так же ясно, как собственное желание.
– Верно, но важно лишь то, чего хочет король.
Фыркнув, девушка толкнула его в плечи, и Георг отпустил. Назад они возвращались в молчании. И пусть это пока лишь невинная прогулка, но останавливаться он не собирался. Возможно, она перехитрила его в интригах, но время взять реванш. Весьма приятный для обеих сторон.
***
(два месяца спустя)
Ее тошнило от запаха сырости. И выворачивало от одного вида тушеного мяса. Без остановки хотелось пробовать незрелые плоды кислинника и заедать это все белоснежным рыбным филе. А еще кровь так и не пришла в положенные дни…
Запустив пальцы в растрепанные волосы, Элоиза застонала и крепко-крепко зажмурила глаза. Тошнота, задержка и дикая усталость …
Да что б Георга с его посещениями! Дура, какая же она дура! Ну почему можно заставить себя выгрызть из гранита науки ажурную вязь, но из сердца никак не получается вытравить… его! И никакое усердие не поможет.
Образ черноволосого мужчины не могли затмить даже цветные пятна перед глазами. Она увидела его совсем девочкой. Портрет юного короля повесили в кабинете отца. Как сейчас Элоиза помнила, что забежала туда с каким-то очередным вопросом, да так и застыла, разглядывая самого прекрасного мужчину на свете.
– Кто это? – голос дрожал, и в груди вдруг сделалась так приятно-приятно и очень тепло.
– Георг Великий, наш новый король. Ты что, не узнала? – прокашлял отец. Болезнь с каждым днем давала знать о себе все сильнее.
– Нет, - прошептала растеряно. Она изучала портреты королевской семьи в книгах, но там был совсем мальчик. А теперь… О, неужели это он?
Да, это был он. Через неделю король навестил своего поданного. А Элоиза поняла, кто будет ее мужем. Георг, и никто другой!
– Я буду самой лучшей королевой, Ваше Величество! – пообещала, присев перед своей судьбой в легком книксене. За подобную дерзость отец впервые приказал высечь любимую дочь.
И как жаль, что розги не смогли вправить мозги влюбленной дуре! Возможно, на красоту мужчины можно научиться не обращать внимания, но его острый ум
Вот и сейчас в голове вертелись одни проклятья. Добился-таки своего! Зачем она согласилась развлечься картами? Королевский интерес был перед ней как на ладони. Да чтобы Элоиза поверила в его искренность?! Как же! Она больше не пятнадцатилетняя наивная глупышка, умирающая от восторга – король выбрал невестой ее! Через год свадьба! О нет, теперь Элоиза хорошо знала цену заинтересованным взглядам и расположению. Все ложь - он не любил никого! Георгу просто скучно, или он решил ее как-то использовать.
Но в камере тоже скучно… И эти прогулки… Поцелуи, сопротивляться которым все труднее. А потом карты. Сражение протекало жестоко. Георг оказался достойным противником, но удача благоволила ей. А потом…
– Четыре рыцаря, Ваша Милость, - засмеялся, выкладывая перед ней картинки. – Башня разбита.
Она поверить не могла! Редчайшую комбинацию покрыли еще одной, почти невозможной! Ожидая подвоха, рассматривала довольного Георга. Как решил поглумиться в этот раз? Теперь она беспомощна.
– Мое желание – рисовать Вас… - объявил, улыбаясь. И она почти выдохнула, но прохвост добавил. – Без одежды.
Возмущение обожгло сильнее красных специй. Но долгие годы тренировки помогли удержать лицо. Голой? Ладно… Ведь в подобные игры можно играть вдвоем.
Во всяком случае, она хотела думать о себе как о расчетливой интриганке. Подразнить мужчину, просто потому что хотелось, и она все равно уже проиграла – теперь даже если Георг действительно сойдет с ума, ее никто не допустит к трону. А влюбить его в себя… Эта мысль была самой горькой. В груди короля бился кусок льда.
Да, она решила развлечься, и вот что получилось! Сама не поняла, как простое прикосновение мужчины, поправлявшего ей волосы, переросло в… Элоиза опять зажмурилась. Переросло в наслаждение. Ее первое наслаждение с мужчиной!
– Огненная девочка… - его шепот был полон восторга, а ласка пьянила, - не сдерживай себя… Да, вот так…
Впервые ей не приказывали лежать с раздвинутыми ногами. Не запрещали трогать и исследовать идеальное тело короля. Гладить рельефные плечи и крепкую спину, и даже то, что ниже… Она увлеклась, да! И в пик наслаждения забыла обо всем на свете, и об израненном сердце в том числе. А потом, сгорая от смущения и досады, оттолкнула и сделала вид, что ничего не случилось. И вообще – это один раз.
Но и раза оказалось достаточно.
– Элоиза?
Подскочив, она уставилась на мужа. Как оказался здесь? Днем? В руках мужчины был полный поднос плодов кислинника. Рот наполнился слюной, и дурнота отступила.
– Хотела его?
Элоиза чуть не зашипела. Конечно, ему донесли.
– Ничего не желаешь мне рассказать? – выгнул бровь.
– Нет, - обронила быстрее, чем надо. А страх студил кровь сильнее самого лютого мороза. Она не отдаст ребенка. Не сможет потому что… Потому что тогда умрет. Жить с ободранной душой можно, а как без нее? Без своей частички, которую ждала столько лет! Сколько слез было пролито в подушку! Сколько сплетен приносили ей ненавистное слово – «пустая»! Но все получилось, только теперь, когда она совершенно беспомощна и больше не имеет сил защитить свое дитя.