Его называли Иваном Ивановичем
Шрифт:
– А вы не боялись, что штаб партизанского движения не утвердит ваше решение?
– Нет. Товарищ Шменкель - убежденный антифашист. В Германии у него осталась семья - жена, дети. И мы не имели права...
– комиссар запнулся, подыскивая нужное слово, - оставить его на полпути, так сказать, на ничейной земле. Я не знаю, Фома Павлович, что вы думаете по этому поводу, но если я, как коммунист, боюсь взять на себя ответственность, то мне не поможет и высшее командование.
Дударев задумчиво кивнул:
– Понятно. А теперь послушайте,
– Он вытащил из кармана гимнастерки сложенный лист бумаги и, развернув его, начал читать: - "Центральный штаб партизанского движения, 28 июня 1942 года. В один из партизанских отрядов добровольно пришел немецкий ефрейтор Фриц Шменкель и изъявил желание бороться против гитлеровских захватчиков. Шменкель был принят в отряд и вскоре зарекомендовал себя как смелый разведчик".
Дударев сложил листок и встал:
– Поздравляю вас, Иван Иванович.
Шменкель пожал протянутую ему руку. Тихомиров, который очень редко проявлял свои чувства, подошел к Шменкелю и обнял его.
– Вы - Франц Фельдхубер, 1898 года рождения, из Мюнхена. Солдат 12-й роты 456-го полка 256-й пехотной дивизии. Не так ли?
Шменкель перевел слова капитана. Пленный даже не пошевелился.
– Почему вы не отвечаете?
– Зачем? Все это написано в моей солдатской книжке.
– Чем занимались до армии?
Враждебный тон пленного, казалось, не произвел на Дударова никакого впечатления. Капитан не спеша рассматривал бумажник пленного. Увидев какую-то фотографию, Дударев протянул ее Шменкелю. На карточке был снят Фельдхубер в обществе каких-то важных персон. Все в черных костюмах, накрахмаленных сорочках, и все смотрят прямо перед собой.
– Вы имели собственное дело?
– снова спросил капитан.
– Я кузнец. Мастер. На карточке - мои друзья.
Пленный даже не повернул головы, даже не взглянул на фото. Однако краем глаза он косился и на Морозова, и на Тихомирова, и на комиссара бригады. Они сидели на скамейке и слушали, как проходит допрос. Было непонятно, почему пленный так вызывающе себя ведет. Фотографии, которые Дударев перебирал в руках, оказались весьма любопытными. На одной из них Фельдхубер был снят перед домом с собакой, на другой он же в машине, на третьей - большой портрет Фельдхубера. И даже на семейном снимке его фигура как бы заслоняла всех остальных членов семьи.
Капитан щелкнул пальцем по крупной фотографии Фельдхубера и спросил:
– Сколько лет вы носили вот этот значок?
– Не знаю, - прозвучал ответ. Шменкель переглянулся с капитаном.
– Зато я знаю. Раз вы тогда носили золотой значок члена нацистской партии на лацкане пиджака, значит, вы были приверженцем фюрера. И в вермахт вы вступили добровольно. Не так ли?
Пленный вздрогнул. Глаза его злобно сверкнули, но он тут же потупил взгляд. Вместо ответа пленный лишь недоуменно пожал плечами.
– С какой целью ваше подразделение остановилось в Симоново? неожиданно спросил капитан.
– Это вы скоро сами узнаете,
– Я советую вам обдумывать свои ответы, - строго сказал Дударев.
Он сам неплохо говорил по-немецки и потому не всегда дожидался, когда Шменкель переведет ему слова пленного.
– Что вы делали в Березниково? Вам известен хуторок недалеко от шоссе на Духовщину?
На какое-то мгновение в землянке наступила тишина. Морозов встал и посмотрел на капитана.
Пленный подался вперед и ответил:
– Я никогда не слышал об этом хуторе. Что вы от меня хотите?
– Березниково больше нет. Хутор сожжен, уничтожен солдатами вашей дивизии. Все жители, старые и малые, расстреляны.
– Ложь!
– выпалил немец.
– Все это ложь! Я не буду вам...
– Это что, была генеральная репетиция перед нападением на наш лагерь, Фельдхубер?
– прервал его капитан.
Вопрос обезоружил пленного. Он проглотил слюну, желваки заходили у него на скулах. Шменкель видел, что Морозов что-то шепотом сказал Полуэктову. Дударев молчал и, прищурившись, наблюдал за пленным. Шменкель восхищался спокойствием и выдержкой капитана. Командованию срочно нужны были сведения о предстоящих действиях противника, но из этого Фельдхубера, как видно, не многое вытянешь.
– Что вы на меня так смотрите? Думаете, я вас испугался? Или ваших бандитов? Скоро мы сделаем из вас отбивную!
Фельдхубер сжал кулаки и показал крупные, как у лошади, зубы.
– Завтра мы вас всех сотрем в порошок!
– Ошибаетесь, - спокойно ответил Дударев.
– Вам не удастся уничтожить нас.
Взяв с ящика еще одну фотографию, капитан поднес ее к лицу пленного.
– Вы кузнец, не так ли? Тогда зачем вы пришли в нашу страну?
Фельдхубер бросил на капитана полный ненависти взгляд, плечи его содрогнулись.
– Слишком мало я вас убивал!.. Слишком мало... Мало...
– Увести!
– приказал Дударев.
Фото он бросил на ящик и вытер лоб платком.
– Много я видел всякого дерьма. Какими только мерзавцами и бандитами не приходилось заниматься, но все они, как правило, имели хоть какие-то мотивы для совершения своих преступлений, а этот...
Сжав губы, капитан взял папиросу, которую ему протянул Морозов.
Комиссар Полуэктов наклонился над ящиком, служившим капитану столом, и молча протянул Шменкелю последнюю фотографию. На фоне трупов в позе полководца был увековечен Фельдхубер.
Шменкель, увидев фотографию, хотел отвернуться, хотел отбросить ее в сторону. К горлу подступил комок. Словно сквозь туман, Шменкель услышал слова капитана:
– Что же это за человек, который фотографируется на фоне убитых?
– Только через убийство лежит путь к славе - так говорят фашисты.
– Законченный нацист, - заметил Морозов.
– Они ненавидят все чистое, светлое...
– Давайте продолжим, товарищи!
– предложил Дударев.
– Второго пленного захватил Иван Иванович.