Его называли Иваном Ивановичем
Шрифт:
Чей-то голос вдруг прокричал:
– Эй ты, Михаил, заснул там, что ли?
– Ничего я не заснул, - ответил другой.
– Тогда чего ж ты нас забыл? Я уже побрился. Тащи мне свежее белье, чтоб я, в случае чего, явился на небо по всей форме, а то бог меня такого чумазого не примет.
– Не торопись на тот свет. Еще успеешь.
– А табачок у тебя есть, Михаил?
– Есть, как не быть. Целый кисет. А чего это тебе вдруг захотелось махорки?..
На этом разговор оборвался - из лесочка появились черные махины вражеских танков. Они медленно ползли к селу.
Шменкель насчитал шесть танков. Вслед
Фриц плотнее прижался к земле. Танки увеличили скорость.
И вдруг грохот взрыва потряс окрестность. Сзади и сбоку головного танка вырвалось яркое пламя. Следующий танк свернул с дороги, но не проехал и пяти метров, как тоже взорвался, наскочив на одну из мин, которые партизаны установили ночью. Остальные танки остановились. Гитлеровцы выслали вперед саперов с миноискателями.
Васильев подал команду, и партизаны открыли огонь. Противник не заставил себя долго ждать: пехота была брошена вперед, танки развернули орудия.
Первыми очередями Шменкель уложил двух гитлеровцев. Сквозь шум перестрелки Фриц уловил грохот партизанских минометов. Вот загорелся еще один танк и бешено помчался по полю, стараясь сбить пламя. Несмотря на сложность обстановки, Шменкель был внутренне спокоен.
Недалеко от Фрица пули поднимали фонтанчики земли. Шменкель сменил позицию, отполз немного назад и укрылся за густым кустом. Рядом стояло изуродованное снарядом дерево. Фриц стрелял из трофейного пулемета.
Пули вновь стали ложиться около Шменкеля - стреляли из пулемета. Заправив пулемет новой лентой, Фриц дал несколько длинных очередей в том направлении, откуда стреляли. Пулемет противника смолк. Шменкель вытер пот со лба и провел языком по высохшим губам.
"А этот парень с пулеметом мог бы запросто скосить меня, - подумал Шменкель.
– Да, трудно сказать, как мы отсюда выберемся. Слева и впереди противник, и к тому же противник, который в пять раз превосходит нас в силах. Позади - чистое поле и только справа - небольшой островок леса. Фашисты, конечно, постараются отрезать нас от этого леса".
Шменкель несколько выдвинулся из-за куста и установил пулемет так, чтобы удобнее было вести огонь по пехоте противника. Только Фриц открыл огонь, как возле него оказался невесть откуда появившийся Рыбаков.
– Нужно продержаться еще минут десять, прикрыть отход наших. Патронов у тебя хватит?
– выпалил разом Рыбаков.
Шменкеля мучила жажда, и Рыбаков протянул ему фляжку с водой, однако Фриц отстранил ее, так как в эту минуту невдалеке увидел фигуру в серой форме.
– Сигнал для отхода - зеленая ракета!
– крикнул фрицу Рыбаков и исчез.
Стих огонь партизанских минометов, но гитлеровская артиллерия не умолкала. Шменкелю дважды пришлось менять позицию, но к нему уже пристрелялись, и он лежал, не поднимая головы.
Опять взревели фашистские танки. Три машины, свернув с дороги, медленно ползли к лесочку. Пехотинцы выскочили из укрытий и бросились вперед. Некоторые из гитлеровцев подорвались на минах, остальные продолжали бежать.
Шменкель стрелял и стрелял. Но вот в небо взвилась зеленая ракета. Фриц схватил пулемет и, прячась за кустами, бросился назад. Затекшие от долгого лежания ноги плохо слушались.
Вдруг Шменкель услышал голос Рыбакова:
– Иван, Иван! Беги сюда, ко мне!
Фриц что-то крикнул в ответ, но взрывы
В небе высоко стояло солнце, а в гуще леса у ручья все дышало прохладой. Припав к ручью, Шменкель долго пил холодную воду. Неподалеку от него сидел Рыбаков и плескал себе воду в лицо. Тут же находились Прохор, Николай и парень из села Курганово. Они втроем обслуживали станковый пулемет "максим". Здесь же были Виктор Спирин и медсестра Надя.
Оторвавшись от воды, Петр напялил фуражку на мокрую голову.
– Ну, мы последние. Пошли!
Как всегда, он и теперь был проводником. Сначала они углубились в лес, чтобы ввести противника в заблуждение, а потом, сделав большой крюк, пошли на север, к селу Холопово. Там они должны были присоединиться к своему отряду.
Рыбаков шел быстро. Ветки похрустывали под ногами. Была такая жара, что гимнастерки взмокли от пота. Прохор, тащивший карабин с пулеметными лентами, то и дело ворчал:
– И чего ты так несешься, Петр? Уж нет ли у тебя зазнобы в Холопово?
– Приказ есть приказ, - отвечал Рыбаков, не замедляя шага.
– Сказано как можно скорее выйти на сборный пункт отряда, значит, нужно выполнять!
Пройдя по лугу, партизаны вошли в небольшой лесок. Вскоре лес кончился, и они вышли к заболоченной равнине. Осмотревшись, решили двигаться к высотке. Теперь вести группу взялся рыжеволосый, который знал здешние места лучше Рыбакова. Парень повел их через болото по узкой тропочке, которую, видимо, знали немногие. Воздух, казалось, замер, на небе ни облачка, а солнце нестерпимо палило. Кругом стояла тишина. Вскоре путь преградила широкая канава. Через нее был переброшен легкий мосток. И вдруг на противоположной стороне партизаны увидели двенадцать немецких жандармов с собаками на поводу. Фашисты шли навстречу партизанам.
– Назад!
– успел крикнуть Рыбаков.
Но было уже поздно. Собаки учуяли их, залились лаем и стали рваться с поводков. Жандармы вмиг бросились на землю и спустили овчарок.
– Стрелять по собакам! Сначала по собакам!
Шменкель хорошо понимал, как опасна встреча с этими натренированными животными. Перед операцией фашисты обычно не кормили собак целые сутки. Изголодавшиеся псы бросались на свои жертвы, стараясь перегрызть горло.
Шменкель поискал глазами укрытие, но ничего не увидел. Широко расставив ноги, он с руки дал очередь из пулемета. А через секунду застрочил из своего автомата и Рыбаков. Надя стреляла из карабина. Однако быстро изготовить к стрельбе "максим" - дело нелегкое. Несколько псов было убито, остальные огромными прыжками мчались вперед. Отступая шаг за шагом, Шменкель давал длинные очереди из своего МГ. А псы - все ближе и ближе. Надя выстрелом из карабина уложила еще одну овчарку.
Жандармы тоже открыли огонь. Шменкель вдруг почувствовал, как что-то обожгло ему руку, но не обратил на это внимания. Сойдя с мостка, он оказался вне поля зрения противника. Выстрелы с той стороны постепенно стихли, потом послышался свист: гитлеровцы не решались лезть в болото и подзывали собак.
Шменкель почувствовал жгучую боль в плече. Взглянув на рукав, он увидел чуть ниже локтя две дырки.
"Сквозное ранение, - мелькнуло в голове.
– Это еще не самое страшное". Забрав пулемет, он пошел к остальным.